– Мы зовем ее Большая Джерта, так как есть еще и Джерта Маленькая.

– Да, – кивнула Юджиния. – Маленькая Джерта любит, чтобы ее называли Золотой Доллар, а сама не стоит и пятидесяти центов.

– Но вам ее лучше не встречать, – говорила Аннет, поудобней устраиваясь на коленях у Коула. – У нее дикий темперамент.

– Я запомню, – ответил Коул, вставая, и бесцеремонно столкнул Аннет.

«Девочки» Большой Джерты рассмеялись, увидев, как Аннет упала на пол. Коул помог ей подняться.

– Мне нужно идти. Я должен еще кое-кого навестить.

Джерта снова оттолкнула женщин, собиравшихся повиснуть на Коуле.

– Надеюсь, вы навестите нас в другой раз? «Клетка» – первоклассное заведение, не сравнить с другими, в которых бывают только грязные шахтеры и вонючие скотоводы. Если почувствуете себя одиноко, приходите.

– Значит, шахтеры не посещают «Птичью клетку»? – переспросил Коул и направился к выходу.

– Мало. У нас – привилегированные клиенты. – Она рассмеялась. – Держу пари, ваши напыщенные священники тоже будут здесь.

Коул остановился у выхода:

– Спасибо, Большая Джерта, за прием. Джерта похлопала наклеенными ресницами.

– Думаю, я вас еще увижу здесь?

– О да! Обязательно. Как только вы закажете новое развлечение, я приду посмотреть.

Джерта пожала плечами, она собиралась услышать совсем другое.

– Вы – симпатичный, преподобный Стори. Я бы не возражала сама показать вам наши кабинки изнутри.

Коул уже вышел из комнаты, когда послышались возмущенные возгласы «девочек», обвинявших Джерту, что она отбивает лучших клиентов. Он надел шляпу, слегка кивнул провожавшей его Джерте и торопливо вышел из «Птичьей клетки», не обращая внимания на косые взгляды Джоунаса, который стоял все время за стойкой и слышал каждое слово. Коул вышел на улицу и подставил лицо яркому солнцу, глубоко вдыхая чистый воздух.

«Черт возьми! – думал он. – Что это со мной?» В другое время Коул Картерет не отказался бы воспользоваться услугами «девочек», которые так и висли у него на шее. Даже сейчас, когда он вспоминал полуобнаженные тела женщин, его охватывало это желание… Но Коул преодолел его. Все, что там было, как застоявшийся воздух: усталые, в разводах краски лица, напускное веселье, много видевшие глаза и тела, знавшие так много рук…

Он встряхнулся и зашагал по Аллен-стрит. Коул на самом деле прекрасно знал истинную причину своего поведения: перед его взором стояла Аманда, и не нужны были чувственные удовольствия от «девочек» из «Птичьей клетки». Милое, непосредственное лицо Аманды, большие, доверчивые глаза, волосы, так чудесно пахнущие… Ее фигура была такой соблазнительной и не выставлялась на продажу. Но Коул надеялся, что ему повезет, и он откроет все ее тайны… В ней больше соблазна, чем во всех этих продажных шлюхах.

Коул приподнял шляпу перед проходившей мимо женщиной, которая приветственно улыбалась ему. Улыбаясь незнакомке, он улыбался Аманде и возможности быть с ней завтра на благотворительном ужине.

Аманду тоже не оставляли мысли о благотворительном ужине, хотя она уже второй день занималась уборкой в дядиной аптеке. С пола были убраны все оставшиеся бутылки, разобраны ящики, стоявшие у стены, и был найден кожаный регистрационный журнал темно-красного цвета. В нем дядя Джордж записывал все, что продал за последние восемь месяцев, включая цены на все лекарства. Аман да деловито переворачивала страницы журнала, когда появился посетитель. Им оказался молодой фермер, который просил лекарство для больного ребенка. Минут десять она спорила, доказывая, что аптека закрыта. В конце концов его настойчивость, забота о ребенке и то обстоятельство, что больше негде купить лекарства, сломили сопротивление Аманды. Она сдалась и приготовила простые порошки от кашля. Только фермер ушел, зашли еще двое. И снова аргументы Аманды были отметены: ей пришлось «проконсультироваться» с дядиной книгой, найти стоимость лекарств и рецепт приготовления. Все утро она только и делала, что обслуживала покупателей. Троим она все-таки отказала, так как ее знаний не хватало. Правда, Аманда догадалась направить их к доктору Гудфеллоу за рецептом, сказав, что только в этом случае сможет помочь. К двум часам дня она, наконец, собрала свои щетки и метлы, собралась уходить и с удивлением обнаружила, что наторговала почти на десять долларов. Это было для нее настоящим богатством: Аманда раньше не зарабатывала и десяти центов. Она шла в гостиницу с чувством гордости и исполненного долга, что не шло ни в какое сравнение со вчерашним отчаянием, овладевшим ею.

