— Я не могу ужинать с ее высочеством, — сказал Генри, но Рауль решительно покачал головой.

— Ты единственный, с кем она будет есть. Ты знаешь это. Хотя эти сэндвичи…

— Я уверен, что они понравятся ей. — Генри слабо улыбнулся. — С тех пор как мы возвратились, ей подают лишь изысканную пищу, а она надоедает. Я скажу, что сын приготовил для нее эти сэндвичи, хорошо?

— Она не поверит. Но если это заставит ее съесть их…

— Конечно, скажите, — вмешалась Джесс. — И добавьте, что принц Рауль становится прекрасной посудомойкой. Там снаружи лежит треснувшая чугунная кастрюля с его именем.

— А Джесс кокнула сковороду, — сказал Рауль, и они захихикали. Генри посмотрел на них так, словно они лишились рассудка, но он был слишком озабочен, чтобы задавать вопросы. Растерянно улыбнувшись, дворецкий взял вино и сэндвичи и оставил их.

— Ну, теперь можно заняться тостами с мармеладом, — провозгласила Джесс, чем навлекла на себя изумленный взгляд Рауля.

— Я думал, вы шутите. Куда вы помещаете все это?

— Наверстываю упущенное. — Она грустно улыбнулась. — Как у вашей матери, у меня некоторое время не было аппетита. Возможно, завтра это произойдет снова, но сегодня вечером — тосты с мармеладом!

Рауль бросил на нее странный взгляд, но от вопросов воздержался. Насытившись тостами, Джесс отрезала несколько кусков хлеба и вышла, чтобы угостить кур, печально склонивших головы над пустыми посудинами. С благодарностью склевав хлеб, они с кудахтаньем потянулись в курятник.

Рауль ошеломленно наблюдал за ней.

Почему он смотрит так, словно у нее две головы? — подумала Джессика. Она действительно начинает смущаться.

Что делать теперь?

Заперев кур, Джессика вошла в кухню и направилась к раковине.

— Завтра слуги приведут кухню в порядок, — сказал Рауль, но она уже открыла кран.

— Возможно, вы принц, но я-то не принцесса. Слуги не будут убирать за мной.

— Но…

Джессика бросила ему посудное полотенце. Она мыла посуду, а Рауль вытирал. Наконец она вздохнула и сказала:

— Спасибо. Это была чудесная передышка.

— Передышка от чего, Джесс? — мягко спросил Рауль, положив полотенце и внимательно глядя на нее.

Она спохватилась.

— Я хотела сказать — передышка для вас. От волнений и тревог.

— Вы тоже нуждались в ней. — Рауль взял ее за руку и посмотрел на пальцы. — Вам сколько, тридцать?

— Эй! Нет! — Почти тридцать, добавила она про себя.

— Почти? — догадался Рауль и улыбнулся.

— Двадцать девять, с вашего позволения, — с трудом произнесла Джессика, остро ощущая близость Рауля. Он не должен улыбаться, когда стоит так близко к ней, потому что у нее перехватывает дыхание.

— Итак, вам двадцать девять лет. У вас успешный бизнес в Австралии, однако вы приехали одна и, когда попали в аварию, не стали сообщать никому. У вас нет мужа?

— Нет, я…

— А родители?

— Умерли.

— Братья? Сестры?

— Нет.

— Итак, вы одна на свете.

— Позвольте, — встрепенулась Джессика, — я независимая женщина, имеющая специальность. Раз уж мы заговорили на личные темы, я тоже хочу задать вам несколько вопросов.

— Каких?

— Ну, скажем… сколько вам лет?

— Тридцать пять, но…

— Почему же вы не женаты? Вы гомосексуалист?

— Нет! — В глазах Рауля явно промелькнула смешинка.

— Тогда…

— Супружеская жизнь меня не прельщает. Я достаточно хорошо помню ужасный брак моих родителей, чтобы избегать уз Гименея.

— До Сары. Вы действительно думаете, что брак по расчету сработал бы?

— Конечно. Почему бы нет?

— А если бы вы встретили девушку своей мечты?

— Сара не стала бы возражать. Вероятно, она бы даже не узнала. На публике мы бы вели себя как положено — во всяком случае, мы заключили такое соглашение, — но, если бы я увлекся женщиной, у нас был бы бурный роман до тех пор, пока мечта постепенно не исчезла бы.

На Джессику повеяло холодом.

