Несешься, несешься, а потом вдруг наступает ЭТО… То, что принято называть покоем. А по инерции еще стремишься вперед. И беспокойство уже стало второй натурой. Одним словом, я в себя еще не пришла.
Но Варвара рядом и — о Господи! — через 6 часов нам уже надо идти гулять! Началось!
А утром Варвара едва не «двинула кони».
Я тоже едва не двинула их вместе с ней.
Все произошло около семи утра. Я проснулась от дикого вопля, сильного толчка. Варвару приподняло от пола и начало носить по комнате… С такой силой, что, ничего не видя, она налетела на кровать, свернула ее… Потом ее отбросило к другой стене, упал телевизор, накренился шкаф… Шкаф!
Ее била крупная дрожь, в пасти клокотала пена, глаза — пустые, безумные…
Сначала я подумала, что ей приснился страшный сон, кинулась к ней, она с воплем от меня… Влетела с размаху в стену… А потом завалилась на бок, по телу пошли сильные судороги… Она как будто бежала и одновременно подтягивала лапы к себе… Потом стала задыхаться… Моча полилась… Собака страшно выгнулась… и затихла.
Она сейчас умрет. Я успела подумать только об этом.
Сидела рядом, зачем-то тормошила ее и повторяла: «Варечка! Варечка! Варечка!»
А у Варечки как будто остановилось сердце. Или показалось…
Потом вроде отпустило. Но встать она не смогла, меня не узнавала, ничего не слышала, лежала, а по телу волнами прокатывала дрожь.
Она кое-как отползла в угол, привстала, увидела меня и… начала бросаться с лаем. Рычала…
Глаза все те же — пустые, бездонные, черные… Пена в углах пасти. Дыхание учащенное, со свистом. Лапы не держат, падает. Кидается на меня и падает…, падает…
Такое мне и в страшном сне не снилось.
Почему-то подумала, что это бешенство. Что как только узнают, приедут и пристрелят собаку.
Но я решила сама разобраться — что происходит, черт возьми! Звонила ветеринарам по всем телефонным номерам… Приехать никто не сподобился, консультировали по телефону. Совместными усилиями выдвинули три версии: сильнейшее отравление, сердечный приступ, эпилептический — как его? — удар? припадок на фоне перенесенного стресса — из-за разлуки.
Для полного счастья нам не хватало только эпилепсии.
Отдышались…, пришли в себя… Варин взгляд стал фокусироваться… Узнала меня…, осторожно приблизилась…, села рядом…, положила голову мне на колени…
Вышли на улицу…, прошлись… Вернулись, померили температуру — в пределах нормы. Из всего набора лекарств, рекомендованных врачами (валосердин, конвулекс, ценорезин, диакарб), в собаку мне удалось запихнуть только разведенный в воде валосердин. При виде меня, подходящей с лекарствами (хоть в шприце, хоть в ложке, хоть в кружке), Варвару начинает бить дрожь. Она уползает (!) на место и боится…
В скобках замечу, что на сегодня у меня был намечен первый рабочий день после отпуска. И миллион дел и людей ждали меня в офисе.
Напоила Варвару лекарствами и пошла, помолясь, на работу. Варечка, я быстро!
Варвара, уже вполне в адекватном состоянии сидела у двери и провожала взглядом, полным — отчего-то — удивленной печали.
Вечером нас посетил ветеринар. «Ну что, — сказал он, — вписываем ваше имя в один ряд с Достоевским и Цезарем?»
Сложно сказать, насколько прочно мы обосновались в этой, чего уж тут стесняться, гениальной компании: утренние полеты могут не повториться никогда, могут — спустя годы, могут — месяцы, а могут участиться и сколько нам отпущено — никто не знает.
Причина болезни красива, как легенда.
В разлуке мои любимые сходят с ума.
Моя любовь защищает, греет, бережет и хранит.
Но даже она не смогла победить расстояния.
Без меня невозможно. При встрече со мной — стресс.
Но лучше жить в вечном стрессе, чем в тихой деревне на помосте с опилками. Без меня.
