Папа в гостиной разговаривал с мамой. Перед ним на столе лежали пачки бумаг. Он был очень сердит.

— Это просто невероятно, — говорил папа, — если посмотреть, сколько денег тратят в этом доме, можно подумать, что я мультимиллионер! Взгляните только на эти счета! Счет от мясника, от бакалейщика! Ну конечно же, ведь это я должен зарабатывать деньги!

Мама тоже была очень сердита и отвечала папе, что он не имеет никакого представления о стоимости жизни. И пусть он как-нибудь пойдет с ней вместе за покупками. И что она хочет вернуться к своей матери. И что не следует обсуждать все это при ребенке. Тогда я отдал папе дневник. Папа раскрыл его, подписал и вернул мне со словами:

— Ребенок тут ни при чем. Я прошу только, чтобы мне объяснили, почему баранина так дорого стоит.

— Никола, — сказала мама, — иди играть в свою комнату.

— Да, да, конечно, — сказал папа. Я поднялся в свою комнату, улегся на кровать и заплакал. Ведь если бы папа и мама меня любили, они уделяли бы мне хоть немного внимания.

Мне не понравилось, когда мама сказала, что к ней на чай придет ее приятельница со своей дочкой. Я не люблю девчонок. Они очень глупые, только и умеют, что играть со своими куклами или в магазин. И потом еще, чуть что, они сразу начинают реветь. Я, конечно, тоже иногда плачу, но только когда для этого есть какая-нибудь серьезная причина. Например, в тот раз, когда в гостиной разбилась ваза и папа стал меня ругать, а это было нечестно, потому что я не нарочно. И потом эта ваза была совсем некрасивая. Конечно, я хорошо знаю, что папа терпеть не может, когда я играю в мяч дома, но ведь на улице шел дождь.

— Постарайся дружно играть с Луизеттой, — сказала мама. — Это прелестная девчушка, и она должна увидеть, что ты воспитанный мальчик.

Когда мама хочет показать, что я хорошо воспитан, она заставляет меня надеть синий костюм с белой рубашкой, и вид у меня сразу делается дурацкий. Я сказал, что лучше пойду с ребятами в кино на ковбойский фильм, но мама строго на меня посмотрела, она так смотрит, когда хочет показать, что возражать бесполезно.

— И пожалуйста, не будь с девочкой груб, иначе я с тобой буду разговаривать по-другому, — сказала мама. — Понятно?

В четыре часа пришла мамина приятельница с дочкой. Она поцеловала меня и сказала, что я очень вырос, как обычно говорят все гости. Потом она сказала:

— А это Луизетта.

Мы с Луизеттой оглядели друг друга. У нее были белобрысые волосы, заплетенные в косички, глаза голубые, а нос и платье красные. Мы подали друг другу руки и сразу их отдернули. Мама подала чай. Очень здорово, когда у нас к чаю гости, потому что на стол ставятся шоколадные пирожные и можно взять целых два. За столом мы с Луизеттой ни о чем не говорили. Мы ели и не смотрели друг на друга. А потом мама сказала:

— Ну, дети, идите играть. Никола, покажи Луизетте твою комнату и игрушки.

Мама сказала это с улыбкой, но посмотрела на меня строго. Мы с Луизеттой пошли в мою комнату. Там я молчал, потому что не знал, о чем с ней говорить. И тут Луизетта сказала:

— А ты похож на обезьянку.

Это мне не понравилось, и я ответил:

— А ты девчонка!

Тогда она мне как даст! Я чуть не заплакал, но удержался, потому что мама велела, чтобы я вел себя как воспитанный мальчик. И я дернул Луизетту за косичку, а она пнула меня по ноге. Тут я не смог удержаться — было очень больно — и завопил:

— Уй-ю-юй!

Я уже собрался дать ей сдачи, только Луизетта вдруг сказала:

— Так ты покажешь мне игрушки?

