– На расстоянии, – напомнил он.

– Но не по своей воле. Ты уехал зарабатывать деньги. Ты пожертвовал высшим образованием ради нас, меня и Ника. Ты помог мне закончить школу и колледж, и чем я тебя отблагодарила?

– Незачем ворошить прошлое, Мэрилин. Сейчас нужно думать только о Нике.

В дверях снова появился доктор.

– Миссис Тенант, ваш сын проснулся. Зовет вас.

– Я… я пристойно выгляжу? Не хочу, чтобы мальчик видел мои слезы…

– Все в порядке, милая. – Мердок задержался у двери. – Пойдемте с нами, Дик, – попытался он загладить неловкость.

Дик покачал головой.

– Не сейчас.

Мелли с трудом держала себя в руках. При мысли о том, какими упреками она осыпала Дика, в то время, когда он… Мелли уже давно поняла свою ошибку, но все величие его жертвы осознала только теперь. И невольно преисполнилась гордости за любимого.

– Почему ты не пойдешь с ними?

– Зачем мальчику чужие? Он требует маму и папу.

Мелли стиснула кулачки, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься Дику на шею. Но она для него – никто… Мелли не питала ни малейших иллюзий по поводу того, что значила для Дика минувшая ночь. А сама она добавит случайное сближение в маленькую коллекцию бесценных воспоминаний, не тускнеющих с годами. Эти сокровища никто у нее не отнимет.

– Почему ты решился на этот шаг? – спросила Мелли, хотя и знала ответ, но ей было важно услышать это из уст Дика.

– Наконец-то я могу хоть что-то сделать! Знаешь, какое это облегчение? Знаешь, как тяжко мне было сидеть у его постели, проклиная собственную беспомощность, видя, как мальчик умирает? – Он стиснул кулаки. – Я все думал: он ведь совсем ребенок и пожить-то, толком не успел. Почему? Почему именно Ник? Чем он провинился? Почему не я лежу на его месте? Если бы мерзавец-водитель чудом оказался здесь, я бы убил его, не задумываясь. – Глаза Дика потемнели от боли. – Серьезно, убил бы. Я никогда не отличался жестокостью, но…

Мелли вздрогнула, устрашенная подобным неистовством.

– Я не пытаюсь тебя отговорить. – Боль любимого передавалась и ей, но слова утешения не приходили на ум. Банальные соболезнования Дику ни к чему…

– Я понял. – Он с трудом перевел дух. – Спасибо, Мелани, спасибо за все.

Вот и конец, я схожу со сцены, горестно подумала она, а вслух небрежно бросила:

– Ну, удачи тебе.

– Доктор Мюррей… Мелани, рад, что застал вас.

– Дик, это доктор Бомэн.

– Приятно познакомиться, мистер Грейсон. – Фред Бомэн пожал протянутую руку. – Примите мои сожаления… Мелани, вы не поработаете курьером? Это фотография с Женевской конференции, передайте ее, пожалуйста, вашему зятю.

– Конечно, с удовольствием, – улыбнулась она, провожая толстяка глазами.

Дик заглянул ей через плечо: на снимке выстроились врачи в белых халатах, все – с поднятыми бокалами. Тимоти с серебряной статуэткой в руках красовался в центре.

– Это твой зять? – Дик указал на интересующего его человека.

Мелли поспешно выхватила фотографию: она и не заметила, как Дик встал у нее за спиной!

– Да, это Тимоти.

– Хорош собой.

– Лили тоже так считает, – осторожно отозвалась Мелли.

– Так он не твой ухажер?

– Естественно нет! – пожала плечами Мелли. Выражение лица собеседника не на шутку ее встревожило.

– Ты ведь приехала не на встречу с Бомэном, верно, Мелани?

– Нет, но Фред очень помог мне. – Она натянуто улыбнулась.

– Так зачем ты приехала?

Несмотря на работающий кондиционер, Мелли задыхалась.

– Может, просто выбралась в Нью-Йорк на экскурсию?

Это жестоко: Дик обо всем догадался, он уже прочел ответ в ее глазах. А теперь хочет услышать подтверждение из ее уст!

– Я прочитала в газетах про несчастье с твоим сыном и подумала…

– Ты подумала?..

– Я подумала, что тебе нужна моя помощь. – Прозвучало это крайне неуклюже и неубедительно.

