Подстегивая к изучению этих чувственных навыков, Эми помогла мне понять себя больше, чем любой другой учитель.

Арни Минделл

Яхатс, Орегон, США, 1994

Для появления этой работы два человека сыграли особенно важную роль. Первый — Арни Минделл, мой муж, друг, возлюбленный и замечательный учитель. Его смелые исследовательские поиски и практика процессуально-ориентированной психологии вдохнули жизнь в эту книгу. Я просто люблю его. Для меня его работа с пациентами, семейными парами и группами является замечательным сочетанием духовности и искусства, науки и психотерапии. Его поддержка очень помогла мне довести до конца эту работу.

Другим человеком была Барбара Ханна, одна из лучших учениц Карла Юнга, которая скончалась в 1986 году в возрасте 95 лет. Мы никогда не встречались, но я постоянно чувствовала ее дух, пока писала этот текст. Она была той редкой и удивительной женщиной, которая совершенно честно следовала своим чувствам и в рабочем терапевтическом кабинете, и в личной жизни. Ее пример вдохновляет меня поступать так же. Мне кажется, что Барбара Ханна могла бы попасть в эту работу даже сквозь сны, потому что она знала: чувства, возникающие во время терапии у терапевта и у клиента, составляют ядро яркой и наполненной разнообразными переживаниями жизни.

Я хотела бы также поблагодарить моих коллег и друзей Дон Менкен, Роберта Кинга, Нишу Зеноф, Регулу Заст, Марвина Суркина и Мартина Восселера за внимательное прочтение и конструктивную критику этой работы. Моя особая благодарность Жан Дворкин. Она упорядочивала и структурировала мои идеи и помогла многое прояснить. Перл и Карл Минделлы давали мне очень полезную обратную связь. Сообщество коллег в Швейцарии способствовало рожджению и росту многих моих идей. Спасибо доктору Огава, Ёшико Танаока, Тиму Маклину, Юкио Фуджими, Казуко Сато и нашим японским студентам, которые приглашают нас работать в Японии и знакомят с японской культурой. Кейдо Фукушима, Дзэн-мастер монастыря Тофуку в Киото прояснил некоторые центральные идеи Дзэна своим восхитительным и лучезарным проявлениям метанавыков юмора, отстраненности и сочувствия. Спасибо также Вячеславу Цапкину и Федору Василюку за их понимание метанавыков и русской психотерапии. Лесли Хайцер была прекрасным и умелым редактором. Спасибо Ингрид Шутовердер за то, что она отпечатала книгу в последний момент, когда вся работа вдруг исчезла из моего компьютера. Я благодарна Насире Алма за ее важную редакторскую помощь. Соня Штрауб способствовала более точному выделению методов обучения, о которых говорится в этой работе. И особая благодарность студентам и коллегам профессионального процессуального сообщества в разных странах мира, которые помогли прояснить, проверить и использовать идеи этой книги.

В повседневной жизни и работе психотерапевта проявляются его глубокие духовные качества, убеждения, верования и принципы. Эта книга посвящена тому, как чувства, чувственные качества терапевта выражают его фундаментальные взгляды на жизнь. Такие отношения пронизывают и формируют все известные нам терапевтические техники. Обобщая это, я поднимаю сущностные, глубинные чувства терапевта до уровня “навыков”, которые можно и должно изучать и развивать. Я называю их “метанавыками". По сути говоря, эта книга — о духовном искусстве терапии.

Когда вы имеете дело с едва уловимым чувственным уровнем своей работы, вы вовлекаетесь в некую духовную, творческую реальность. Вы превращаете свои самые глубокие убеждения и верования в жизненную реальность тогда, когда жизнь и терапия становятся творческим, загадочным и даже навевающим страх опытом. Постижение метанавыков сводит воедино землю с небом: терапию и повседневную жизнь.

Когда рукопись этой книги была почти завершена, мы с Арни, моим мужем, были в третий раз в Японии, получив приглашение провести тренинг по процессуально-ориентированной психологии (процессуальной работе). Мы были в восхищении, обнаружив, что многие основные принципы процессуальной работы глубоко коренятся в том, как японцы воспринимают мир.

Мы отдали много времени изучению японской культуры, и однажды, гуляя, зашли в древний район Нары, первой столицы Японии. Стоял чудесный ноябрьский день.

Прогуливаясь по парку, мы набрели на старинную усыпальницу. Рядом мирно паслись олень и як. Подойдя к лестницам с каменными фонарями под ярко-красными изогнутыми крышами, мы наткнулись на домик предсказаний. Надпись гласила: "Предсказание судеб на английском". ”Почему бы нет?” — подумали мы.

Арни был уже внутри. Он потряхивал деревянный контейнер, пока из крошечного отверстия сбоку не появилась тоненькая деревянная палочка. Там значилось: ”Номер 9, Величайшая удача”.

Ко мне судьба в тот памятный вечер не была так благосклонна. Я вытянула: ”Номер 11, Небольшая удача”. Ничего удивительного. Вот уж столько дней я бьюсь над завершением этой книги, которую первоначально озаглавила “Лунный свет на воде”.

Следующие строчки выпрыгнули, как будто именно для меня:

Боже мой! Приехать в Японию, чтобы снова обнаружить первое название своей книги! Я выбрала это заглавие после того, как прочла не одну работу по дзэн-буддистской философии и нашла эту фразу,[1] как нельзя лучше подтверждающую мой тезис: у терапевтов есть возможность проявить свои глубинные духовные убеждения и верования (луну) в жизненной практике (воде). И все мы подобны лунному отражению на водной глади в тот светлый миг, когда проявляем эти убеждения в живой и переменчивой реальности повседневной жизни.

Но что все это может означать? Должна ли я прекратить попытки закончить эту работу и, как утверждает судьба, “ждать подходящего времени, и оно непременно настанет”? Далее мне предлагалось не терять надежды и не торопить время.

Вечером я обдумывала значение такой синхронности. Когда я начала упаковывать вещи, я вспомнила роши,[2] Дзэна, которого мы встретили раньше в этот день. Какой восхитительный человек! Он воплотил в себе все мои представления о мастере Дзэн — чрезвычайно счастливый, смеющийся, доброжелательный и ужасно непосредственный! Его действия были живым отражением Дзэна.

И тогда я обнаружила веер, который подарил нам роши. Во время нашего визита он неожиданно скрылся за раздвижной дверью комнаты для гостей. Через несколько минут он появился с этим самым веером, на котором его рукой было что-то написано. Я не успела рассмотреть веер раньше, и теперь, сидя в гостиничном номере, вновь была поражена, прочитав перевод его письменных рекомендаций:

Погрузись в воду, удержи луну в руках.

Вот это да, везде я натыкаюсь на луну и воду! Я поняла, что в стиле Дзэна попала в парадоксальный круговорот риторических вопросов. Можно поймать лунное отражение в воде или нет? Смогу я закончить эту работу или нет? Возможно ли написать о грани психотерапии столь иллюзорной, сколь и решающей в работе терапевта? Как выразить словами неявную чувственную атмосферу психотерапии, которая обычно только подразумевается в действиях терапевта? Как описать особенности проявления наших духовных убеждений и принципов в обычной жизни?

Меня охватило смятение. Наверное, это правда: слишком мимолетны эти чувства, так же, как неразрывны появление луны и ее отражение в воде.