На маленьком столике возле жаровни уже дымились плошки с рассыпчатым рисом. В чашках под крышками настаивался заваренный на травах душистый чай.

– Простите, что неуклюжий малый невольно обеспокоил вас. Верно, удальцы из вольного люда укрывались в обители от непогоды и подвесили к балкам мешки, чтобы упражняться в силе и ловкости. Малый увидел и также решил испытать свою силу. И хотя разговор о лице столь незначительном недостоин вашего внимания, я отвечу на ваш вопрос. Его имя Ванлу. Деревню, где он родился, сожгли, всех жителей уничтожили из-за подозрения в сочувствии «Красным повязкам». Долгое время я надеялся передать Ванлу все тайны предсказания по лицу, но у него оказалось неразвитым чувство цвета. Чтобы проверить его возможности, я не раз предлагал ему посмотреть подольше на солнце, а потом отделить в темной комнате красные бобы от чёрных. Он каждый раз ошибался, не меньше, чем три раза из десяти.

– Такая задача вряд ли под силу даже художнику.

– Нельзя толковать судьбу, если не чувствуешь тонкой связи всех выпуклостей и впадин лица с их окраской. Ванлу честен, вежлив и справедлив. Он умеет хранить тайны, к тому же вынослив и ловок. Может успешно перевязать рану, излечить головную боль.

– Немало достоинств сошлось в этом юноше. Должно быть, вы, достопочтенный отец, воспитали своего ученика по заветам, оставленным предками.

– Преданный делу воин из малого выйдет, предсказатель судьбы – никогда, – заключил разговор старик и положил перед гостем бамбуковые палочки для еды.

На рассвете все трое – предсказатель, его ученик и гость – покинули монастырь и двинулись на восток, в сторону озера, куда торопился гость. Гость теперь был одет в просторный халат из грубой холстины, отчего казался дородней и толще. Куртка лежала в коробе, который нёс на бамбуковом коромысле ученик предсказателя. По-прежнему моросил дождь. Капли скатывались с широкополых травяных шляп и повисали на кончиках травинок, торчавших, как иглы ежа. Идти было трудно. Размокшая земля с каждым шагом становилась всё более вязкой и болотистой. Из-под ног то и дело выпархивали вспугнутые утки. Тростниковые заросли предвещали близость воды.

Перед бамбуковой рощей, куда привела едва различимая среди кочек тропинка, путников остановил дозор. Пять человек, одетых пестрей, чем актёры на подмостках, преградили дорогу. Что за странную смесь составляло их одеяние. Шёлковые халаты и расшитые кофты явно знали лучшую участь, теперь же покрытые дырьями, из которых торчали клочки грязной ваты, вынуждены были мириться с соседством крестьянских стёганых шапок и грубых сапог на верёвочной толстой подошве.

– Говорите без промедления – кто такие и куда держите путь? – вышел вперёд огромный детина в полосатом военном халате с оборванными полами. Ладонь детина держал на рукояти торчавшей вперёд кривой сабли в дорогих ножнах.

– Несём господину Ли зёрна горчицы для соусов, а также пучки полыни, чтобы отгонять наваждения и дурные сны, – ответил старик.

– Верно, дождь смыл с ваших халатов всю пыль и грязь, – расхохотался детина. – Проходите, уважаемый отец, и проводите ваших дружков, вы нам и без пароля известны. Эй, Сморчок, доставь всех троих к берегу. Ли Головорез знает.

Тот, кого назвали Сморчком, взмахом руки пригласил путников следовать за собой. Вчетвером они двинулись по краю рощи, в обход болотистой топи. Вскоре в просветах между стволами открылось озеро, вернее, несметное множество лодок и кораблей. Вода была не видна. Куда ни обращался взор, всюду высились мачты. Казалось, что рощу бамбука сменил новый лес. По палубам, как по мосту, можно было добраться до противоположного берега, не замочив ног. Вместо бурливых волн вздымались бочонки кают, сплетённых из гибкой кленовой лозы и обтянутых грубой холстиной. С ярко раскрашенных, местами облезлых, бортов не мигая смотрели огромные, выведенные кистью глаза. Пусть знает Повелитель воды – Дракон, что судно идёт не вслепую и способно увидеть все мели и перекаты и всякие другие ловушки, расставленные на пути.

