– Можно сказать и так.

Распахнув дверцу, сел рядом с ним и ткнул ему в ребра дулом револьвера.

– Давай вперед! Как быстро идет ваша машина?

Он посмотрел на оружие и судорожно сглотнул.

– Иногда доводил до ста миль в час.

Я покачал головой.

– О, нет! Сейчас надо выжать все, на что она способна. А способна она на все сто шестьдесят. Мне надо успеть, пока не перекрыта дорога у 19-го шоссе. В противном случае, может возникнуть перестрелка. Значит, надо опередить их.

Пожилой турист поднял голову. Я знал, о чем он думает. Он не хотел терять свою машину и не хотел умирать. А это было возможно, если он не подчинится мне.

– Кажется, у меня небольшой выбор?

– Вообще никакого.

И он нажал на педаль. Страх и любопытство были в его глазах. К тому же турист оказался отличным водителем.

– Неприятности с полицией?

– Угу.

– Что вы натворили?

Объяснять ситуацию было бессмысленно.

– Убил женщину, – сказал я.

Турист воспринял это спокойно и сделал поворот на скорости сто десять миль в час.

– Я не знаю подробностей, но есть довольно много женщин, которые лучшего и не заслуживают, – пробурчал он.

19-е шоссе перекрыто не было. Значит, мы имели некоторое преимущество перед полицией. Турист замедлил скорость, посмотрел на оружие и спросил:

– Куда?

– На юг.

Он что-то пробормотал себе под нос, но послушался. Похоже, что, несмотря на страх и нервозность, он наслаждался ситуацией: первый раз в жизни он нарушал закон, и где-то в глубине души ему это нравилось.

Я сказал:

– А теперь поезжайте со скоростью восемьдесят миль в час, пока я не прикажу добавить газу.

– И долго?

– Я скажу.

Шамрок и Кросс-Сити лежали в темноте, если не считать нескольких ночных вывесок в магазинах и бензоколонках. У меня снова комок подступил к горлу, когда проезжали мимо продуктового магазина, в котором мы делали покупки. Всего несколько часов назад Цо была жива и думала обо мне, а я этому не придавал значения. Она не терпела зеленый горошек, но я его любил, и она купила его.

"Нет! Боже мой, прошу! Нет!" – воскликнула она и защитила мою голову своими руками. А потом, когда красная волна уносила нас в море, она прошептала последние слова: "Я люблю тебя, капитан Чарли!"

Я вытер тыльной стороной ладони глаза.

– Что случилось? – спросил пожилой человек.

– Я плачу.

– Вы ее любили?

– Да, наверное.

Мы оставили позади себя Ойгене, Олдтаун и Наинин – и везде дорога не была перекрыта. Но счастье не могло продолжаться вечно. Вокруг нас кипела работа. А полицейские, поднятые по тревоге, разрабатывали планы. Вахмистры маленьких городов, смахнув из глаз сон, выводили свои машины со стоянок. И на всех радиоволнах передавалось мое описание: рыжеволосый, веснушчатый, вес около девяноста килограммов, сидит за рулем желтого "джипа", разыскивается по подозрению в убийстве и сопротивлении полиции. При аресте быть осторожными, преступник вооружен.

В домике уже, наверное, полным-полно полицейских. Через несколько минут радиоинформация добавит мое имя и биографию: разыскивается по поводу убийства Чарльз Уайт, выпущенный вчера утром из Райфорда после отбытия четырехлетнего заключения. Возможно, находится по дороге Пальмето-Сити. Он вооружен и опасен.

Я бегал по радиошкале "бьюика", но не нашел ничего, кроме кубинских станций, которые рекламировали какие-то витамины.

Пожилой водитель искоса посмотрел на меня.

– Полицейское радио этим приемником не поймать.

– Это я уже понял, – ответил я и выключил приемник.

В окне я увидел, как заходящая луна скользнула от вершины одной сосны к другой. До пальм мы еще не добрались. Я хотел составить конкретный план, но не мог этого сделать. Знал лишь одно: мне нужно попасть в Гавану. Там меня ждали сорок восемь тысяч долларов. Кроме того, там, возможно, удастся связаться с сеньором Пезо. Если я и раньше представлял для него ценность, то теперь вообще неоценим. Люди, которых разыскивают по поводу убийства, не задают вопросы о вознаграждении. Им нечего терять.

