Александр медленно набрал в шприц обезболивающее и, ободряюще улыбаясь, подошел к подруге. Лика округлила глаза, а потом зажмурилась. С детства она боялась уколов, почти до обморока, но всегда держалась молодцом и, выходя из медицинского кабинета, облегченно улыбалась, передавая, как эстафету команду врача: "Следующий!"

Сама же Лика при этом часто была белее стены, за которую держалась. Но трусихой её назвать, ни у кого язык не поворачивался. Она смело вступалась за обиженных, хотя не умела драться, но могла словом и взглядом где-то укорить, а где-то обласкать. Никогда его подруга не боялась отстаивать свою точку зрения. И еще Лика умела лазать по деревьям и стрелять из рогатки, не хуже любого из мальчишек, за что её уважали даже недруги.

Александр улыбнулся, вспоминая детские годы, и легонько похлопал подругу по плечу. "Все!"

— Ненавижу докторов! — вздохнув, произнесла Анжелика.

— Всех без исключения? — парировал Александр, но встретившись с красноречивым взглядом подруги, все понял без слов. К нему её ненависть не имела никакого отношения. К нему и к Лешке. Они почти не говорили о том, что могло произойти с Люком. Не было времени, но Сидоров видел, что ей очень нелегко пережить потерю мужа. Хотя у Александра на этот счет имелись свои предположения, о которых он пока предпочитал молчать.

— Готова? — спросил кардиолог через время и получил кивок в ответ.

Спустя несколько минут, показавшихся ему вечностью, он извлек, то, что находилось вживленным в тело подруги. Под лопаткой был микрочип, очень напоминающий уменьшенную копию материнской платы компьютера, а за ухом — маячок, размером меньше игольного ушка. Закончив штопать подругу, Александр помог ей подняться с кушетки и осторожно вывел в коридор, прикрыв за собой плотно дверь. Теперь они могли переговорить и обсудить, как быть дальше с тем, что нашлось. Лика побледнела и, держась за его плечо прохладными пальчиками, неотрывно смотрела в окно. Он не узнавал её: плотно сжатые губы, "думающая" складочка у переносицы, резкий взгляд, полный какого-то непонятного ему разочарования.

Александр закурил, она не возражала. Потом Лика заговорила, тихо, короткими фразами:

— Это они. Я верила им. Думала, что друзья. А они так. Почему они так со мной? Зачем? — встряхнула головой, от чего её кудряшки забавно подпрыгнули, как у куклы, — Не понимаю!

— Они, это кто? — спросил Александр, окутывая дымом сигарет подругу. Она немного отстранилась, кашлянула.

— Люм и Шелест. Я разве не рассказывала тебе?

— Да, что-то такое говорила. Но я, если честно, не отнесся вчера к твоему рассказу серьезно. Прости. Можешь повторить?

— А сейчас поверишь? — спросила так тихо, что он едва расслышал.

— Постараюсь, — заверил её, сосредоточившись даже на мелочах.

Теперь рассказ Лики многое объяснял, но и вопросов добавилось тоже не мало. Если бы он не знал, что подруга сейчас находилась не под общим наркозом, то подумал бы, что она бредит.

Настолько невероятным казалось её путешествие на другую планету и дружба с её жителями.

— То есть, ты считаешь, что они следили за тобой? Твои иноземные друзья?

— Вот, я так и знала, что ты мне не поверишь. Я бы и сама себе не поверила…, но я, правда, полгода провела не на земле. После смерти Леши, — тут она замолчала, сжала губы. Шут понял, что Лика еле сдерживает слезы. Но этот разговор был важен сейчас для них обоих.

— А ты уверена, что Лешка погиб? Что тебе сказали? — спросил Шут, понимая, что ей должно быть больно, но он хотел знать правду.

— Самолет, в котором летел Леша, он… разбился, — женщина сделала глубокий вздох, справилась с собой и продолжила, — Понимаешь? Никто не остался в живых. Никого не нашли.

Александр затушил окурок и бросил его в мусорное ведро. Затем, задумавшись, произнес:

— Но в жизни иной раз всякое случается…

— Дрозд. Он ведь не врет, он темный…

Шут обнял Лику, по-дружески взъерошил ей волосы, сменил тему разговора:

— Что будем делать с подарками от твоих друзей?

