Новое знаменье тут - страшней и ужаснее прежних 200 Нашим явилось очам и сердца слепые смутило: Лаокоонт, что Нептуна жрецом был по жребию избран, Пред алтарем приносил быка торжественно в жертву. Вдруг по глади морской, изгибая кольцами тело, Две огромных змеи (и рассказывать страшно об этом) 205 К нам с Тенедоса плывут и стремятся к берегу вместе: Тела верхняя часть поднялась над зыбями, кровавый Гребень торчит из воды, а хвост огромный влачится, Влагу взрывая и весь извиваясь волнистым движеньем. Стонет соленый простор; вот на берег выползли змеи, 210 Кровью полны и огнем глаза горящие гадов, Лижет дрожащий язык свистящие страшные пасти. Мы, без кровинки в лице, разбежались. Змеи же прямо К Лаокоонту ползут и двоих сыновей его, прежде В страшных объятьях сдавив, оплетают тонкие члены, 215 Бедную плоть терзают, язвят, разрывают зубами; К ним отец на помощь спешит, копьем потрясая, Гады хватают его и огромными кольцами вяжут, Дважды вкруг тела ему и дважды вкруг горла обвившись И над его головой возвышаясь чешуйчатой шеей. 220 Тщится он разорвать узлы живые руками, Яд и черная кровь повязки жреца заливает, Вопль, повергающий в дрожь, до звезд подъемлет несчастный, Так же ревет и неверный топор из загривка стремится Вытрясти раненый бык, убегая от места закланья. 225 Оба дракона меж тем ускользают к высокому храму, Быстро ползут напрямик к твердыне Тритонии грозной, Чтобы под круглым щитом у ног богини укрыться. Новый ужас объял потрясенные души троянцев: Все говорят, что не зря заплатил за свое злодеянье 230 Лаокоонт, который посмел копьем нечестивым Тело коня поразить, заповедный дуб оскверняя. Люди кричат, что в город ввести нужно образ священный, Нужно богиню молить. Брешь пробиваем в стене, широкий проход открываем. 235 Все за дело взялись: катки подводят громаде Под ноги, шею вокруг обвивают пеньковым канатом, Тянут. Конь роковой тяжело подвигается к стенам, Вражьим оружьем чреват. Вокруг невинные девы, Мальчики гимны поют и ликуют, коснувшись веревки. 240 Все приближается конь, вступает в город с угрозой... О Илион, обитель богов, дарданцев отчизна! Стены, что славу в бою обрели! За порог задевая, Трижды вставал он, и трижды внутри звенело оружье; Мы же стоим на своем, в ослепленье разум утратив, 245 Ставим, на горе себе, громаду в твердыне священной. Нам предрекая судьбу, уста отверзла Кассандра, Тевкры не верили ей, по веленью бога, и раньше. Храмы богов в этот день, что для нас, несчастных, последним Был,- словно в праздник, листвой зеленой мы украшаем.

250 Солнце меж тем совершило свой путь, и ночь опустилась, Мраком окутав густым небосвод, и землю, и море, Козни данайцев сокрыв. Разбрелись по городу тевкры, Смолкли все, и сон объял усталые члены. Тою порой аргивян суда, построясь фалангой, 255 От Тенедоса в тиши, под защитой луны молчаливой, К берегу вновь знакомому шли. И лишь только взметнулось Пламя на царской корме,- Синон, хранимый враждебной Волей богов, сосновый затвор тайком открывает Скрытым в утробе бойцам. И конь выпускает наружу 260 Запертых греков: на свет из дубовой выходят пещеры Радостно храбрый Фессандр, и Сфенел с Улиссом свирепым; Вниз, по канату скользнув, спустились Фоант с Акамантом, Неоптолем Пелид, Махаон-врачеватель, и следом Царь Менелай, и за ними Эпей, строитель засады. 265 Тотчас на город напав, в вине и во сне погребенный, Стражей убив, встречают они в отворённых воротах Новых соратников, слив соумышленник оба отряда.

Час наступил, когда на людей усталых нисходит Крадучись первый сон, богов подарок отрадный. 270 В этот час мне явился во сне опечаленный Гектор: Слезы обильно он лил и, как в день, когда влек его тело За колесницей Ахилл, был черен от крови и пыли; Мертвые вспухли стопы от ремней, сквозь раны продетых, Горе! Как жалок на вид и как на того не похож был 275 Гектора он, что из битвы пришел в доспехах Ахилла Или фригийский огонь на суда данайские бросил! Грязь в бороде у него, и от крови волосы слиплись, В ранах вся грудь,- ибо множество ран получил он у отчих Стен. И привиделось мне, что заплакал я сам и с такою 280 Речью печальной к нему обратился, героя окликнув: "Светоч Дардании! Ты, о надежда вернейшая тевкров! Что ты так медлил прийти? От каких берегов ты явился? Гектор желанный, зачем, когда столько твоих схоронили Близких и столько трудов претерпели и люди и город, 285 Видим тебя истомленные мы? И что омрачает Светлый лик твой, скажи! Почему эти раны я вижу?" Время не стал он терять, чтоб на праздные эти вопросы Дать мне ответ, но, тяжко вздохнув, промолвил со стоном: "Сын богини, беги, из огня спасайся скорее! 290 Стенами враг овладел, с вершины рушится Троя! Отдал довольно ты и Приаму и родине! Если б Мог быть Пергам десницей спасен,- то десницей моею! Троя вручает тебе пенатов своих и святыни: В спутники судеб твоих ты возьми их, стены найди им, 295 Ибо, объехав моря, ты воздвигнешь город великий". Вымолвив так, своею рукой выносит он Весту, Вечный огонь и повязки ее из священных убежищ.

