— Ты чудесная, — хрипло прошептал Коннор. Мне нечем дышать.

Через несколько секунд они опустились на песок. Их поцелуи становились все более отчаянными и страстными. Сильной рукой Коннор поддерживал голову Лорел, а вторая рука ласкала ее бедро. Губы его соскользнули с ее губ и двинулись ниже, вдоль шеи, к глубокому вырезу платья. Пальцем и языком он поддразнил ее чувствительную кожу, а вскоре расстегнул молнию, стянул платье вниз, и ее груди открылись для его жадных ласк.

Он почувствовал, что пальцы Лорел зарылись в его густые волосы. Она стонала и двигалась под ним, разжигая его прикосновениями губ. Несомненно, она знает, до какой степени он готов, до какой степени ему требуется слиться с ней воедино. Он сделал глубокий, прерывающийся вдох и поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Ее глаза были полузакрыты, красивое лицо раскраснелось, роскошные волосы рассыпались и походили на золотой нимб.

— Лорел, дорогая, — прошептал Коннор, быстро поцеловал ее и судорожно сглотнул. — Если хочешь, чтобы я остановился, самое время об этом сказать.

Она сжала его лицо в прохладных и мягких ладонях и глубоко заглянула ему в глаза.

— Коннор, ты мне нужен. Я хочу любить тебя.

Пожалуйста.

Когда смысл этих слов проник в воспаленный мозг Коннора, сердце его бешено забилось. Ее сумасшедшие ласки разожгли в нем пламя, которое едва не вырывалось наружу. Он попытался преодолеть инстинктивный порыв, призывавший его со следующим же вздохом войти в ее тело, попытался утишить себя. Но его пальцы уже бессознательно расстегивали пуговицы на рубашке.

Коннора била дрожь. Он отодвинулся и прилег на песок. Лорел теперь исследовала губами его плоский живот; ее руки гладили его грудь, потом опустились к бедрам. Ее пальцы расстегнули ремень и стянули вниз верхнюю часть брюк. После этого ее рука скользнула к нему в трусы, ласково сжала его твердую плоть и начала гладить ее, пока он не закричал от непереносимого блаженства.

Почувствовав, что не в силах дольше противиться этим манящим ласкам, Коннор снова лег на Лорел. Его рука скользнула под платье, коснувшись гладкой, стройной ноги; Кончики его пальцев дотронулись до кружевной оторочки трусиков, проникли под ткань и погрузились в теплый бархат ее кожи. Он уже знал, что она более чем готова встретить его. Но ему хотелось, чтобы ее удовольствие было совершенным.

Умелые пальцы Коннора прикоснулись к центру ее женственности. Теперь он был готов к любому движению тела Лорел, воспринимал малейшие перемены в ритме ее дыхания. Он жадно стремился дать ей наслаждение, коснуться тех участков ее тела, которые взывали к нему. Его губы стиснули ее соски. Лорел раскинулась на песке, тяжело дыша и стеная, тогда как Коннор распалял ее все сильнее. Она вцепилась в его мощные плечи и выгнула бедра.

Он чувствовал, как она дрожит.

— Пожалуйста, приди ко мне, — молила Лорел. Я не могу больше ждать.

Обеими руками она сжала его бедра, побуждая его накрыть ее своим телом, — Я тоже не могу, любимая, — прошептал он в ответ.

Коннор услышал, как Лорел с шумом всасывает воздух, и почувствовал, что ее тело напряглось и затрепетало в его руках. Он медленно проник в нее, и до его слуха донесся легкий, глубокий, горловой стон. Этот звук означал чистое наслаждение и наполнил Коннора счастьем.

Вне времени и пространства двигались их слитые воедино тела, и движения их вторили ритму прибоя. Потом Коннор увеличил темп и натиск. Бедра Лорел поднимались и опускались в такт его движениям, наполняя его первобытной страстью.

Она неописуемо хороша, она единственная, она величайшая драгоценность, когда-либо встреченная им в этой жизни. Он привел ее к вершине счастья и достиг этой вершины сам, но в дальних глубинах его сознания зародилось ощущение, что мгновение безусловного обладания даже в малейшей степени не утолило его голод. Напротив, этот миг любви и господства открыл некую дверь в его сердце, которая ранее была наглухо заперта и запечатана. А отныне она распахнута настежь, и свободен путь для безграничного вожделения, которое невозможно насытить.

