Он зачерпнул ложкой суп.

- Я терпеть не могу всякие свары и конфликты, а именно это ждет нас на уик-энде. Прольется кровь, вот увидите! Мне наплевать, кто в конечном итоге одержит верх - Холлэмы или Деспарды. Возможно, мне следовало бы послать Холлэма подальше с его предложением, вместо того чтобы выпрашивать пару дней на раздумья. Одной из причин, по которой я так поступил, как раз и было то, что я предпочитаю не выходить из игры, когда назревает катастрофа. Может, я и мог бы чем-то помочь. Вы мне очень небезразличны, дорогая.

Уолтер коснулся её колена.

- Кандида, вы же совсем ничего не едите.

Форбс Холлэм-младший, красивый, темноволосый молодой человек, сложенный, как регбист, постучал в дверь на тринадцатом этаже отеля "Св.Альбанс" на Майами-Бич. Не дожидаясь ответа, он отпер дверь своим ключом и вошел.

Было четверть шестого пополудни. Жалюзи в комнате были опущены. Везде в беспорядке валялась сброшенная одежда. На ковре лежала пустая бутылка из-под джина. На смятой постели спала Рут Дипалма, лежа лицом вниз; голая рука свесилась с кровати.

Форбс поднял жалюзи, и комнату затопило полуденное солнце. Окна выходили во внутренний двор отеля - здесь цены были ниже. Рут, по существу, занимала этот номер весь сезон бесплатно, хотя считалось, что она готова съехать в любую минуту.

Форбс включил вентилятор и повернул рычажок пульта кондиционера на одно деление. Потом уселся на кровать рядом со спящей девушкой, и рука его скользнула под одеяло.

- Рути, вставай.

Он провел рукой по её телу. Девушка пошевелилась, замурлыкав, перевернулась на спину, и вдруг быстро открыла глаза и уставилась на Форбса. Ему стало ясно, что у неё нет ни малейшего представления, кто он такой. Кожа у девушки была чудесного золотистого оттенка, лицо блестело от какого-то крема - видно, намазалась перед сном. В лучах солнца её выгоревшие волосы казались золотыми. На лице не было ни морщинки, и если они и впрямь появляются от переживаний, то Форбс был убежден, что лицо девушки и в шестьдесят лет останется совершенно гладким.

- Ну, вспомнила? - поинтересовался он, убирая руку.

- Вспомнила. А руку верни на то же место.

- Рути...

Она сдернула простыню. Спала она без ночной рубашки или пижамы.

- Интересно, а что ты собираешься делать во всей этой одежде?

- Рут, уже пять часов. Спать сейчас не время. Не говоря уж о том, что я еле-еле вырвался из офиса на каких-нибудь десять секунд, только чтобы тебя увидеть. - А я выпила таблетку, а то и две. А может даже - целую пригоршню. Я люблю тебя.

- И я люблю тебя.

- Пять часов, говоришь? Нечего меня пугать. И вообще важно не это, а какой сегодня день?

Форбс рассмеялся:

- Вроде - пятница. - Ну, если все ещё пятница... Она снова потянула его за одежду.

- Не будь занудой. Ложись со мной. Я же с утра тебя не видела.

Форбс скинул туфли, но раздеваться не стал, а залез под простыню прямо в одежде и обнял девушку.

- Хочешь узнать, зачем я так рано сорвался из конторы и примчался сюда, рискуя опоздать на самолет нашей фирмы?

- Зачем же?

- Я хочу выяснить наконец, что ты решила. - Я никогда ничего не решаю, - ответила она, пристально глядя на него. - У меня все само решается. Он слегка встряхнул её.

- Ну почему ты не хочешь выйти за меня замуж, Рути?

- Потому что ты всегда один и тот же, если тебе так важна причина.

Он опять рассмеялся:

- Я могу изменяться. - Да, но не очень. И, во-вторых, ты весь в работе. - Но я ненавижу свою работу, - мягко возразил он. - Нет, ты только думаешь, что ненавидишь. И вообще, давай займемся любовью. Хотя мне это не очень хочется. Собственно, я бы с большим удовольствием посмотрела мультики по телевизору. Но согласна даже на секс, лишь бы сменить эту тему!

- Рути, ну не надо, - сказал он, пытаясь помешать ей расстегнуть его рубашку. - Через час мне надо быть в аэропорту Опа-Лока, иначе отец накостыляет мне по шее. Он любит, чтобы все являлись вовремя.