Вопли скорби меж тем раздаются по городу всюду. Хоть и стоял в стороне, густыми деревьями скрытый, 300 Дом Анхиза-отца, но все ясней и яснее Шум долетает к нему и ужасный скрежет оружья. Вмиг воспрянув от сна, я взошел на верхушку высокой Кровли и там стоял и внимал им, слух напрягая; Так, если буйным огнем, раздуваемым яростной бурей, 305 Вдруг займутся поля иль поток стремительный горный Пашни - работу быков - и посевы тучные губит, Валит леса и влечет за собой,- пастух изумленный, Став на вершине скалы, отдаленному шуму внимает. Тут только стала ясна мне истина; козни данайцев 310 Все открылись теперь. Побежденный силой Вулкана, Дом Деифоба упал; горит жилище соседа Укалегона, и блеск отражают Сигейские воды. Клики труб и воинов крик раздаются повсюду. Я вне себя хватаюсь за меч, хоть пользы в нем мало. 315 Жаждем соратников мы найти, сплотившись отрядом, Крепость занять. И ярость и гнев опрокинули разум: Кажется нам, что достойней всего - с оружьем погибнуть.

Тут появляется Панф, ускользнувший от копий ахейских, Панф Офриад, что жрецом был в храме Феба высоком: 320 Маленький внук на руках, и святыни богов побежденных В бегстве с собой он влечет, к моему поспешая порогу. "Где страшнее беда, о Панф? Где найти нам твердыню?" Только промолвил я так, со стоном он мне ответил: "День последний пришел, неминуемый срок наступает 325 Царству дарданскому! Был Илион, троянцы и слава Громкая тевкров была,- но все жестокий Юпитер Отдал врагам; у греков в руках пылающий город! В крепости конь одного за другим выпускает аргивян, И победитель Синон, ликуя, полнит пожаром 330 Трою. Данайцы - одни к отворенным воротам подходят, Столько же некогда к нам из Микен великих явилось; Выставив копья, заняв теснины улиц, другие Строем стоят с обнаженным мечом, сверкая клинками, Каждый готов убивать. У ворот лишь первые стражи, 335 В бой вслепую вступив, противятся натиску тщетно". Речи Панфа такой повинуясь и воле бессмертных, Мчусь я в бой и в огонь, куда призывает богиня Мрачная мщенья, и шум, и до неба подъятые вопли. Встретив меня при свете луны, Рифей и отважный 340 В битвах Эпит, Гипанид и Димант ко мне примыкают, Чтобы со мной заодно сражаться; с ними подходит Сын Мигдона Кореб: на этих днях лишь явился Юноша к нам, полюбив безрассудной любовью Кассандру. Прибыл на помощь как зять к Приаму он и к фригийцам 345 И наставленьям внимать невесты своей исступленной Не пожелал. Видя, что все собрались затем, чтоб сражаться без страха, К ним обратился я так: "О юноши, тщетно пылают Храбростью ваши сердца! Вы готовы идти, не колеблясь, 350 С тем, кто решился на все,- но исход вам известен заране! Все отсюда ушли, алтари и храмы покинув, Боги, чьей волей всегда держава наша стояла. Что же! Погибнем в бою, но горящему граду поможем! Для побежденных спасенье одно - о спасенье не думать!" 355 Яростью я их зажег. И вот, точно хищные волки В черном тумане, когда ненасытной голод утробы Стаю вслепую ведет, а щенки с пересохшею глоткой Ждут по логовам их,- мы средь вражеских копий навстречу Гибели верной бредем по срединным улицам Трои, 360 Сумрачной тенью своей нас черная ночь осеняет. Кто о кровавой резне той ночи страшной расскажет? Хватит ли смертному слез, чтобы наши страданья оплакать? Древний рушится град, царивший долгие годы. Всюду - вдоль улиц, в домах, у дверей заповедных святилищ 365 Груды тел неподвижных лежат, во прахе простертых. Пеню кровавую тут не одни лишь платят троянцы: Даже в сердца побежденных порой возвращается храбрость, И победитель тогда данаец падает наземь. Всюду ужас, и скорбь, и смерть многоликая всюду.