Услыхав самозабвенные крики Лорел, знаки высочайшего торжества, Коннор почувствовал, что он сам на верху блаженства. Его торс ходил ходуном в ее объятиях, а она дрожала под ним. Их губы слились в жарком, всепоглощающем поцелуе, и Коннор совершил последний мощнейший рывок. Извиваясь, Лорел еще крепче вцепилась в него, и он услышал, что она выкрикивает его имя.

Их тела соединились в самой тесной близости, доступной смертным.

А вскоре Коннор и Лорел сидели на песке, крепко обнявшись и опираясь спинами на бревно.

Коннор набросил на плечи девушки свой пиджак и покровительственно прижимал ее к себе. Ее голова покоилась на его груди, руки сжимали его талию, а он гладил ее по волосам.

Все еще не в силах говорить, Коннор глядел на звезды. Но наконец он нарушил молчание:

— Скажи мне, что не станешь женой Тодда Парсона. Я этого не перенесу.

— Я не могу выйти за него замуж, — отозвалась Лорел и погладила Коннора по щеке. — Сейчас я уже не помню, почему мне этого хотелось.

Семь лет спустя

Лорел взглянула на небольшие золотые часы, стоящие на ее столе. Девять тридцать три. С тех пор, как она в последний раз на них смотрела, прошло всего лишь две минуты, хотя ей они показались двумя часами. Коннор Нортрап должен появиться в десять, и до этого она не станет спускаться в зал для приемов.

У нее давно сосало под ложечкой, но она решила не обращать на это внимания. Вместо этого она постаралась сосредоточиться на разбросанных по столу бумагах, чтобы принять решение: стоит ли фирме «Сатерленд энтерпрайзиз» возбуждать дело о преследовании поставщика, не выполнившего контрактных обязательств.

Лорел раскрыла папку с корреспонденцией и стала просматривать переписку. Самые ранние из писем были составлены пять лет назад и подписаны ее прежним именем: Лорел Парсон.

Ей не хотелось вспоминать о своем неудавшемся браке. Когда ее друзьям и родным стало известно о неверности Тодда, они, естественно, поддержали ее, выставив виновником разлада мужа.

Но Лорел знала: причиной семейных неурядиц были оба супруга, то есть она внесла свою лепту.

Прежде всего стоит признать, что ей вовсе не следовало выходить замуж за Тодда.

Если быть честной до конца, то она была неверна Тодду еще до того, как они произнесли брачные обеты.

Один раз, на залитом луной пляже, она предала его физически, а затем на протяжении долгих лет предавала его в душе, веря, что безоговорочно любит человека, который воспользовался ею.

Этот человек обещал бросить к ее ногам целый мир, а взамен просил нет, требовал, — чтобы она по мановению его руки перевернула собственную жизнь.

И… ничего. Ни слова. Ни строчки. Ни единого телефонного звонка.

И вот, пройдя через этот несчастливый брак, Лорел, как ей казалось, вернулась к реальности.

Она исполнила свои обещания, свой долг, хотя сердце ее чувствовало, что это не так. Увы, она понимала, что это известно и ее телу. Она отдалась тогда Коннору, потому что потеряла голову, но с Тоддом никогда не испытывала ничего хоть сколько-нибудь похожего на ту страсть.

Тодд упрекал ее за холодность. Именно из-за этого его потянуло на сторону. По словам Тодда, вина целиком лежала на ней. Лорел не оспаривала этих обвинений: как могла она объяснить, почему они несправедливы? А кроме того, она и сама укоряла себя за недостаток страсти к Тодду. И за то, что в ее сердце много лет горел огонь любви к другому мужчине, невидимый и невостребованный.

Да, измена Тодда принесла ей боль и унижение. Но сила этой боли не могла сравниться с силой чувства утраты и предательства, вызванного тем, что Коннор Нортрап попросту воспользовался ею как девочкой на одну ночь. Как же он одурачил ее и оскорбил!

А какое еще объяснение можно дать всему случившемуся? Если у Коннора Нортрапа хватит духа предложить другую версию, то Лорел в нее не поверит.