Вскоре в голове моей родилась догадка, догадка, граничащая с уверенностью.

— Да они же направляются к кургану Индейских Жен, — сообщил я Эдди, — а оттуда двинутся к Берложьим горам.

— Как ты думаешь, их много?

— Я видел следы четырех, а то и пяти всадников. Когда доберемся до кургана Индейских Жен, мы будем отставать от них не более, чем на час. Насколько я понимаю, эти парни вовсю погоняют стадо.

На ночь мы разбили лагерь на выступе скалы в долине Следового ручья. Рядом сочилась тонкая струйка воды из родника. Деревьев здесь не было, лишь низкорослые ивы и виргинская черемуха. Но чуть ниже в лощине зеленела трава. Туда мы и пустили пастись лошадей.

Потом мы сварили кофе на костре, таком крохотном, что вы могли его прикрыть ладонями. К тому же для вящей безопасности мы устроили так, чтобы дым рассеивался ивовыми ветвями.

Завернувшись в одеяло, я улегся на спину, заложил руки за голову и уставился на звезды. Меня одолевали тревожные мысли. Я все никак не мог забыть те следы у ранчо Фило Фарлея — следы убийцы Джонни Варда. И стоило мне подумать об этом, перед глазами тотчас вставало лицо Энн Фарлей… Повезет же тому, кто станет ее мужем. С подобными мыслями я и заснул.

Мы поднялись еще до рассвета, собрались и резво поскакали к кургану Индейских Жен. Мне думалось, что грабители должны были провести там всю ночь. И вряд ли поутру они поторопятся сняться с места, ведь накануне они наверняка добрались до Пороховой речки уже затемно, когда переправляться слишком поздно. Да и утром не начнут переправу, пока совсем не рассветет. Пороховая неглубока, но берега у нее вязкие и зыбучие, скот быстро выбьется из сил.

Часом позже, когда солнце лишь едва позолотило вершины далеких холмов, мы въехали в тень западного склона кургана Индейских Жен. По идее, если грабители опытны и осторожны, им бы следовало выставить наверху наблюдателя. Но к этому часу они, скорее всего, уже полностью уверились в успехе. И, кроме того, я рассчитывал, что мы успеем спрятаться в тени, прежде чем окончательно рассветет.

Стараясь держаться под прикрытием сосен, мы поскакали вверх по склону. Правда, местами спрятаться было решительно негде. К счастью, вершина поросла лесом и, держась в тени деревьев, мы смогли заглянуть вниз. Внизу, в двух милях от нас, мы увидели стадо, пасшееся близ Хибарного ручья, и тихонько передвигавшееся к ручью Пятнистой Кобылы.

По-прежнему держась в тени деревьев, мы проехали к югу по гребню холма. Вскоре я разглядел поднимавшуюся в небо тонкую струйку дыма, а затем и пыль под копытами коня одного из грабителей. Конь приплясывал и брыкался, но всадник все же держался в седле. Впрочем, самого всадника я не разглядел.

Внимательно изучив местность, я наметил расщелину, по которой можно было подобраться к бандитам поближе. Указав на нее Эдди, я повел моего компаньона вдоль склона.

Подобравшись поближе, я снова выглянул. Насколько мне удалось понять, грабителей было четверо. Но с такого расстояния я не мог разобрать — кто они? А ведь все люди разные… Есть такие, кто в любом случае будет сражаться, а есть и такие, кто ни за что не станет. Впрочем, ни тех, ни других я не боялся. Опаснее всего такие типы, от которых можно ждать любой глупости.

Изрядно забрав в сторону, мы переправились через реку выше по течению и направились к ручью Пятнистой Кобылы, наперерез стаду. Как я и догадывался, вместе со стадом переправлялся только один человек. Остальные же подгоняли сзади отстающих животных. А переправлялся со стадом Коротышка Коунс.

Он выехал из ивовых зарослей и заметил меня, лишь когда между нами оставалось всего тридцать футов и на него уже смотрело дуло моего винчестера.

Надо сказать, что Коротышка был буяном и задирой, но отнюдь не круглым дураком. Мгновенно остановившись, он поднял обе руки.

— Эдди, — сказал я, — зааркань-ка этого молодого и возьми его пушку.

