Размышляя обо всем этом, Бонд пришел к выводу, что вечер доставит ему удовольствие. За всю жизнь ему лишь дюжину раз довелось побывать в «Блейдсе», и в последний раз он изрядно обжегся, играя в покер по-крупной. Однако предчувствие большой игры и риск лишиться нескольких, отнюдь не лишних для него сотен фунтов, сводили мышцы напряжением ожидания.

И было еще, конечно, небольшое дельце сэра Хьюго Дракса, которое могло придать дополнительный драматический штрих грядущему вечеру.

Даже странное происшествие во время поездки по Кинг-Роуд в направление Слоун-Сквер, нисколько не встревожило его.

Было без нескольких минут шесть, когда внезапно ударил гром. Небо заволокло грозовыми тучами, и вдруг впереди, высоко в воздухе, замигали яркие электрические буквы. Угасающий поток световых волн привел в действие катодную трубку, в свою очередь включившую механизм, который будет поддерживать работу табло в мигающем режиме до тех пор, пока около шести часов утра первые лучи солнца вновь не воздействуют на трубку и та не замкнет цепь.

Увидев неожиданно перед собой огромные кроваво-красные буквы, Бонд вздрогнул. Свернув к тротуару, он вылез из машины и пересек улицу, чтобы получше разглядеть рекламу.

Ага! Вот в чем дело. Часть букв заслоняло соседнее здание. Это был один из световых рекламных щитов компании «Шелл». «ШЕЛЛ — ЭТО КЛАД, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ», — гласила надпись.

Бонд усмехнулся; вернувшись в машину, он продолжил путь.

Когда он увидел надпись в первый раз, наполовину заслоненную домом, огромные мерцавшие в вечернем небе кровавые буквы заключали в себе совсем иной смысл. Они кричали:

«АД, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ... ВСЕГДА С ТОБОЙ...» [Shell — название фирмы; Hell (англ.) — ад].

Припарковав свой «бентли» неподалеку от клуба «Брукс», Бонд завернул за угол и оказался на Парк-Стрит.

Фасад «Блейдса», выстроенный в адамовском вкусе и утопленный на ярд или два вглубь по сравнению с соседними домами, смотрелся в мягких сумерках особенно эффектно. Сводчатые окна первого этажа по обеим сторонам входной двери были уже затянуты темно-бордовыми портьерами; на втором этаже в одном из трех окон Бонд заметил слугу, спускавшего шторы. В среднем окне виднелись головы и плечи двух мужчин, склонившихся над столом и игравших, скорее всего, в триктрак; над ними сияла одна из трех огромных люстр, что освещали знаменитую игорную залу.

Бонд толкнул дверь и поднялся к старинной конторке, за которой восседал страж клуба, а также советчик и семейный друг доброй половины членов, Бреветт.

— Добрый вечер, Бреветт. Адмирал уже здесь?

— Добрый вечер, сэр, — ответил Бреветт, знавший Бонда, который уже бывал несколько раз в клубе в качестве гостя. — Адмирал ожидает вас в игорной зале. Гарсон, проводите коммандера Бонда к адмиралу. И поживей!

Следуя за облаченным в ливрею гарсоном по стоптанным белым и черным мраморным плитам вестибюля, а затем по широкой лестнице с великолепными черного дерева решетками Бонд вспомнил историю о том, как однажды на выборах нового члена в ящике для голосования вместо восьми — по количеству присутствовавших членов правления — черных шаров оказалось девять. Бреветт, обносивший голосовавших ящиком, позже сам признался председателю в том, что это он опустил лишний шар. Никто не возражал, ибо правление скорее решится распрощаться со своим председателем, нежели с портье, чьи предки занимали эту должность целые сто лет.

Гарсон распахнул створку двери на верхней площадке и пропустил Бонда в залу. Продолговатая комната была полна людей, однако Бонд сразу заметил М., сидевшего в одиночестве в нише у окна и раскладывавшего пасьянс. Бонд отпустил гарсона и пошел по густому ворсистому ковру, отмечая про себя аромат дорогих сигар, приглушенный говорок, вившийся над тремя столами для бриджа, резкий стук костей, сыпавшихся на какую-то невидимую доску.

— А вот и ты, — проговорил М., завидев Бонда. Он указал на свободное кресло, стоявшее напротив. — Сейчас, только закончу. Этот треклятый пасьянс не дается мне уже несколько месяцев. Выпьешь?