— Не знаю, — пожала она плечами, — Я вообще ничего не понимаю и не хочу понимать. Можно, поживу у тебя немного?

— Буду только рад. Пойдем, я возьму ключи, а эти штуковины выкинем в мусор и забудем обо всем. Я тебя сегодня повезу по самым злачным местам Хьюстона, — улыбнулся он, открывая дверь в кабинет.

Анжелика вошла следом за другом, взяла свою сумку и уже развернулась к выходу, но в этот момент произошло нечто напоминающее небольшой взрыв. От резкого хлопка заложило уши, а серый дым, казалось, забрался и в нос, и в глаза. Белой ватой обволок весь кабинет. Запах квашеной капусты душил и, закашлявшись, женщина вместо того, чтобы открыть дверь и вырваться из едкого облака, потеряла ориентацию и, упершись спиной в стену, медленно съехала по ней вниз, отключилась от окружающего мира.

Дымка рассеялась, сознание постепенно возвращалось, дышалось весной — легко и приятно, все тревоги развеялись вместе с исчезнувшей пеленой. Лика провела рукой по лицу, открыла глаза. Солнце совсем неяркое, белое. Женщина медленно осмотрелась вокруг себя.

Сердце робко сжалось и остановилось, а затем бешено побежало, как с крутого пригорка.

"Лешка. Алешенька!" — голос остался глубоко внутри, так и не посмел вырваться наружу, шепотом пробежал по губам и растаял. Наполнил душу надеждой. Она поднялась с низкой, стелющейся под ногами травы, и сделала шаг, потом еще один. Затем побежала к тонкой осинке, возле которой сидел Лешка и сосредоточенно смотрел на рябь озера, такого круглого, синего, ровного, как фарфоровое блюдце из их свадебного сервиза.

Чем быстрее она бежала, тем сильнее отдалялась от такого знакомого, такого родного облика.

Выбившись из сил, Анжелика остановилась. Пошатываясь, она переступила еще пару раз, прежде чем упасть от усталости, и тут оказалась намного ближе к Алексею, чем была до этого. Женщина всхлипнула, и он… обернулся. Скользнул безразличным взглядом, задержался на её лице… В его глазах, почти синих от отражающихся в них водах озера, мелькнуло узнавание.

— Лика, — прошептали его губы и изогнулись в грустную линию, — забыла меня, совсем забыла.

— Нет, нет! — она отчаянно затрясла головой, не соглашаясь с ним. Как она могла забыть. Как? Почему он ей не верит? — Лешка! Нет, я помню, я никогда…, - она натолкнулась на серую стену холодных глаз, плотно сжатые губы, резкий поворот головы и словно плевок в душу, ледяные слова:

— Уходи! Уходи! Живи без меня! — он отвернулся и, опустив плечи, растаял…, ушел в никуда.

— Лика! Лика, ты слышишь меня? Очнись, — голос Шута ворвался к ней в голову, нарушил мысли, разбил картинку видения.

Друг тряс её за плечи, легонько похлопывал по щекам. Она открыла глаза, но ничего не увидела. Темно. Еще не понимая до конца то, что реальность и мираж, привидевшийся ей только что — находились в разных мирах, она вновь зажмурилась, но Люк больше не появился. Под впечатлением от встречи с Алексеем, Анжелика плохо понимала, что происходит вокруг и откуда возле нее взялся Александр.

— Сашка? Где мы? — спросила она осипшим голосом и закашлялась.

— Не знаю, Лика… Я только что очнулся сам. Чуть на тебя не наступил. Темень такая, как будто выкололи глаза.

— А я думала, что это только у меня выключили свет… Мда, что случилось-то? — села она, поправила лямку топика.

— Ничего не понимаю. Похоже, только, что мы где-то заперты, судя по окружающим нас предметам…

— Чему-чему? — Лика цепляясь за друга, встала и, пошатываясь, провела рукой по шершавой стене, наткнулась на какую-то палку, та упала с глухим звуком на пол и тут же Шут сдавленно попросил:

— Лик, лучше ничего не трогай…, ты мне на ногу какую-то штукенцию уронила…

— Прости. Больно? — участливо поинтересовалась она у стонущего друга.