Плюс расставание со щенками.
Плюс белые пятна из детства.
По следам утренних событий были срочно проведены оперативно-розыскные мероприятия среди наших родственников на предмет обнаружения гена гениальности. Таковых не нашлось.
Мы с Варварой выпендрились, как всегда. Взяли и первые в роду разбалансировали свою био-эле-ктри-чес-кую (уфф, мудреное слово!) систему организма. А что, мы способны! К тому же признаться в «малоизученном расстройстве», «первичная причина которого до сих пор неизвестна», ничуть не стыднее, чем в какой-нибудь подагре — болезни романтической и маловнятной. Малоизученное — это вам не энурез или пошлые колики.
Пьем, как американцы, витамины из больших банок… Витамины и таблетки, чтобы, значит, сбалансироваться обратно. Прям, как космонавты: таблетки, потом сироп, потом еще желе из тюбика. И компот из пипетки. И Земля в иллюминаторе — кружится, летает, летает,… Земля в иллюминаторе! Как она туда насыпалась?…
Рекомендации врача нам, мастифам, очень понравились. Не волноваться, гулять степенно, вдумчиво, драчливых собак игнорировать, скакать — только если в охотку, лаять можно, ругаться нельзя.
Больше спите, ешьте вкусно.
Живите долго и научитесь быть счастливыми. Здесь и сейчас.
А может, все-таки от стресса? «Просто» сердечный приступ, а? А, Варвара?
Вы представляете, КАК они нас любят!
Лучше бы они нас так не любили, чтобы их не убивала тоска.
Врачи не говорят наверняка. Собака бодра, ласкова, аппетит хороший, сон отменный. Встретила меня с работы, как родную, чаем напоила, пол хвостом подмела. На прогулке ведет себя идеально. Чуть беспокойнее, чем обычно, но для того мы и ходим парой, чтоб никого не бояться.
Зато нас в армию не заберут! Верно я говорю? Мы еще и плоскостопие нарисуем.
У нас все неплохо. Спим, гуляем, употребляем пищу внутрь… Все это, правда, с легким оттенком притормаживания из-за седативных препаратов, но собака моя и раньше была не слишком холерична.
Наши неспешные прогулки несут успокоение и мне. После шквала информации, эмоций, волнений последних дней как в стране (примечание: в эти дни весь мир следил за событиями в Беслане), так и в нашей жизни, полутора-двухчасовые променады под тихим накрапывающим дождиком — то, что нужно.
Варвара ничего не помнит и чувствует себя хорошо.
Глаза традиционно печальные.
… Как ковбои объезжают мустангов когда-нибудь видели по телевизору? А теперь представьте этот фильм, прокручиваемый в замедленном темпе. Человек подходит. Лошадушка смотрит. Отворачивает голову. С вздохом отходит в другой конец стойбища. Человек — за ней. Нависает громадой и пытается переупрямить животное. Цепляется за шкирку. Седлает. И по инерции — еще пару кругов… Все бы ничего, если бы цель была покататься, а не запихнуть в собаку таблетку или того хуже — сироп. Зажатая в угол, Варишна демонстрирует невиданную гибкость шеи, отворачиваясь в любую сторону, только чтобы от ложки. Научилась бормотать: «Ах, оставьте…» и не стесняется меня отпихивать.
Страшный сон стоматолога. Зубы разжать невозможно даже клещами.
Уважаю свою собачищу! Когда она чего-то не хочет, всунуть это ей в пасть невозможно. Только уговорами, напором и хитростью.
На том стоим.
Ха! Такого набора разнокалиберных «шприцов без иголочки», как у нас, нет даже в лучших больницах.
Только когда вы имеете дело с восьмьюдесятью килограммами упертого сопротивления, изворачивающимися в ваших руках, как намыленный презерватив (отличный образ, не правда ли?), а в шприце у вас с трудом закачанная густая суспензия — «просто нижнюю губку отодвинуть и залить» никак не получится. Опять же, у моей собаки такие нижние губки, то есть брыли — мама дорогая. Пока там разберешься, куда что заливать…