Наконец он выпустил ее и отвернулся. Жанна почувствовала, что душа этого замечательного человека была способна достигать такой же благородной высоты, как и мрачных падений. Жанна вытерла слезы, и надежда шевельнулась в ее груди. Келс повернулся к ней таким, каким она его встретила, – холодным, спокойным, непреклонным, с легкой, любезной улыбкой и странными светлыми глазами. Он больше не глядел на нее.

– Джим, сделаешь ты все, что я прикажу? – спросил он.

– Да.

– Сколько револьверов у тебя с собой?

– Два.

– Дай мне один из них.

Джим отдал ему тот, который он все время держал в руке. Келс сунул его в карман.

– Достань свой второй револьвер и будь готов! – сказал он. – Но ни одного выстрела, пока я еще не сражен окончательно. А тогда делай, что найдешь лучшим… Береги последнюю пулю для Жанны, в случае…

– Обещаю тебе, – твердо сказал Клэв. Келс вытащил из-за пояса длинный нож с блестящим клинком. Спрятав клинок в рукаве, он крепко сжал рукоятку. Не сказав больше ни слова, вышел.

Жанна чувствовала его нежный взгляд на себе, когда он обнимал и целовал ее, но сейчас он больше не взглянул на нее. Джим опустился на колени, глядя сквозь дырку в висевшей на двери завесе.

Шатаясь, прокралась Жанна к одной из щелей рассохшихся бревен. Она должна смотреть за этой борьбой, хотя бы вся кровь ее заледенела от ужаса…

Игроки по-прежнему жадно следили за игрой. Ни один из этих мрачных людей не повернулся, когда Келс медленно стал приближаться к столу. Гульден сидел спиной к двери. Луч солнца проникал в хижину, и проходящий Келс внезапно прервал его своей широкой тенью. Разбойники все еще не замечали присутствия Келса. Внезапно его тело дрогнуло, словно от какой-то страшной внутренней судороги, и, сделав громадный прыжок, он вонзил нож в мощную спину Гульдена. Гигант-разбойник всей тяжестью грохнулся об стол, свалив в одну кучу людей, скамейки, карты, бутылки и всю груду золота. Жуткий, надтреснутый рев вырвался из его груди.

Отбежав к двери и держа в обеих руках по револьверу, Келс принялся выпускать заряд за зарядом из того, который он держал в правой руке. Все смешалось… Хриплые крики бандитов и треск револьверных выстрелов почти заглушили рев Гульдена. Густые клубы едкого дыма с каждым новым выстрелом застилали комнату. С полу, куда повалились бандиты, выскакивали яркие и желтые огни, а навстречу неслись ответные выстрелы Келса. Но его сильная и ловкая фигура вдруг резко и болезненно пригнулась; он казался гораздо меньше и слабее. Временами его револьверы снова вспыхивали несколько раз подряд ярко; он все еще боролся. В эту минуту сбоку от него грянул ружейный залп, и Келс, опрокинувшись назад, упал у порога.

Густая завеса порохового дыма на мгновение отхлынула в сторону, и картина жуткого побоища ясно предстала перед глазами Жанны.

Гульден совершенно обезумел. Шатаясь и махая своими громадными страшными лапами, он топтался среди взбесившихся, воющих бандитов, словно кого-то выискивал среди них. Внезапно выхватив свои громадные револьверы, он принялся палить куда попало. Чувство ориентировки он уже утратил; рев его постепенно ослабел, гигантские силы пошли на убыль, ноги подкосились. Среди царящей паники он вдруг наткнулся на Джесси Смита и прицелился в него. Свирепый бандит с громким криком наудачу выстрелил из своего револьвера, и оба почти одновременно повалились на пол. Однако Гульден поднялся и с залитым кровью лицом все еще походил на гигантскую машину разрушения. Глядя в одну сторону, он беспрерывно стрелял в противоположную. Все патроны давно уже вылетели из его револьвера, а он все еще продолжал нажимать курок.

Келс стоял на коленях и держал в руке только один револьвер. Его пуля прикончила тяжело раненного Бликки. Время от времени его дрожащая рука поднималась и снова падала; он стрелял из последних сил. Его левая рука висела как плеть; белое лицо то и дело выплывало из тонкой синей пелены дыма.

