На высоте, сверкая на солнце, словно исполинский сапфир в золоте, красовался царский дворец, и стоял храм с красными, точно рубиновыми колоннами, видневшимися сквозь пышную зелень садов. Три укрепленные ограды опоясывали город, разделяя его на три концентрические части, и у подножья каждой стены были широкие рвы, питавшиеся водой из потока, который начинался на высоте царской резиденции, а затем спускался водопадом и вливался в каналы.

За пределами нижней городской стены разбросаны были многоцветные виллы богатых и сановных лиц и, словно яркие цветы, пестрели лесистые выделявшиеся на горизонте высоты.

День этот был праздничным в Уржане. Все, даже самые бедные домики в долине, разукрасились зеленью, а богатые дома убраны были разноцветными флагами и гирляндами цветов, покрывавших двери, стены и крыши.

Все население было на ногах, и нарядные толпы собирались на морском берегу, где широкая, высеченная в скале лестница вела к гавани, которую теперь бороздило множество лодок.

Другая часть народа теснилась вдоль широкой дороги и лестниц, которые из долины поднимались до самой волшебно разукрашенной царской резиденции. На высокой астрономической башне дворца развевалось голубое знамя с вышитой на нем золотой, увенчанной крестом чашей и озаренное в эту минуту, словно сиянием, лучами восходящего солнца.

Вскоре на горизонте показалось парусное судно, быстро приближавшееся прямо к гавани.

Это было судно своеобразной красоты – резное, вызолоченное, разукрашенное, точно драгоценная вещица, и снабженное красными парусами.

На мостике впереди стояли маги, магини, Удеа с женой и прочие путешественники, с любопытством смотревшие на вырисовывавшийся берег.

– Что за великолепная картина. Как прекрасен этот город, поднимающийся террасами, среди садов и водопадов, да еще увенчанный волшебным дворцом. А у нас сравнительно с этим все просто и не живописно, – заметила Ариана. Удеа улыбнулся:

– Ты права. Но ничего уже не поделаешь, раз ты выбрала такого прозаического мужа, который пользу предпочитает красоте, и тебе остается довольствоваться тем, что дает его царство. Нарайяна, как я уже сказал однажды, баловень судьбы, художник, ищущий красоту, как пчела – мед в цветах. Вот он – действительно герой будущих сказаний, память о коем будет витать в представлении народов, окруженная туманным покровом волшебной сказки.

– А вот и сам герой направляется нам навстречу, – заметил Эбрамар и, обращаясь к Ариане, прибавил: – Ты не права относительно своего царства. У вас также есть места, очень живописные по своей дикой красоте.

Он умолк, потому что лодка Нарайяны пристала в эту минуту.

В два прыжка очутился он на мостике и, почтительно поприветствовав магов, поцеловал Эбрамара, Дахира, Удеа и Супрамати. Нарайяна сиял, и в больших чёрных глазах его отражалось счастье, а шедшее ему одеяние рыцаря Грааля еще более оттеняло его классическую красоту. Впрочем, он сделал некоторые изменения в обычном наряде братства; так, на груди серебристой туники была вышита птица, походившая на орла или коршуна с распущенными крыльями, а поверх шлема красовалась остроконечная корона.

– Если в твоем царстве все так же изящно, богато и уютно, как присланное за нами судно или видимая отсюда твоя столица, то значит, ты беглым шагом вел свою цивилизацию, – с оттенком насмешки заметил Эбрамар.

Но в радостном волнении своего торжества Нарайяна ничего не заметил.

– Да, учитель, я сделал все возможное, чтобы народ мой быстрее двигался вперед. Какая это прекрасная раса, она напоминает моих прежних соотечественников, греков; народ этот – богато одаренный, но страстный, воинственный и даже увлекающийся, и ему предстоит блестящая будущность. Что же касается богатства и удобств, то мне легко было достичь их: почва в изобилии родит, а металлы, мрамор и прочие драгоценные материалы в большинстве случаев находятся еще в мягком состоянии, и потому ими очень легко пользоваться. Но вот мы и прибыли, – прервал он свою речь, подходя к борту и поднимая руку.