– И вылетела первым же рейсом, – закончил Дик. – Не слишком ли ты вжилась в роль доброй самаритянки?

Дик дразнит ее, но чем она провинилась на этот раз? Значит, так и не простил былых упреков… Мелли воинственно подбоченилась и дерзко выпалила:

– Я приехала, потому что не могла иначе. Потому что люблю тебя! Ты доволен? – По щекам ее потоком хлынули слезы.

– Итак, ты меня любишь? Мелли опасливо подняла глаза. Что за равнодушный тон, словно речь идет о погоде!..

– Это не шутка.

Со стороны Дика жестоко радоваться ее горю.

А он так и сияет от удовольствия! С какой стати? Мелли терялась в догадках.

– Да уж, лучше бы тебе не шутить такими вещами!

Это двусмысленное замечание нисколько не прояснило ситуации. По крайней мере, Дик не рассмеялся, не стал открыто торжествовать победу… Верно, в свете пережитого за последние дни, утратил к ней всякий интерес! Подобное безразличие больно ранило. Даже ненависть лучше холодного равнодушия…

– Не тревожься, я не стану придавать значения прошлой ночи, – успокоила Мелли. – Я понимаю, обстоятельства были исключительными. – Она знала: в исступленной страсти Дик искал только забвения, облегчения невыносимой боли. Может, хоть дружбу сохранить удастся?

– А себя ты считаешь пассивным орудием, посланным мне судьбою, и не более? – Взгляд его вспыхнул гневом. – Странно, но у меня сложилось иное впечатление. Много лет назад я не принял мер предосторожности, – и Мэрилин забеременела…

– Вчера случилось то же, – слабо отозвалась Мелли, впервые осознав всю серьезность происходящего. О чем она думала раньше? Ноги ее подкосились, и она опустилась в кресло.

– Я подозревал что-то в этом роде, – заметил Дик.

Мелли в ужасе подняла взгляд. Почему она не придержала язык? Как она смеет наводить Дика на мысль о возможных последствиях прошлой ночи? Ей самой следовало подумать об этом в первую очередь. А она? Мелли тихонько застонала: проснувшись, она так и ела глазами спящего Дика, все размышляла, как он хорош и как чудесно было бы его обнять. Где уж тут вспомнить о серьезных вещах?

– Ты ведь не захотела со мной откровенничать, – продолжал тем временем Дик.

– А ты рассказал мне про Ника?

– Рассказал бы, да возможности не представилось, – мрачно напомнил он. – Ты мне не поверила.

– У меня были причины… – Мелли умолкла на полуслове и закрыла лицо руками. – Слишком поздно, слишком поздно! Ты никогда не сможешь мне простить.

– Но ведь ты простила мне мои нападки? Не я ли обвинял тебя в том, что ты разболтала газетчикам про Ника?

– Ты понял, что это не я? – Она просияла. – Я так рада!

– Ты была права: во всем виновата Памела, редкостная стерва. Дурак я был, что взял ее на картину, – проворчал Дик.

– Ах, если бы меня вовремя предупредили! – вздохнула Мелли.

Дик удрученно покачал головой.

– Муж у нее славный; я с ним пару раз работал. Несколько лет назад у Памелы были проблемы с алкоголем, и Том помог ей вылечиться.

И попросил меня присмотреть за ней, пока он в экспедиции. Я и согласился по глупости. Однажды ночью она заявилась ко мне домой и принялась нести сущую чушь: якобы ее преследует какой-то маньяк. Если бы я тогда знал, что Памела славится выдумыванием такого рода историй, то избежал бы многих бед, но я ей поверил. Сходил с ней в полицию, помог составить заявление. Девица так искусно симулировала ужас, что я позволил ей пожить у меня пару дней, пока Том не вернется. В мое отсутствие негодяйка всласть порылась в ящике стола. Прочла письма Мэрилин, нашла фотографии Ника. Я застал ее на месте преступления и призвал к ответу. Памела дала слово хранить тайну, полгода я жил как на иголках, а потом выбросил всю эту историю из головы. По счастью, Том не поверил россказням Памелы о том, что я, дескать, затащил ее к себе в постель.

– Памела сказала мужу такое?

– Как, ты не собираешься меня линчевать тут же, на месте? – устало поддразнил Дик.

Мелли покраснела, признавая справедливость упрека.