Я хотел ответить, что это игрушки для мальчиков, как вдруг она увидела моего плюшевого медвежонка. Я один раз побрил его папиной бритвой, но только наполовину, потому что бритва не выдержала и сломалась.

— Ты что, играешь в куклы? — спросила Луизетта и захихикала.

Я опять хотел дернуть ее за косичку, а Луизетта уже подняла руку, чтобы стукнуть меня, но тут открылась дверь и вошли наши мамы.

— Ну как, дети, вы дружно играете? — спросила моя мама.

— Да, конечно, мадам! — ответила Луизетта, глядя на нее широко открытыми глазами и быстро захлопав ресницами.

Мама поцеловала ее и сказала:

— Прелесть, она просто прелесть!

А Луизетта, правда, здорово работала своими ресницами.

— Покажи Луизетте свои красивые книжки с картинками, — сказала мама.

А другая мама сказала, что мы два цыпленочка, и они ушли.

Я вынул книги из шкафа и дал Луизетте, но она не стала их смотреть, а швырнула на пол, даже замечательную книгу про индейцев.

— Не нужны мне твои книги, — сказала она. — У тебя нет чего-нибудь поинтереснее?

Потом она заглянула в шкаф и увидела мой любимый самолет, он красный, с резинкой и может летать.

— Не трогай, — сказал я, — это не для девчонок, это мой самолет!

И я попробовал его отнять. Но Луизетта отскочила.

— Я гостья, — сказала она, — и имею право играть со всеми игрушками. А если ты не согласен, я позову маму, пусть она скажет, так это или не так.

Я не знал, что делать. Мне не хотелось, чтобы она сломала мой самолет, и мне не хотелось, чтобы она позвала свою маму. Тогда жди всяких неприятностей. Пока я стоял в нерешительности, Луизетта повернула пропеллер, натянула резинку и выпустила самолет. Он полетел.

— Что ты наделала! — закричал я. — Теперь самолет потеряется! — И я разревелся.

— Дурачок, ничего он не потеряется, — сказала Луизетта. — Он просто упал в сад. Пойдем и поищем его.

Мы спустились в гостиную, и я спросил у мамы, можно ли нам поиграть в саду. Мама ответила, что уже слишком поздно. Но Луизетта опять взмахнула ресницами и сказала, что ей очень хочется посмотреть на красивые цветочки. Тогда мама сказала, что она очаровательный цыпленок, и разрешила нам выйти в сад, только велела одеться потеплее. Обязательно надо будет научиться махать ресницами, это так здорово действует!

В саду я быстро нашел самолет — с ним, к счастью, ничего не случилось. Тут Луизетта спросила:

— А теперь что будем делать?

— Не знаю, — сказал я. — Ты ведь хотела посмотреть цветы. Вон там их много, смотри сколько хочешь.

Но Луизетта ответила, что ей начхать на мои цветы и вообще видала она и покрасивее. Мне очень хотелось дать ей в нос, но я побоялся, потому что окно гостиной выходит в сад, а в гостиной сидели наши мамы.

— У меня здесь никаких игрушек нет, — сказал я, — только футбольный мяч в гараже.

Луизетта сказала, что это я здорово придумал. Мы пошли за мячом, и я очень боялся, что ребята могут увидеть, как я играю с девчонкой.

— Ты встанешь между двумя деревьями и попробуешь не пропустить мяч.

Ха-ха, напугала!

Но тут она разбежалась и как даст по мячу… бум! Удар был такой сильный, что я не смог взять мяч, и он разбил окно гаража.

Обе мамы выскочили из дома. Моя мама увидела разбит ое окно и сразу все поняла.

— Никола, — сказала она, — чем играть в грубые игры, тебе следовало бы занимать свою гостью, особенно когда она такая милая, как Луизетта!

Я посмотрел на Луизетту. Она была уже в другом конце сада и вовсю нюхала бегонии.

Вечером меня оставили без сладкого, но это ничего. Луизетта — девчонка что надо! Когда мы вырастем, обязательно поженимся. Ну и удар же у нее!