Рут сдвинула за собой две подушки вместе и, откинувшись на спинку кровати, метнула на него рассерженный взгляд.

- Поверишь ли - я совершенно забыла, что ты уезжаешь! Ну, теперь ты согласишься, что я не гожусь в жены чиновнику с блестящей карьерой. Понимаешь, я ведь уже успела проболтаться Фредди и Адриану, что мы поедем в Палм-Бич.

- Куда?

- Фредди познакомился с одной дамой, которая жертвует миллионы для оперного театра. У неё есть несколько замечательных картин Пикассо, Фредди собирается убедить её отдать ему одну из них.

- Какой дурак отдаст Пикассо твоему Фредди!

- Он уже придумал, как это сделать. Уверена, через неделю Пикассо будет у него. И потом я обещала, что мы вернемся вовремя, чтобы поспеть на "праздник души" в Стэнвиче. Там будут какие-то уникальные чудики.

- Какое счастье, что я не пойду туда.

- Ну и свинство же это с твоей стороны! - проворчала Рут. - Бросаешь меня на произвол судьбы. Дай сигаретку.

Пока Форбс рылся в поисках сигарет и спичек, она не отрывала от него глаз.

- Кажется, я начинаю все вспоминать. Вечно ты что-то мне рассказываешь, когда у меня котелок не варит. Ведь в этот уик-энд ты встречаешься с Майклом Шейном.

- Вот видишь? С твоей памятью все в порядке.

Он поднес к её сигарете зажженную спичку. Рут выпустила колечко дыма и посмотрела на молодого человека. - Послушай, Форбс, а не попал ли ты в какой-нибудь переплет, о котором я ничего не знаю?

Тряхнув головой, он отбросил со лба длинные волосы.

- Я же рассказываю тебе о всех своих злоключениях. - Да, в три-четыре часа утра, когда я не в состоянии что-либо воспринимать. Я спросила кое-кого об этом Майкле Шейне, и вот что мне сказали. Слушай. Прежде всего запомни, что он - хитрющий пройдоха, но не такой, как другие. Он может быть не только изворотливым, но и опасным. Но тем-то он и отличается от обычных сорвиголов, что умеет ловчить. Не понимаешь? Это из-за того, что я ещё не в форме - перед завтраком. Вывод вот какой - если у тебя есть что-нибудь, что тебе было бы желательно скрыть от Шейна, не смотри ему в глаза.

- Мы с Шейном играем за одну команду. И пусть враг трепещет.

- Хм.

- Рути, ты всегда так обо мне беспокоишься?

- Я? Беспокоюсь о тебе? Ты, может, не красавец, но зато богатый, образованный, талантливый писатель, у тебя замечательная машина, куча шикарных шмоток, и ещё чудесный, хотя и черствый, как позавчерашний хлеб, папочка. Она смолкла, а потом добавила:

- А удалось тебе все-таки добыть те деньги?

- Рути, это было сто лет назад. А теперь все улетело, как дым. Можешь ты уразуметь, что раз ты волнуешься за меня и за мои деньги, тебе стоит выйти за меня? Вообще это принято - что жены беспокоятся за мужей. Вот девочкам - тем наплевать на своих дружков.

- Ну как я могу за тебя выйти, Форбс? Я же на пять лет старше.

- Я тебя догоню.

- А кроме того, твой отец платит мне еженедельно до тех пор, пока мы не женаты.

Улыбка сбежала у Форбса с лица. Он схватил её за голую руку выше локтя.

- Это правда?

Она с минуту молча смотрела на него, затем покачала головой:

- Нет. Он отпустил её.

- Вообще для меня все твои денежные дела - тайна за семью печатями, но и это не объяснило бы, откуда ты берешь деньги. Мой старик - отчаянный скряга. Ведь все свое состояние он сколотил сам. - Не дождавшись ответа, он сказал: - Ну, ладно, мне пора.

- Нет, постой!

- Нет нет, а да, черт побери, если я хочу сохранить эту работу, - и мы с тобой миллион раз обсуждали это. Если бы я мог не есть, я легко прожил бы на свои писательские гонорары. Три рассказика в полгода - пожалуйста, двести двадцать пять долларов.

- Ты забыл про старый компьютер, - добавила она, постучав пальчиками по его лбу. - Если ты едешь в Опа-Лока на машине, тебе уже давно пора бежать. Если же полетишь на вертолете, то здесь в пяти минутах хода вертодром.