— Правда? — медленно сказала она. — По-вашему, все мечты разбиваются?

— Безусловно, — подтвердил он. Судя по выражению его лица, не только неудачный брак родителей повлиял на взгляды Рауля.

— Несчастная любовь, да? — сочувственно спросила Джессика. — Как и меня, вас подвела мечта.

— Черт, Джесс…

— Я понимаю. Это не мое дело. — Она высвободила — неохотно — свою руку и посмотрела ему в глаза. Вопросы ни к чему не приведут, и она не имеет права задавать их. — Рауль, я желаю вам всего наилучшего. Мне искренне жаль, что у вас проблемы, но… мне пора возвращаться к собственной жизни. Спасибо за сегодняшний вечер. За передышку. Сейчас я пойду спать и уеду на рассвете.

— Ваша машина еще не готова.

— В городе я возьму в прокат, — сказала Джессика и улыбнулась. — Одно из преимуществ успешного бизнеса заключается в том, что я не нуждаюсь в деньгах. — Она замялась, зная, что не следует спрашивать его, но любопытство одержало верх. — А вы… вы возвратитесь в Париж?

— На некоторое время. Я попытаюсь добиться, чтобы мать получила право на посещения Эдуара. Но после этого я вернусь в Африку.

— В Африку? — Ответ Рауля прозвучал словно гром среди ясного неба. — Что вы делаете в Африке?

— Я член организации «Врачи без границ». Последние три года работаю в Сомали.

— Вы обманываете меня.

— Для чего мне обманывать вас?

Действительно, для чего?

— И вы оставили медицину, чтобы сделаться принцем.

— Если вы думаете, что я хотел… — Рауль быстро подавил внезапную вспышку раздражения. Он пытался найти разумный ответ на вопрос, который явно казался ему неразумным. — Джесс, Альп'Азури печально известна тем, что является одной из самых коррумпированных стран в Европе, — начал Рауль спокойным тоном, но она чувствовала, что он с трудом сдерживает гнев. — Когда Жан-Поль умер, меня посетили главы трех соседних государств. Государство превратилось в рассадник преступности и коррупции, которые подрывают стабильность соседей, не говоря уже о нашей собственной. Простые люди подвергаются жестокому вымогательству. Они задушены налогами и не получают ничего взамен. В стране нарастает угроза народных возмущений, возможно, даже восстания. Необходимо изменить конституцию, но сделать это может лишь правящий принц или регент. Марсель — страшный человек. Благо государства для него — ничто. Чтобы вывести страну из упадка, меня убедили жениться на Саре, принять опекунство над племянником, оставить его с моей матерью и произвести демократические перемены. После этого я бы уехал.

— Почему?

— Вы же не думаете, что я хочу быть принцем?

— Большинство людей ухватились бы за эту возможность.

— Но не я, — мрачно сказал Рауль. — Я видел, в кого абсолютная власть превратила отца и брата.

— «Врачи без границ»… — задумчиво произнесла Джессика. — Они едут в самые горячие точки. Я слышала, что многие выдерживают не больше двух лет. Вы занимаетесь этим три года?

— Это не слишком долгий срок.

— Вы могли бы остаться здесь и работать над улучшением медицинской инфраструктуры Альп'Азури, — сказала она, на мгновение забыв, что должна следить за своими словами. — В сравнении с большинством западных стран ваши больницы просто ужасны.

Рауль почувствовал боль женщины, узнавшей это на собственном опыте. Его взгляд сказал Джессике, что горечь, прозвучавшая в ее словах, не ускользнула от него.

— Вот в чем дело, — тихо произнес Рауль. — Теперь я понимаю. Вы сами бежите от чего-то.

— Я не бегу, — резко возразила она, досадуя, что ему удалось слегка приподнять завесу над ее прошлым. — Не больше, чем вы: занимаетесь врачебной практикой в далекой Африке, прекрасно зная, что вы нужны вашему народу здесь.

— Это не моя страна. И не мой народ.

— Неужели?

Джессика глубоко вздохнула. Для чего она убеждает его? — внезапно подумала она. Мотивы этого человека не имеют к ней никакого отношения.

— Извините, — сказала она в ответ на сердитый взгляд Рауля. — Хорошо, это не ваша страна и не ваш народ, и вы скоро уезжаете. — Джессика замялась, пытаясь найти более безопасную почву. Этот мужчина — принц. И он же — врач, который борется за спасение жизней в странах третьего мира.