– Ну что ж, полагаю, Онуш Долман мы больше никогда не увидим, но это небольшая потеря. Самое ужасное в этой истории – смерть невинной девушки, Анны-Мари Томс. Я знаю её родителей, они хорошие люди. Видать, есть в Чипмунке и такие жители, которые ладят с законом. Она была обручена с Ленин Инчпотом, сыном Луизы. Если никто не станет возражать, то я сыграю на волынке на её похоронах.

– Энди, тебе уже известно, как всё случилось?

– Чуть позже мы всё сообщим журналистам, но то, что я скажу тебе сейчас, должно остаться строго между нами.

Броуди уже воспринимал этого журналиста из Центра как человека полезного, которому можно доверять. Квиллер, проработав долгое время в отделе криминальной хроники в крупной столичной газете, прекрасно разбирался в хитросплетениях преступного мира, а его природная интуиция уже не раз помогала местным полицейским раскрывать запутанные дела. Квиллера вполне устраивал его неофициальный статус – так было проще удовлетворять страсть к криминалистике, не привлекая к себе благодарного внимания общественности. Что же до Броуди, то он весьма ценил подобное сотрудничество и время от времени делился с журналистом служебной информацией через свою дочь, известного дизайнера. Об этом особо не распространялись, и другие конторы, обеспечивающие правопорядок, ни о чём, естественно, не догадывались.

– Вся информация, полученная от тебя, Энди, никогда не покидает стены этого дома. Об этом излишне упоминать.

– Хорошо. Так вот. Около четырёх часов дня неизвестный белый мужчина в голубой куртке – примерно сорока лет, среднего телосложения, свежевыбритый -зашёл в гостиницу с подарком и цветами для Оны Долман. Ленни, дежуривший в этот час в холле, сказал, что её нет в номере и что он попросит швейцара, который должен вот-вот вернуться после обеденного перерыва, отнести и цветы, и подарок в её комнату. Подозреваемый ответил, что в подарочной коробке лежит стеклянное изделие ручной работы и что ему хотелось бы самому отнести хрупкий предмет в номер и положить его там в безопасное место. Он попросил у Ленни листок бумаги, на котором написал: ОТКРЫВАЙ ОСТОРОЖНО, МИЛАЯ. Ленни предложил мужчине подняться на второй этаж и попросить горничную впустить его в двести третий номер. Через несколько минут мужчина спустился в холл, поблагодарил Ленни и вышел через заднюю дверь. Швейцар, который курил в это время у автостоянки, заметил, как из переулка медленно выкатил темно-синий пикап, в который и сел этот неизвестный. Ну и что из этого следует? Синих пикапов, как и голубых курток, в наших краях куры не клюют.

Квиллер спросил о свидетелях с третьего этажа.

– Управляющая гостиницей, чья контора находится на третьем этаже, подозреваемого не видела. Но к ней приходила горничная спросить, где взять вазу для цветов; ещё горничная сказала, что придётся пылесосить двести третий номер, так как цветы пылят, а некоторые даже осыпались на ковёр. Включая пылесос или передвигаясь с ним по комнате, Анна-Мари, возможно, нечаянно задела бомбу. Ленни считает, что именно он виновен в её смерти. Ему в ближайшее время будет нелегко.

– Да, плохи дела, – мрачно протянул Квиллер. -Кто может описать подозреваемого?

– Его удалось хорошо рассмотреть только двум людям – Ленни и цветочнику, у которого неизвестный покупал букет. В Бюро расследований штата составляют фоторобот подозреваемого, но мне пока непонятно, как они собираются его искать. Взрыв уничтожил массу улик.

– Но экспертиза способна творить чудеса. Каждый год в этой области изобретают что-нибудь новенькое.

Квиллер налил Броуди ещё немного виски и спросил, нравится ли ему сыр.

– Вкусная штука! Надо жене сказать. Как он называется?

– Грюйер. Его делают в Швейцарии.

«Йау!» – раздались требовательные вопли из-под стола.

Квиллер выдал котам по тоненькому ломтику, которые они стали с воодушевлением уничтожать.

– Послушай, Она Долман тебе ничего такого не говорила, что помогло бы нам найти преступника?

– Похоже, я упустил свой шанс. Я собирался задать ей за обедом массу вопросов. Даже прихватил для неё бутылку хорошего вина! – не скрывая раздражения, выпалил Квиллер.