Как я уже упомянул, Эдди мастерски обращался с лассо: его выучили этому циркачи из шоу Буффало Билла. Эдди ловко набросил петлю на плечи Коротышки и одним точным движением затянул ее. Потом забрал у пленника револьвер и проворно обыскал его. Ну а затем мы стащили Коротышку с лошади, увязали в аккуратный тючок и заткнули рот кляпом. Оставив его валяться на травке, мы отправились за остальными.

Дело оказалось совсем плевым. Грабители один за другим выезжали из Пороховой и попадали прямо нам в руки.

Мы по очереди разоружили и связали их, потом согнали в одну кучу, и я спросил:

— Чье это стадо?

Никто не ответил. Да я, в общем-то, и не ждал ответа.

— Значит, так, — продолжал я. — Вы, парни, хлопот мне доставили немало. Вот дерево, а вот веревка, и ничто не мешает нам вас повесить, а в городе, да будет вам известно, как раз сейчас собирают отряд виджилантов. Так что, будь вы поумней, рванули бы отсюда в Техас. И я намерен предоставить вам такую возможность.

Никого из них, кроме Коротышки Коунса, я не знал. Правда, еще одного, кажется, где-то видел. Что и говорить, они были мошенниками и негодяями. Но я терпеть не могу, когда человека вешают, не дав ему последнего шанса. А вот Роман Белен, тот бы живо их вдернул — и глазом бы не моргнул.

— Я заберу ваше оружие и лошадей, но вас самих освобожу. И мой вам совет, ребятки, драпайте отсюда, как дикий жеребец, которому хвост подпалили. Второй раз сунетесь, так легко не отделаетесь.

Никто из них не вымолвил ни слова. Эдди собрал лошадей, а затем мы ослабили узлы на путах грабителей и пустились в обратный путь, гоня перед собой стадо.

— Может статься, ты еще пожалеешь об этом, — тихо произнес Эдди. — Этот Коунс… ты ему очень не нравишься.

— Что ж, свой шанс они получили.

Впрочем, я сильно сомневался в том, что они уберутся из наших краев, поскольку прекрасно знал: такие люди до последнего момента не хотят поверить, что с ними может что-нибудь случиться. А в последний момент уже поздно что-либо изменить. Но все равно я не хотел никого вешать.

— Ты великодушный человек, Пронто, — сказал мне Эдди. — Но великодушие годится только до определенного предела, пока не столкнешься с вооруженным злом.

Конечно, он был прав, и мне хватало здравого смысла, чтобы понять это. Но я достаточно хорошо знал себя, моей доброты хватало лишь до поры до времени, а потом я расставляю ноги пошире и принимаюсь размахивать кулаками.

Ночью выпал снежок, но к полудню следующего дня бесследно растаял. Трава по-прежнему была хороша, и вернувшись мы пустили стадо пастись.

Два дня спустя, вечером, мы сидели в хижине у огня. Эдди читал старый выпуск «Полис Газетт», а я листал потрепанный томик «Истории Англии». Должен признаться, что, хотя эта книжка валялась в хижине со времени нашего приезда, до разговора с мисс Фарлей мне и в голову не приходило взяться за подобное чтение.

Однако прочел в тот вечер я немного.

Вскоре снаружи раздался чей-то голос:

— Эй, в доме! — И через несколько секунд: — Пайк, поговорить надо!

Эдди потянулся за винтовкой, а я погасил лампу и поднялся. Я узнал этот голос.

Открыв дверь, я выглянул наружу.

— Том? Том Гетти?

— Собственной персоной! — донеслось в ответ. — Привет, старый мошенник! Рад тебя видеть! Ты один? — осведомился он, немного помолчав.

Я заметил, что Том пытается через мое плечо разглядеть что-нибудь в темной хижине. Но ничего он там не разглядел, хотя пламя камина отбрасывало на стены алое марево. Ведь Эдди стоял вне поля зрения, у окна.

— Я должен тебе десять долларов, Том, — сказал я. — Отдам с первого же заработка.

— Да забудь ты! Что такое десять долларов?

Том восседал на великолепном вороном коне. Седло и уздечка были совсем новенькими. Он и впрямь выглядел так, будто живет припеваючи.

Зацепившись одной ногой за луку седла, он начал сворачивать самокрутку.

— А ты грубовато обошелся с моими парнями, — заметил он. — Отправил ребят пешком.

— Им недолго пришлось топать пешком.

Том бросил на меня проницательный взгляд.