Тотчас многочисленный хор на берегу грянул приветственный гимн, очень сложный по мелодии, но исполненный с редким совершенством. На пристани выстроены были богато одетые воины в легких доспехах, словно из рыбьей чешуи, в золотых шлемах и вооруженные копьями, широкими и короткими мечами, луками и колчанами стрел.

Дети усыпали цветами путь прибывших гостей, которые разместились потом в переносные двухместные троны, с восемью носильщиками, и шествие двинулось в путь, охраняемое стражей и сопровождаемое огромной толпой.

В каждой из городских частей, разделенных оградами, процессии жрецов и жриц встречали магов пением под звуки арф, а народ падал перед ними ниц.

Наконец они достигли вершины и сначала направились в храм – великолепное здание, построенное все из прозрачного материала рубинового цвета.

При входе встретила их Уржани с двумя детьми. В богатом наряде, сияя счастьем при виде родителей и друзей, она была прекраснее, чем когда-либо.

По окончанию богослужения все отправились во дворец, пройдя чудесно ухоженными садами с фонтанами.

На другой день наставники начали обстоятельно осматривать весь город. Многое отражало воспоминание о погибшей планете, все еще жившее в душе Нарайяны. Так, например, в черте верхней ограды, ниже царского дворца, он устроил скаковое поле, огромные общественные сады, и там же находилось одно заведение – старая идея, которая получила иную постановку.

Заведение это было гостиницей, или убежищем для путешествовавших иностранцев либо приезжих из отдаленных областей царства, где им оказывалось широкое гостеприимство и они считались гостями правительства. Здание представляло огромный дворец со всякого рода удобствами, и приспособлено было для помещения около тысячи гостей, имеющих право оставаться там, сообразно с делами, от недели до месяца.

В пределах же вышгорода жило множество служащих, и находилась часть училищ, предназначенных для искусств и наук.

В следующей ограде сосредоточивалась промышленная жизнь города, уже весьма притом развитая. Там находились ремесленные школы и центры производства одежд, материй, домашней утвари и прочего; там же расположены были казармы, так как у Нарайяны имелось большое войско. Впрочем, в городе стояла только царская гвардия, богато снаряженная и вооруженная; часть этой гвардии имела даже казармы поблизости дворца, и отряды ее поочередно несли там караульную службу. Остальные войска были распределены в областях и по границам.

Наконец, в нижней ограде, как и в долине или по берегу моря, жила беднейшая часть населения, занимавшаяся рыболовством и судоходством. Дома их, теснее расположенные друг к другу, нежели в верхних оградах, были проще и лишены роскоши, но все-таки домики были необыкновенно чистенькие и при каждом имелся хорошенький садик.

Для снабжения водой обширного города с населением в несколько сот тысяч человек инженеры Нарайяны изобрели очень остроумную систему орошения.

Из горного озера был устроен водопровод в приемник особого для этой цели здания, у самого подножья холма, на котором расположен был город.

Из этого главного водоема отвесно высеченный в скале еще больший водопровод, высотою в пятьсот футов, поднимал воду до площади, где находился царский дворец, откуда она разливалась по всему городу. По другим проводам питьевая вода поступала в различные части города и снабжала общественные фонтаны, а система шлюзов распределяла воду по кварталам.

Храмы, все одинаково великолепные, обслуживались многочисленной кастой жрецов; а поклонялся народ солнечному диску, как символу высшего и неведомого Бога. Диск этот из массивного золота был расположен так, чтобы первый же луч солнца падал на него в день весеннего равноденствия.

Вечером на террасе беседовали о том, что видели днем, и маги спрашивали Нарайяну о различных подробностях государственного устройства, в том числе, о богослужении и вероучении.