— Версия отдает Голливудом и крайне сомнительна, — вынесла вердикт Скалли. — О таком событии знало бы слишком много людей: персонал, посетители… Наверняка информация просочилась бы. Да и прятать в мешке шило таких размеров бессмысленно. Рано или поздно все раскроется, а количество жертв — и общая сумма исков — за это время только вырастет.

— Я й не настаиваю на этой идее, — сказал Хэм-мет. — Просто объясняю, что привело меня в аквапарк. Там выяснилось, что никакой акулы и не было. Вообще. Не смогли доставить, сдохла по дороге. Но заодно выяснилось и кое-что еще. Месяц назад из дельфинария при аквапарке сбежал огромный сивуч.

— Сивуч?

— Да! Здоровенное и агрессивное ластоногое, обитающее на Алеутах. На такой жаре ~ особенно агрессивное. При побеге, кстати, сивуч покалечил сторожа.

— Тут встают те же проблемы, что и в первом случае, — сказал Молдер. — Почему весть об этом широко не разошлась?

— Вайсгер выкрутился. Мгновенно привез команду опытных ловцов — и через несколько дней беглец был водворен на место.

— И каким образом он смог напасть на Беркови-ча? Повторил побег? — не понял Молдер.

— В том-то и дело, что не повторил! Даже сотрудники «Блю Уорд» не больно-то различают сивучей между собой, что уж говорить о посетителях. Пострадавшего сторожа, хорошо знавшего зверей, уволили сразу же — благо, повод был. Понимаете? Вайсгер просто купил и срочно привез нового сивуча! И объявил — у нас все в порядке, опасности никакой. А его ловцы тем временем продолжали поиск, чтобы тихо и незаметно уничтожить зверя. При таком раскладе достаточно обеспечить молчание лишь нескольких человек. Вполне реальное дело.

— Вы считаете — зверь еще на свободе? — спросил Молдер.

— Не знаю. Скорее всего — да. Хотя исключить, что за последние дни он был пойман — вернее, уничтожен, — тоже нельзя. Но у Вайсгера теперь в любом случае будут неприятности по высшему разряду, это я вам гарантирую. Какие-то концы наверняка остались, и наружу их вытянуть можно — если знать, где искать. Теперь мы знаем.

Если эта идея подтвердится, Скиннер будет не слишком доволен, подумал Молдер. В любом случае нам со Скалли придется искать не факты в пользу версии Хэммета, а любое альтернативное объяснение событий… Значит — опять Биг-Трэйк, лосось-переросток…

Скалли, молча рассматривавшая подколотые к акту экспертизы снимки, вновь вступила в разговор:

— Боюсь, детектив Хэммет, что вам придется поискать другой способ добраться до мистера Вайсгера. Ваша версия не проходит.

Несколько мгновений они с Хэмметом мерились не слишком дружескими взглядами. Потом Хэммет сказал:

— Я хочу добраться не до Ьаисгера, а до истины, агент Скалли. И отчего, по-вашему, «версия не проходит»?

— Извините, что я не сказала об этом сразу, но укусы никак не могут принадлежать млекопитающему животному — в данном случае сивучу. Либо это рыба, либо рептилия, либо нечто, с чем мы еще не сталкивались. Дело в том, что челюстной аппарат млекопитающих гораздо более совершенен — зубы четко делятся как по функциям, так и по внешнему виду: резцы, клыки, премоляры, моляры… А рептилии и рыбы пищу не пережевывают и не измельчают. Функция их челюстей проще — оторвать подходящий по размеру кусок и отправить в желудок, где уже и происходит перетирание пищи. Соответственно, и все зубы у них тоже однотипные. Следы именно таких зубов остались на теле. Короче говоря, даже не имея слепков зубов сивуча, можно утверждать — к смерти Берковича ластоногие отношения не имеют.

— Ваши выводы нуждаются в тщательной проверке, — не сдавался Хэммет, хотя по тону чувствовалось: слова Скалли поколебали его убежденность, и весьма сильно.

— Это не мои выводы, это научные факты, — парировала Скалли. — Конечно, вы можете возразить, что и отдельные рептилии имели более сложные челюсти — например, некоторые динозавры, вымершие миллионы лет назад. С другой стороны, у иных млекопитающих…

Скалли говорила преподавательским тоном, и Молдер с тоской понял, что лекция может затянуться весьма надолго. Он энергично вмешался:

— По-моему, нам пора покинуть этот храм смерти. Иначе проспорим до ночи — слишком уж тут уютно и прохладно.

