— А что ожидает нас на пятом этапе? — спросил я, стараясь не думать о грядущем Суде.

— На пятом дают власть. Власть над людьми. Большую. И смотрят, как ты с ней справляешься. Это этап воспитания ответственности. До этого, на предыдущих этапах ты отвечаешь только за себя. Там ты сам должен жить достойно. А на пятом тебе дают возможность распоряжаться судьбами других людей. Это очень жестокое испытание.

— Как дают? Кто-то помогает? Какие-то агенты продвигают тебя по службе? Что все президенты — это избранные? — удивленно спросил я.

— Нет. Два раза нет! — ответил Валерий. — Во-первых, нет у нас никаких агентов в том мире. Ведь все мы бестелесны — мы просто сгустки информации — неясные тени для живущих тамошней жизнью.

Просто когда тебя инкорнируют, то делают так, что ты рождаешься в новой жизни с задатками лидера и с некоторыми амбициями. Ну, а когда есть упорный властный характер и соответствующие склонности, тебе остается только приобрести знания и некоторые навыки для того, чтобы добиться успеха в жизни. А, как ты понимаешь, для избранного это не слишком трудная задача. А во- вторых, если я говорю власть над людьми, то не надо понимать, что власть эта именно верховная. Много ли ты знаешь безукоризненно честных, бескорыстных и порядочных руководителей государств?

Я отрицательно помотал головой. Вернее тем, что изображало мою голову.

— Ни одного, пожалуй.

— Вот и я о том же. Ведь властью над людьми в разной степени обладают не только президенты, министры и короли, но и военачальники, представители правопорядка и спецслужб, судьи, многие хозяйственные руководители и тому подобное… Так что простор для начальственной деятельности, как видишь, огромный. Главное — это не количество людей, тебе подчиненных, а то, как ты с ними обращаешься. Именно это оценивается на нашем Суде. Так что совсем не обязательно думать, что всякий служитель культа — избранный второй категории, а все те, кто занимается наукой и культурой и руководит государством, проходят соответственно третий, четвертый и пятый этап божественных испытаний. Это совсем не так.

Людей, занимающихся всем этим много, а избранных среди них мало.

Очень мало. Как говорится, много званых, да мало избранных. И все прочие деятели искусств, работники культа и науки просто создают атмосферу, в которой должны сформироваться настоящие избранники.

Для того, чтобы земля дала урожай, ее надо унавозить, напитать минералами и полезными микроорганизмами. И только тогда в плодородной почве обязательно взойдет полезный росток.

— Сколько же всего этапов нужно пройти? — спросил я. — И чем это все кончается? Или вечная жизнь- это бесконечный переход с этапа на этап?

— Сколько этапов? Точно не знаю. Я слышал, что девять. И якобы на шестом тебе бы предстояло стать философом, — продолжал рассказывать Валерий. — Обогащенный знаниями и опытом предыдущих жизненных воплощений ты должен был бы создать свое учение, новое и дополняющее осмысление этого мира. Так говорил мне тот, кто встречал меня после моего пятого этапа. Вот там-то, среди философов, в отличие от правителей, якобы уже все наши. Демосфен, Аристотель, Экклезиаст, Эразм, Кант, Гегель, Булгаков — это все наши избранные, в разное время проходившие шестой этап. Обрати внимание, как невелико их число. Всех более- менее известных философов можно, поименно переписав, уместить на одной странице. И это за всю многовековую историю человечества. Так что можешь представить, как мало избранных добирается до этой ступени.

А на седьмом этапе ты должен стать мессией и проповедовать божественные истины людям. Не исключено, что и создать новое религиозное течение, способное привлечь новых или разуверившихся людей к соблюдению божественных истин.

Что же там еще выше я, право, не знаю.

Слушая Валерия я подумал, что для избранного прохождение по этапам чем-то напоминает компьютерную игру. Только у тебя нет права переиграть все по новой, исправить ошибку, и ты своей судьбой отвечаешь за каждый свой шаг и за любой свой поступок.

