— Грейси, пойми, я не знаю даже того, что буду делать через час, не говоря уже о завтрашнем дне.
— Тогда боюсь, что мне придется заночевать здесь.
Бобби Том потер подбородок большим пальцем — этот жест, как она совсем недавно для себя уяснила, означал, что ее подопечный уже принял какое-то решение, но делает вид, что все еще обдумывает его.
— Ну так вот, слушай. Еще рановато укладываться в постель! Ты сможешь немного поразвлечь меня перед сном?
Грейси согласно кивнула, абсолютно не представляя себе, как она это проделает.
Он поднял с пола ее сумочку и закрыл дверь. Грейси вошла в гостиную.
— Боже, какая прелесть!.. — вырвалось у нее. Он повернул голову, недоумевая, что, собственно, могло тут ее поразить.
— Да, пожалуй, здесь довольно уютно.
Довольно уютно! Да за один букет полевых изящных цветов можно было отдать полжизни. Он так чудно сочетался с низенькой деревянной мебелью, украшенной искусной резьбой.
— Как можно не замечать такой красоты?
— Я всю жизнь мотаюсь по гостиницам, так что все они для меня на один лад.
Она подбежала к широкому — во всю стену — окну. Там ворочалось нечто темное и бархатистое, покрытое мириадами дрожащих огней.
— Это же Миссисипи!..
— Угу…
Он снял свой стетсон и прошел в спальню.
Ее наполнило предвкушение чуда: она находилась одна в просторной, как зал, комнате, из которой открывался такой чарующий вид. Грейси даже закружилась от счастья, потом посидела на кожаном диване, заглянула во все шкафчики и пошарила в ящиках письменного стола. В тумбочке под телевизором она обнаружила плотный листок с программой фильмов для взрослых. Взгляд ее зацепился за странное название: «Дирижеры оваций».
В тех редких случаях, когда Грейси доводилось останавливаться в отелях, она испытывала сильное искушение украдкой посмотреть какой-нибудь такой фильм, но мысль о том, что этот вид гостиничных услуг непременно отразится в счете, который пойдет путешествовать по бухгалтерским книгам «Шэди Экрз», всегда останавливала ее.
— Хочешь что-нибудь посмотреть? Бобби Том стоял за ее спиной. Она уронила листок на пол.
— О нет. Сейчас слишком поздно. Нам надо рано вставать…
— Мне кажется, кое-кто только что изучал программу эротических фильмов!
— Эротических фильмов? Я?
— Да, ты. Именно этим ты и занималась. Держу пари, что ты еще ни разу не видела таких лент.
— Отчего же? Очень даже видела. Целую кучу.
— Назови хоть какой-нибудь.
— Ну, например, «Неприличное предложение». Вполне сомнительный фильм.
— «Неприличное предложение»? Это твое понятие об эротике? — Он улыбнулся и поднял листок. — Так. Что же мы тут имеем? Пожалуй, вот… «Отказавшие тормоза».
Чувство собственного достоинства воспарило над любопытством:
— Я не одобряю таких вещей.
— Я не спрашиваю тебя, одобряешь ты это или нет. Я спрашиваю: хочешь взглянуть?
Она колебалась чуть дольше, чем надо бы.
— Вовсе нет.
Он засмеялся и нажал на кнопку дистанционки.
— Устраивайтесь поуютней, миз Грейси. Я бы на вашем месте ни за что на свете не упустил бы такой шанс.
Экран телевизора дружелюбно моргал, пока Бобби Том отыскивал нужный канал. Грейси осторожно опустилась на диван и села прямо, как школьница, положив руки на колени.
— Ну хорошо, включайте ваше кино. Я люблю фильмы про автогонки.
Он так смеялся, что чуть не выронил дистанционку, и продолжал смеяться, когда на экране появились нагие извивающиеся фигуры.
Она почувствовала, что начинает краснеть.
— Ой-ей…
Бобби Том еще раз коротко хохотнул и сел рядом с ней.
— Спрашивай меня, если не уследишь за сюжетом. Я уверен, что уже смотрел эту чушь.
Через пару минут она поняла, что никакого сюжета нет и в помине. Просто четверо голых людей суетились вокруг спортивной автомашины.
Бобби Том ткнул пальцем в экран:
— Видишь брюнетку с сумкой для инструментов на поясе? Она — главный механик мастерской. Другая девушка — ее помощница.
— Понимаю.
— А этот парень с большими…
— Ну да, — быстро сказала Грейси, — тот, что справа.
— Да нет же, киска, не тот. Я говорю о другом — с большими руками.
— О-у… да… вижу.