– Ну ничего, зато теперь нам известно, что она улетела, и мы можем начать поиск. Если она скрывалась, то, скорее всего, документы у неё поддельные, однако на машине наверняка остались отпечатки её пальцев. Если они, конечно, ещё не вымыли этот лимузин.

Броуди подошёл к телефону и позвонил в аэропорт. Оказалось, машину тщательно вымыли сразу же по возвращении её в пункт проката. Тогда Квиллер заметил, что, возможно, удастся обнаружить отпечатки пальчиков Онуш на раковине в кухне, и, рассказав об оставленных на веранде стуле, книгах и соломенной шляпе, протянул Броуди ключи от своего охотничьего домика.

– Тогда нам понадобятся и твои отпечатки, Квилл. Заезжай завтра утром в участок.

– Ох, не завидую я тебе, Энди. Ведь тебе неизвестно ни кто она такая на самом деле, ни где живет, Ты не знаешь, почему её преследуют, куда она направилась кто подбросил бомбу, откуда этот человек взялся, почему он это сделал, при чём здесь эта женщина, кто помог ему скрыться с места преступления…

– Мы обязательно найдём отпечатки её пальцев и почти всё население Пикакса может её описать… Как, ты говоришь, этот сыр называется?

– Грюйер.

«Йау!» – немедленно отреагировал Коко.

– Я спросил у этого парня из нового магазина, почему мой кот предпочитает именно этот сыр, а не, скажем, эмменталь, который тоже делают в Швейцарии. Он мне сказал, что грюйер жирнее и солонее.

– Он дорогой?

– Он стоит дороже, чем плавленые сырки у мамаши Тудл, но Милдред утверждает, что мы должны покупать более дорогую еду, просто есть поменьше.

Броуди поднялся с кресла:

– Мне пора, а то жена станет звонить в полицию. И тут внимание мужчин привлекло громыханье под кофейным столиком. Заглянув туда, мужчины увидели, что Коко, весь изогнувшись, размахивает хвостом и дико орёт, готовясь атаковать Юм-Юм.

– Ты только посмотри на них! – прошептал Квиллер.

Оп! Коко бросается к Юм-Юм! Ууушшш! Юм-Юм метнулась в сторону, и вот уже оба сиамца – на стропилах.

– Они просто выпендриваются, – заключил Квиллер. – Пытаются обратить на себя внимание.

Шеф полиции отправился домой, сжимая в руках большой треугольный кусок сыра.

В субботу утром Квиллер накормил сиамцев, проинспектировал кошачий туалет, причесал пушистые тельца и собрал со своих усов и бровей многочисленные летучие кошачьи шерстинки. Коко скинул с полки книгу.

– Не сейчас, – сказал Квиллер. – Позже. У меня очень много дел. Когда вернусь, не знаю.

Он поднял с пола пьесу «Вкус мёда» и поставил книгу обратно на полку.

«Постой-ка, – подумал он. – Неужели этот кот чувствует, что я собираюсь взять интервью у пасечника? Но даже если это так, каким образом он связывает слово "мёд", написанное на обложке книги, с моими планами?» Пришлось признать, что Коко подчас использует весьма косвенные пути, чтобы что-то сообщить.

Сперва Квиллер отправился в полицейский участок, где оставил отпечатки пальцев, а затем в библиотеку – за справочником по пчеловодству. Чтобы не выглядеть во время интервью полнейшим профаном, он решил выяснить, что такое «брудер», «магазин улья», «дымарь», «роение пчёл», «посадка пчёл в улей» и «образование кластеров». Войдя в библиотеку, он услышал, как служащие приветствуют Гомера Тиббита, ежедневно приходящего сюда с портфелем и коричневым бумажным пакетом. Несмотря на табличку «Приносить еду и напитки в библиотеку категорически запрещается», Гомера никто не останавливал, хотя всем было известно, что находится в его бумажном пакете. Старика уважали, ведь он давно перешагнул девяностолетний рубеж. Шаркающей, но всё же бодрой походкой Тиббит подошёл к лифту и поднялся на пол-этажа вверх, чтобы продолжить свой научный труд в читальных залах.

Квиллер там его и нагнал.

– Доброе утро, Гомер! Над чем работаете?