— Что же касается конечной цели, — продолжил Валерий после паузы, — она мне неведома. Но, думая об этом, я пришел к выводу, что предназначение избранных — в познании этого мира. Всевышний,

Создатель, или Бог, если тебе так понятней, предназначил нас для этого. Поэтому мы накапливаем знания и опыт, мы изучаем вселенную и природу и законы мироздания.

А по поводу вечной жизни, что бы ты хотел? Вечное пребывание в райском саду? Вечный санаторий? Я боюсь, что тебе это скоро наскучит. Разве не лучше этого вечное развитие твоей личности, вечное самоулучшение, вечный труд. Лично я рад, что у меня есть дело.

И в этот момент на столе Валерия ярко засветился желтый шар и нежный колокольчик отстучал приятную мелодию.

— Вот, опять вызов от смены. Прибыл кто-то интересный. Хочешь, пойдем со мной посмотрим, что там случилось.

Я согласно кивнул. Мы поднялись и мебель исчезла. Через закрытую дверь мы заскользили в фойе.

Там были те же очереди к столикам регистраторш, только души в этих очередях были другие. И точно также, как я до этого, немного в стороне от всей этой суеты на кресле, сидел молодой человек лет двадцати, приятной наружности, одетый в военную форму.

При нашем появлении он резко встал, вытянувшись, — сказывалась армейская выучка, и пристально на нас посмотрел, пытаясь понять, кто же из нас начальник.

Валерий усмехнулся и сказал:

— Вольно, сынок, вольно. Теперь ты уже не солдат и командиров здесь нет.

Сам он при этом немного изменился обликом и стал похож на некрупного Пьера Безухова. Полноватое добродушное лицо его в старомодных очечках сразу навевало мысли о доме, уюте, покое. Да и одежда на нем изменилась, это уже был серый свитер ручной вязки и темные брюки. Не знаю читал ли парень этот роман Льва Толстого, но по тому, как он сразу обмяк и перестал напрягаться, было ясно, что доверяет он начальнику смены абсолютно.

— Ну как он тебе? — спросил Валерий у меня.

— Герой, только что с поля боя, — ответил я уважительно, мысленно анализируя жизненный путь солдатика.

— Сейчас посмотрим.

И Валерий положил пакет парня на экран столика дежурной.

Пакет засветился алым светом. Точь в точь, как мой.

— Ну вот, еще один ангел, — произнес он.

Он дольше обычного не убирал пакет с экрана, словно что-то изучая.

— Что ж, все правильно, первый портал ждет тебя, парень, — произнес Валерий, обращаясь к молодому человеку. — Или ты хочешь побывать на своих траурных мероприятиях.

— Похоронах, что ли? — спросил солдат. — Да там хоронить нечего — мне весь бок разворотило. Чуть ли не пополам разорвало.

Посмотреть если, как мама плакать будет… Я хотя бы смогу с ней как-то поговорить, успокоить?

Валерий тяжело вздохнул, что и без слов ясно означало

"Нет".

— И даже во сне? — парень смотрел с надеждой.

— Это же ее сны, из ее мыслей, из ее ощущений и воспоминаний. И ты никогда не сможешь в них попасть.

— Тогда, чего там делать, — солдатик махнул рукой — Сердце себе рвать. Где он ваш первый портал?

— Я провожу тебя.

— А мне что делать? — спросил я

— Пойдем с нами. В зал тебя не пустят, а вот на зрительских местах ты можешь поприсутствовать. На то ты и избранный.

А кстати, у тебя, оказывается, великолепный дар читать судьбы, — заметил Валерий. — Тебе даже экран для этого не нужен.

— Не знаю откуда это берется, — честно признался я. — Я просто вижу судьбы этих людей как какой-нибудь телефильм, но не изнутри, как вижу свои прожитые жизни, а словно откуда-то со стороны. А ты разве так не можешь?

— Похоже, что у меня этот талант слабее.

И после паузы, обращаясь уже к парню, он сказал:

— Тебе сюда, друг. Главное не волнуйся. Все будет хорошо.

Парень шагнул за занавеску, прикрывающую вход в первый портал.

— Ну а тебе сюда, — показал он мне другую портьеру.