— Во всяком случае, это его машина. Они с приятелем пригнали в мастерскую раздолбанную тачку, чтобы отрегулировать клапаны.
— Клапаны?
— Ну да, и еще хотят, чтобы у них не текли трубки.
— Я понимаю.
— Они просят девушек проверить шаровые подвески.
— У-гу…
— А также отрихтовать щупы для измерения уровня масла.
Грейси резко повернулась к нему. Грудь Бобби Тома сотрясалась от беззвучного смеха.
— Ты все это сочиняешь!
Он рассмеялся в голос и вытер глаза.
Вскинув подбородок, она надменно сказала:
— Я сама прекрасно разберусь во всем, если ты перестанешь трепаться.
— Слушаюсь, мэм.
Грейси повернулась к телевизору и судорожно вздохнула. Парень с крупными, как грабли, руками, ухватив большую масленку, поливал темной жидкостью голые груди механика. Капли масла скатывались с ее сосков, и соски Грейси вмиг отвердели.
Непристойное действие продолжалось. Пораженная, Грейси не могла оторвать глаз от экрана, ощущая болезненную неловкость оттого, что она не одна. У нее пересохло во рту, в висках стучали мелкие молоточки.
Актер с большими руками, высунув от усердия язык, стал копаться в сумке для инструментов, подвешенной к поясу крутобедрой брюнетки. Длинные пальцы, выскользнув из прорехи в ткани, стали ощупывать кучерявый лобок.
Грейси непроизвольно свела бедра. И почувствовала движение возле себя. Бобби Том слегка шевельнулся и положил ногу на ногу. Взглянув на него краем глаза, она, к своему отчаянию, поняла, что он совсем не глядит на экран, а наблюдает за ней. Он уже не смеялся.
— Мне нужно еще поработать. — Его голос звучал холодно и отстранение. — Выключишь ящик, когда захочешь.
Подхватив свою сумку, он резко встал и двинулся к спальне.
Грейси недоуменно уставилась ему вслед. Что это с ним? Он ведь сам настоял на просмотре этого глупого фильма. Она покачала головой. Затем ее взгляд снова метнулся к экрану.
Бобби Том стоял в темной комнате и тупо глядел в окно. Из гостиной до него долетали слабые попискивания Грейси, заглушенные всхлипами актеров.
О-у, Джизус!
В течение последнего полугода его плоть молчала, никак не реагируя на флюиды окружавших его красоток, — и вот нате вам, извольте радоваться… Эта худая как палка и плоская как доска девица, безобразно одетая и некрасиво подстриженная, вызвала в нем острый прилив желания.
Бобби Том положил руки на подоконник. Если бы ситуация не была столь нелепой, он бы, пожалуй, рассмеялся. Эта лента и близко не лежала с тяжелым порно, но через пару минут просмотра эта пигалица так возбудилась, что не заметила бы и бомбы, разорвавшейся рядам.
За то время, пока он наблюдал за ней, у него и в самом деле возникла мысль овладеть всем ее достоинством, которым она с готовностью бы пожертвовала, но он в два счета с собой справился. Все же он был и оставался Бобби Томом Дэнтоном. Его можно вышибить из седла, но нельзя унизить. Он еще не настолько опустился, чтобы утолять жажду из первой придорожной лужицы.
Отвернувшись от окна, он подошел к столу и подключил модем своего дорожного компьютера к телефонной сети. Но пальцы его словно отяжелели и отказывались набирать шифр доступа к электронной почте. У него не было никакого настроения заниматься делами.
Ему вспомнилось выражение лица Грейси, когда она смотрела на Миссисипи. Сам он давненько не испытывал подобного всплеска чувств! Весь день Грейси тыкала его носом в вещи, которые он давным-давно перестал замечать. Группа причудливых облаков, водитель грузовика, похожий на Скруджа Мак-Дака, мордочка ребенка, прижатая к заднему стеклу семейного автомобиля. Когда он потерял вкус к простым проявлениям жизни?
Он посмотрел на клавиатуру компьютера и вспомнил, как радовался этой электронной игрушке, с помощью которой перед ним открылась дорога в большой бизнес. Сначала он играл на фондовой бирже, затем скупил акции небольшой компании по производству спортивных товаров. Вслед за этим он вложил деньги в радиостанцию, рекламирующую, теннисные туфли. Он иногда ошибался и прогорал, но чаще выигрывал кучу денег. Теперь он не мог бы точно определить для себя, что же его так влекло к этой игре. Он думал, что съемки в кино помогут ему как-то встряхнуться; но как дошло до дела, понял, что совсем не испытывает энтузиазма и к этому занятию.