— Нет, благодарю, — отказался Бонд. Он сел, закурил сигарету и с любопытством принялся наблюдать за тем, с какой сосредоточенностью М. перекладывает карты.

«Адмирал сэр М... М... — занимает пост в министерстве обороны». Внешне М. ничем не отличался от завсегдатаев других клубов на Сент-Джеймс-Стрит. Тот же темно-серый костюм, накрахмаленный белый воротничок, неизменный темно-синий галстук, завязанный довольно свободно, тонкий черный шнурок монокля, которым М., похоже, пользуется только тогда, когда читает меню, резко очерченное лицо моряка с ясным, проницательным взором. С трудом верилось, что всего час назад он разыгрывал партию против врагов Англии с участием тысяч живых фигур, что именно в этот вечер на его совести могла быть чья-то кровь, или удачный взлом, или что именно сейчас его угнетало известие о попытке гнусного шантажа.

А что непредвзятый наблюдатель мог подумать о нем, «коммандере Джеймсе Бонде», тоже «занимавшем ложность в министерстве обороны»? Что-то холодное и угрожающее проглядывает в этом лице. Подтянут и натренирован. Возможно, выполняет определенного сорта работу в Малайе. Или Найроби. А может, борется с «Мау-мау». Суровый посетитель. Среди завсегдатаев «Блейдса» такого встретишь не часто.

Бонд знал, что в его внешности есть что-то от иностранца. Он знал, что такому человеку, как он, сделаться незаметным нелегко. Особенно в Англии. Он повел плечами. Но ведь для него главное быть незаметным за границей. Ему никто не поручит задание в Англии. Вне компетенции разведки. Однако, как бы там ни было, сегодня скрываться ему нужды нет. Сегодня отдых.

М. фыркнул и отложил карты. Бонд машинально взял колоду и так же машинально перетасовал ее в соответствие рекомендациям Скарна, то есть разделил колоду на две части и быстрым движением соединил половинки торцами, приподнимая карты за углы так, чтобы они не отрывались от стола. Выровняв, он отложил колоду.

М. подозвал проходившего мимо лакея.

— Принесите, пожалуйста, карты для пикета, Тэннер, — попросил он.

Лакей исчез и почти тут же появился вновь, неся две тонкие пачки. Сорвав с карт обертку, он положил их вместе с мелками на стол и приготовился ждать дальнейших распоряжений.

— Мне виски с содовой, — сказал М. — Ты уверен, что ничего не будешь пить?

Бонд взглянул на часы — половина седьмого.

— Я бы, пожалуй, выпил сухой мартини, — сказал он. С водкой и большим куском лимонной цедры.

— Ядерная смесь, — коротко прокомментировал М. заказ Бонда, когда лакей удалился. — Давай теперь я быстренько обставлю тебя в пикет, а потом сходим посмотрим, как обстоят дела за столами для бриджа. Нашего клиента пока не видно.

С полчаса они провели за игрой, в которой опытный игрок почти всегда имеет шанс победить, даже если ему не идет карта. В конце игры Бонд, смеясь, отсчитал три банкноты по фунту.

— Как-нибудь на днях соберусь с силами и выучусь играть в пикет по-настоящему, — сказал он. — До сих пор мне ни разу не удавалось у вас выиграть.

— Все дело в памяти и умении использовать преимущество, — с удовлетворением пояснил М. Он допил виски. — Пойдем посмотрим, что творится за бриджевыми столами. Наш друг играет за столом Бэзилдона. Пришел минут десять назад. Если что заметишь, кивни, спустимся вниз и потолкуем.

Он стал, Бонд последовал за ним.

Дальний конец залы постепенно заполнялся посетителями, за полудюжиной столов уже кипела игра. Под центральной люстрой, где размещался стол для покера, трое игроков в ожидании еще двух партнеров раскладывали жетоны на пять стопок. По-прежнему пустовал изогнутый в форму человеческой почки стол для баккара, вероятно, так, укрытый чехлом, он простоит до тех пор, пока после ужина его не оккупируют любители «железки».

Пропустив вперед М., Бонд вышел из ниши. Открывшаяся картина радовала глаз — зеленые оазисы столов, звяканье бокалов на подносах снующих между столами лакеев, гул разговоров, прерываемый внезапными восклицаниями и добродушным смехом, голубоватый табачный дым, поднимавшийся сквозь темно-бордовые абажуры, которые нависали над центром каждого из столов. Проходя через залу, Бонд почувствовал, что пульс его участился, ноздри слегка расширились. Наконец, они оба оказались в дальнем конце залы и соединились со всеми.