Остались позади Чифленд, Отер, Крик, Лебанон, так же как Ойгене, Олдтаун и Наинин, и тем не менее я, как говорится, был в цейтноте. Когда мы проезжали через Лебанон, в помещении местного шерифа уже горел свет, и зевающий полицейский, который как раз надевал пояс с оружием, внимательно посмотрел на нашу машину. Розыск, значит, уже начался. В Инглисе дорога, возможно, будет перекрыта. Несомненно, "бьюик" видели и другие люди. До сих пор меня спасало лишь то обстоятельство, что я освободился от "джипа".

Впервые я обратил внимание на то, что до сих пор тяжело дышу, а водитель еще и подсыпал соли на рану:

– Время поджимает, не так ли?

Я лишь прорычал в ответ:

– Заткнись, ради Бога, заткнись!

Он отвернулся.

– Зачем так злиться, просто я констатирую факт.

Я попытался сосредоточиться. Долго мне нельзя оставаться в "бьюике". В какой бы машине я ни сидел, меня задержат на первом же посту.

В Пальмето-Сити я знал полдюжины капитанов рыболовецких судов, которые за хорошие деньги переправили бы меня в Гавану. Это относилось также к Сарасоте и Форту-Майерс. Поскольку Бет жила в Пальмето-Сити, поиски сконцентрируются в этом городе. Лучше для меня было пробраться в центральную часть штата, а оттуда податься на Запад, если только я миную Тампо-Бей.

Восточнее Инглиса должна находиться развилка, ведущая в Янки-таун и Батлахохоте-Бей. Когда я еще работал, запасался там льдом.

– Теперь недалеко, старина, – сказал я.

Он посмотрел на меня, подняв седые брови.

Я покривил душой:

– В Батлахохоте-Бей меня ждет судно.

– Вот как? – сказал он, пытаясь говорить спокойно.

Мы проехали через Инглис, маленький поселок, насчитывающий не более двухсот жителей. Но главный перекресток был освещен, и за ним я мог рассмотреть блестящую черно-белую машину.

– Стоп! – приказал я ему. – Сворачивайте направо и выключите огни.

Он повиновался. Он тоже был в большом напряжении и тяжело дышал.

– Что дальше?

– Выходите! – сказал я. – Свою машину найдете в Рики-Тайне без повреждений. Это в трех милях отсюда, у устья Батлахохоте-Ривер.

Он было запротестовал:

– Но я ведь...

Я ткнул его револьвером в бок:

– Быстро!

Было бесполезно говорить ему, чтобы он придерживал язык. Он охотно пообещал бы, но все равно не выполнил бы своего обещания.

Пожилой человек неохотно вылез из-за руля и впервые дал выход гневу:

– Поганый убийца! Буду надеяться, что тебя поймают и посадят на электрический стул.

Как Шведе. Мои руки были мокрыми от пота. Я сел за руль и без ответа поехал дальше в поисках съезда с дороги. Я уже подумал было, что ничего не найду, но через два дома увидел узкую грязную дорогу, с обеих сторон обрамленную высокими кустарниками. Я проехал вглубь, остановил машину и прислушался. Было тихо. Пожалуй, никто не видел, как я свернул на проселок. Я отошел несколько шагов от машины и внезапно почувствовал, как в мою ладонь уткнулся чей-то мокрый холодный нос. Это была собака. Я нагнулся и потрепал ее по спине. Добродушная, мирная и приветливая псина. Я почесал у нее за ушами и отправился к дороге.

И вскоре увидел, как фары машины осветили тщедушную фигурку моего туриста. Скрипя покрышками, машина остановилась около него, и плотный шериф, которого я видел в Лебаноне, сунул ему под нос свой револьвер.

Я находился еще слишком далеко, чтобы слышать их разговор, но по жестам туриста понял, что тот рассказывал шерифу о лодке. Потом турист сел в его машину.

Я надеялся, что шериф будет действовать согласно полученной информации. Так оно и случилось. Но он был умным шерифом, и на тот случай, если я вернусь, он оставил полицейского охранять 19-е шоссе.

До рассвета я был в безопасности. Потом кто-то найдет "бьюик", и на меня снова начнется охота.