Аманда решила управиться пораньше, чтобы умыться и одеться для ужина. Марта Пул помогла ей нагреть большой чан с водой. Аманда вымыла волосы и высушила их под солнцем, сидя в садике за гостиницей. Служанка Марты выгладила ее лучшее платье и принесла чудесный халат в белых цветах на ярко-синем фоне. Она предложила помочь Аманде сделать прическу, но девушка предпочла просто зачесать волосы назад и перевязать их голубой лентой так, чтобы они свободно падали на спину. Аманда стала перед зеркалом, осмотрела себя со всех сторон и осталась вполне довольна результатом. Аманда пыталась убедить себя, что вовсе не так уж важно, как она выглядит. Действительно, очень глупо суетиться только из-за того, что симпатичный молодой человек предложил ей пойти на этот ужин. Наверное, он весь вечер будет болтать со своей паствой, а Аманде некуда будет деться из-за этой нелепой ситуации. Почему должно иметь какое-то значение во что одеться и как выглядеть.

Аманда присела на краешек своей кровати и положила подбородок на руки: «В самом деле, разве от этого что-нибудь зависит?» Правда, она в своей жизни не так уж много встречала молодых людей, и ей будет приятно общество преподобного, но он совсем не пара для нее, чтобы выйти замуж. Такой красивый, такой религиозный и такой, увы, банальный в своем утверждении о месте женщины в жизни. И вообще, что-то в нем настораживало. Все равно, пройтись с ним приятно, но это – в последний раз. Если она хочет найти смелого, решительного парня, который покорит ее сердце и явится на белом коне, нужно действовать. Аманда почувствовала себя гораздо уверенней после этой смелой исповеди и решительно спустилась по ступенькам в гостиную, чтобы дождаться пастора.

Не успела она сойти вниз, как увидела, что преподобный Стори стоит у порога: в руке – неизменная стетсонская шляпа, и знакомая усмешка в глазах. Его длинный сюртук вычищен и подчеркивал линию широких плеч, вместо привычных бриджей он надел брюки, не было и серебряных шпор. Волосы волнами спадали на плечи. Пастор был чисто выбрит и выглядел, как всегда, привлекательно. Аманда справилась с возникшим было радостным возбуждением и, приняв равнодушно-небрежный вид, на какой только была способна, медленно прошла через гостиную.

– Вы готовы? – спросил Коул.

– Безусловно, – ответила она бесстрастно и перебросила ремешок сумочки через плечо.

Когда Аманда и Коул проходили через вестибюль, Марта Пул остановила их, чтобы вручить Аманде большую корзину с провизией.

– Что это? – спросила Аманда. Марта снисходительно улыбнулась.

– Детка, тебе не приходило в голову, что нельзя идти на благотворительный вечер с пустыми руками? Это – для аукциона.

Аманда вопросительно посмотрела на своего спутника:

– Аукцион?

– Я ничего не знаю об этом, – ответил Коул и тоже смутился.

– Ради всего святого, – воскликнула Марта, – можно подумать, что вы никогда не ходили в церковь на благотворительные собрания. В таком случае, преподобный Стори, вы скоро увидите, зачем Аманде эта корзина. Хорошо что у меня было кое-что собрано на всякий случай.

Не переставая удивляться, Аманда скороговоркой поблагодарила Марту, и они вышли из гостиницы.

– Марта очень добра, – сказал Коул и взял корзину из рук девушки, пока та завязывала шляпу. – Думаю, мне такая корзина не понадобится.

– Могу поделиться, – ответила Аманда, улыбнулась и взяла его под руку, стараясь не обращать внимания на то, как все ее существо отреагировало на это прикосновение. – Ей можно было и не беспокоиться так. Если бы я знала, сама бы приготовила что-нибудь.