Пайк был единственным, еще оставшимся на ногах, однако и он был тяжело ранен. Растратив все патроны, он отшвырнул револьвер в сторону и, вытащив громадный нож, бросился на Келса. Выстрел Келса заставил его повалиться головой вперед. После всех криков и выстрелов настала внезапная жуткая тишина. Ловящий кого-то в воздухе Гульден походил на чудовищное, окровавленное привидение. Внезапно он одним взмахом вырвал из стола ножку и завертел ею над головой. Его рев перешел в хрипящий свист.

Споткнувшись о мертвого Бликки, Пайк вдруг снова поднялся на ноги. Келс швырнул ему в лицо свой пустой револьвер и, шатаясь, поднялся с колен. Обессиленные, они пробовали еще бороться, но в этот момент к ним подошел Гульден и своей чудовищной палицей размозжил голову Пайка. Сила удара лишила Гульдена равновесия. Он упал ничком. Но Келс схватил рукоятку торчавшего из его спины ножа и что было силы рванул к себе. Падавшая туша Гульдена помогла ему вытащить нож. Широкая, дымящаяся струя крови хлынула из открытой раны, и гигант-разбойник повалился на пол.

Выронив нож, Келс дрожа осмотрел лежащего у его ног хрипящего Гульдена и затем перевел взгляд на безмолвные тела остальных бандитов. Нерешительно сделав еще пару шагов, он упал у порога двери.

Жанна хотела броситься к нему, но ее ноги подкосились, и когда, опираясь на Джима, она, наконец, добралась до Келса, то ей показалось, что прошла целая вечность.

Опустившись перед ним на колени, она бережно приподняла его голову. Его лицо было бело как снег – глаза широко открылись.

Он не узнал ее больше. Его сознание померкло, жизнь быстро угасла.

Посадив Жанну на лошадь, Джим несколько минут подержал ее руки в своих.

– Держись крепко, родная! – серьезно сказал он. – Каждую минуту сюда может прибыть какой-нибудь из разбойников… Поезжай вперед. Я возьму провиант и догоню тебя.

– Но как я найду дорогу? – жалобно сказала Жанна.

– Ты должна! Возьми себя в руки. Стоит только выехать, как ты успокоишься и начнешь следить за тем, где едешь.

Пришпорив лошадь, Жанна повиновалась и больше ни разу не оглянулась. Кэбин-Галче остался позади подобно кошмарному сну. Едва догнавший ее Джим заявил, что он не может гнать таким темпом своих нагруженных лошадей. С каждой милей сердце Жанны освобождалось от гнетущей тяжести недавнего кошмара. Она уверенно выбирала дорогу. Часы и мили летели незаметно. Знакомые места вызывали в ней тихое и грустное воспоминание о Келсе.

Жанна и Джим ехали, взявшись за руки; они вспоминали свою прежнюю жизнь в Хоудли. Разговор благотворно действовал на их измученные от переживаний души. Наконец, к заходу солнца, вдали показалась маленькая деревушка Хоудли.

– А вдруг мне придется сразиться с твоим стариком? – весело спросил Джим.

– Джим… только не рассказывай всего сразу, – пробормотала Жанна.

– Я представлю тебя своей женой. Они подумают, что мы с тобой с ума сошли.

– Нет, они скажут, что я бегаю за тобой. Пожалуйста, Джим, держи все пока в секрете. Подумай, ну как понять все это моей тетке Анне?

– Хорошо. Я буду молчать, но при двух условиях.

– Каких?

– Приходи вечером опять туда, к кедрам, где мы тогда поругались с тобой.

– С радостью!

– А теперь надень маску. То-то будет сенсация! В этом костюме Денди Дейсла ты прямо чудо что за красавица.

– Джим, мне стыдно…

– Пустяки!

Жанна повиновалась, и так они въехали на мост их маленькой деревушки. Некоторые мужчины, узнав Клэва, пришли в сильное волнение. Постепенно за ехавшими молодоженами собралась целая толпа.

Внезапно Жанна увидела свою тетку, разговаривавшую с двумя соседками возле одного из блокгаузов. Женщины с любопытством уставились на приближавшуюся процессию.

– Господи! Никак это Джим Клэв! – вскричала одна из них.

Джим соскочил с лошади и схватил ее в объятия. От радости она не знала, с чего ей начать разговор.

– Джим! Мы всегда надеялись, что ты… что ты привезешь нам Жанну! – наконец пробормотала она.