— Все равно с акванарком дело нечисто, — упрямо сказал Хэммст. — Конечно, пойдемте отсюда…

И решительно направился к выходу.

— Мне сегодня позвонил Вансгер, — вполголоса сообщила Скалли Молдеру. — Очень мягко удивился, что мы с тобой до сих пор у него не побывали. Сказал, что едва ли кто-либо еще знаком с подлинной информацией о Биг-Трэйке так же глубоко и всесторонне, как он. И добавил, что будет рад видеть пас завтра утром — или в любое другое удобное нам время.

Молдер нахмурился. Старая дружба со Скипнером отнюдь не давала «хозяину озера» права командовать агентами ФБР. И Молдер с самого начала собирался выдерживать дистанцию в отношениях с ним. А еще лучше — свести эти отношения к минимуму. Но в словах Вайсгера был свой резон. Информирован ои наверняка лучше многих. Возможно — лучше всех.

— Хорошо, — сказал Молдер. — Навестим его завтра. Он встает не слишком поздно?

— По его словам — на рассвете.

— Тогда отправимся до начала дневной жары… А теперь надо двигаться, не то мистер детектив опять заблудится в здешнем лабиринте…

Трэйклейн, 25 июля 2002 года, 05:18

Горизонт на востоке светлеет, набухает красным, по солнце еще не появилось. Самый прохладный час — термометры застыли на шестидесяти четырех градусах note 7.

Дом — обширный, но низкий и приземистый, выкрашенный белой краской — стоит примерно посередине между границей Трэйк-Бич и трейлервил-лем под названием Пфуллэнд. Впрочем, понятие «граница Трэйк-Бич» — достаточно условное. Границу отмечает лишь щит на огибающей озеро дороге, а дома, большие и маленькие, стоят здесь почти вдоль всего побережья…

В двух окнах упомянутого дома горит свет, потом гаснет. В темноте слышен скрип двери, вспыхивает луч небольшого фонарика. Звенят ключи, щелкает замок. Затем человек с фонарем идет по спускающейся к озеру дорожке. Он выглядит движущимся белым пятном, смутно различимым в темноте. Движения его сопровождает легкий скрип.

На берегу чуть светлее, чем у дома, и теперь можно разглядеть: этот человек — Фрэнк Косовски. Он сгружает с небольшой тележки снасти, весла, рыболовные принадлежности, складывает всё в стоящую у крохотного причала белую лодку.

Предрассветная темнота не безмолвна — шумно всплескивает рыба, пронзительно вскрикивают гагары. Звуки эти, при солнечном свете вполне мирные, сейчас могут показаться зловещими. Могут — но только не старому джентльмену. За много лет он привык к звукам ночи.

Лодка отваливает от причала и медленно исчезает в темноте — смутное белое пятно все менее различимо.

Спустя час

Стало гораздо светлее, но поверхность воды подернута туманом — видимость ярдов пятнадцать, не больше. Старика это не тревожит. Любители гонять по водной глади на катерах, скутерах и гидроциклах, выжимая из двигателей полную мощность, наверняка еще крепко спят. Господа такого сорта редко поднимаются рано. Столкновение с ними в тумане не грозит. И старик полностью увлечен рыбной ловлей.

Шарик на конце кивка, окрашенный яркой флуоресцентной краской, вздрогнул раз, другой — и замер. Косовски тоже замер, ожидая настоящей, сильной поклевки, — но так и не дождался. Вынул удочку из подставки, смотал леску. Наживка — гроздь мелких рачков-бокоплавов, изобильно водящихся под прибрежными камнями бухты, — слегка потрепана, пары рачков не хватает. Старик меняет насадку на свежую — и вновь опускает снасть в воду. Через несколько минут история повторяется.

Балуется мелочь?

Косовски хмурится и включает эхолот, — он недолюбливает эту электронную игрушку, но порой без нее не обойтись. Включает на несколько секунд — за большее время импульсы могут отпугнуть чуткую крупную рыбу. Всматривается в переплетение разноцветных линий, щелкает преобразователем — линии сменяются стилизованными силуэтами рыб. Не мелочь, вполне крупные, — но клевать как следует не хотят. Аппетит в жару пропадает не только у людей. Ну, погодите же…