– Озеро Чао, – сказал провожатый и взмахнул треугольным флажком.

С лодок и кораблей замахали ответно.

– Ли Головорез на самом большом корабле. Направление уважаемому отцу известно.

Провожатый исчез.

Сходни, переброшенные с борта на борт, и широкие палубы привели троих путников к кораблю, стоявшему на якоре посередине озера. Это был крупный цейлонский парусник огненно-красного цвета. Высоко задранный нос и нарисованные глаза придавали ему сходство с морским чудовищем. Длинная надпись, помещенная на корме, провозглашала славу Дракону: «Сверху он ведает Небесами и Землей, снизу управляет реками и каналами». Без покровительства Повелителя воды тем, кто плавает, не обойтись.

На корабле гостя ждали – флажки разнесли весть о его прибытии, едва он появился на берегу. Два обвешанных оружием человека, одетые так же причудливо, как их товарищи на берегу, предложили ему не мешкая отправляться в каюту. Предсказатель с учеником остались под навесом на палубе.

Каюту, куда пришёл гость, нетрудно было принять за лавку, торгующую дорогим товаром. Вещи сошлись здесь случайно и скорее свидетельствовали о богатстве хозяина, чем об его вкусе. Рядом с медными светильниками, закрученными, словно бараньи рога, высилась золотая жаровня в виде девятиглавой священной горы. Переливчатые шелка, известные под названием «павлиний глаз», висели вперемешку с пёстро раскрашенными циновками. Повсюду стояли резные ларцы, эмалевые чаши, высились вазы из бронзы. Лаковых и шёлковых ширм с избытком хватило бы перегородить большой зал императорского дворца.

На возвышении в кресле с высокой спинкой, уперев кулаки в колени, недвижный, как изваяние, восседал сам предводитель вольного люда, прозванный в народе Ли Головорез. Это был человек лет тридцати пяти, с сумрачным узким лицом, слегка изъеденным оспой, чёрными без блеска глазами и орлиным носом. Одно имя Головореза обращало в бегство купеческие корабли. Слева и справа от предводителя, словно духи времени года по сторонам верховного бога – Нефритового владыки, – такие же недвижные, как Ли Головорез, восседали четыре его ближайших приспешника. Плечи пиратов обхватывали шёлковые халаты с опушками из чёрного соболя или белого горностая. Высокие головные уборы пришлись бы под стать важным дворцовым сановникам. Голову Ли Головореза венчала лохматая медвежья шапка на широком золотом обруче.

Неизвестный художник. Лодки на озере. Живопись на шёлке. XIV век.

Поистине жалкое зрелище представлял собой гость в промокшем холщовом халате и травяной шляпе. Недаром не предложили ему почетного гостевого места, а оставили стоять возле дверей. Но и гость не утрудил себя особо почтительным приветствием. Не отвесил земных поклонов, тем более не опустился на колени, чтобы коснуться лбом пола. Он лишь приставил кулаки к подбородку и склонил низко голову, отчего его жалкая шляпа совсем закрыла лицо.

– Меня уведомили в послании о вашем высоком визите, господин… не имею чести знать вашего имени, – заговорил Ли Головорез. – К счастью, на корабле находился старик-гадатель. Он лечил моих удальцов от болезней и по собственному почину предсказывал им самую горестную судьбу. Почтенный старик хорошо знает здешние места и вызвался встретить вас, чтобы доставить к нам на корабль. Я не противился. Хотя долг и обязывал меня выехать к вам навстречу, но дождь заставил остаться под крышей. Прошу простить мою неучтивость.

Пираты расхохотались. Сказанное означало: «Мы тебе нужны, ты и мокни, а мы в тепле посидим, послушаем, кто ты и с чем явился».

– Позвольте же узнать, из каких достославных краёв вы родом и каково ваше драгоценное прозвание? – продолжал Ли Головорез, довольный произведённым на товарищей впечатлением.

– Ни в пути, ни на привале я не скрываю своего имени, – ответил гость. – Однако я не успел снять дорожное платье. Простите, что сделаю это в вашем присутствии.