У Эйли заныло в животе, как только она представила, что проведет с Гарреттом Миллером в машине целый день.

– Если вы боитесь заблудиться, то я могу дать вам несколько хороших карт.

– Нет, мне не нужны карты. Я просто хочу, чтобы вы поехали со мной. Вы хорошо знаете город и, уверен, сможете показать мне что-то, о чем я никогда не догадался бы спросить.

– Я не знаю, – протянула она, отчаянно пытаясь придумать достойную отговорку, – У меня много дел сегодня – мне нужно закончить уборку и отнести все коробки на чердак, затем…

– Давайте так! – решительно перебил ее Гарретт. – Если вы поедете сегодня со мной, то я помогу вам с уборкой и еще компенсирую потраченное время.

– Вы заплатите мне? – удивленно переспросила она.

– Да, я вам заплачу.

Когда он назвал сумму, у Эйли чуть не отвисла челюсть.

– Некоторые тратят такую сумму на покупку машины.

– Уверяю вас, я могу себе это позволить. – Он приподнял бровь. – Ну что, по рукам?

– Ладно, хорошо, – она быстро протянула ему руку, как будто боясь, что он передумает. – В Техасе для мужчины пожать руку – то же самое, что дать честное слово. Он взял ее руку.

– И для женщины тоже?

Эйли почувствовала, как по руке пробежали мурашки. Спрашивая себя, что снова могло вызвать это ощущение, она опустила руку.

– Да, и для женщин то же самое, – ответила она, удивляясь волнению, прозвучавшему в ее голосе.

Если бы компьютерная индустрия вдруг развалилась и Гарретту пришлось бы искать работу, то он смог бы найти себя в роли частного детектива. Он становился чертовски удачлив в этом деле!

Попросив Эйли провезти его по городу, Гарретт убил сразу двух зайцев. Во-первых, он лучше узнает Эйли, проведя с ней целый день, а во-вторых, сможет обследовать ее чердак, когда будет помогать ей убираться. Он не надеялся, конечно, что нужные ему бумаги будут лежать на виду, но зато он будет лучше ориентироваться на ее чердаке, и это поможет ему, если Эйли откажется идти навстречу и ему придется искать документы самостоятельно.

И все-таки Гарретт надеялся, что до этого не дойдет. Врать – это одно. А вот украсть – совсем другое.

– Я слишком быстро еду?

– Нет, а что?

– Вы сидите нахмурившись.

– Правда? – Гарретт снова повернулся к окну. – Просто задумался.

– Вы, наверно, всегда думаете.

– С чего вы так решили?

– Потому что вы всегда хмуритесь.

– Серьезно? Никогда не замечал.

– У вас когда-нибудь бывают приятные мысли? От которых вам хочется улыбнуться?

– Это какие, например?

– Ну, не знаю… – пожала она плечами. – Приятные воспоминания. Может быть, смешное кино, которое вы недавно смотрели.

– Я обычно не смотрю кино.

– Вы серьезно? – не поверила Эйли.

– Ну а с чего бы мне врать?

– А что же вы делаете, чтобы развлечь себя?

– Я люблю компьютерные игры.

– Хм, забавно!

– А что делаете вы? – спросил он, переводя тему на нее.

– Вряд ли есть что-то, что я делаю не для удовольствия. Ну, обычно хожу в кафе или в кино с друзьями, работаю в саду, фотографирую.

– Фотография не считается, это ведь ваша профессия.

– Это еще не значит, что она не может приносить удовольствие.

Раз уж они начали говорить о жизни, то Гарретт собирался выудить из нее как можно больше.

– Если вам так нравится фотография, зачем же вы тогда держите гостиницу? Почему полностью не посвятить свое время фотоделу?

– Одно время я так и планировала. Путешествовать по миру, делать фотографии, а потом печатать их в виде книг.

– Альбом ваших собственных путешествий? – спросил он, как будто сомневаясь, что на такую книгу найдется спрос.

– Нет. Эта книга не будет посвящена моим путешествиям. По крайней мере, не так, как вы это себе представили. Это были бы иллюстрации к какому-либо изданию – фотографии людей, мест или предметов, относящиеся к определенной теме или рассказывающие определенную историю.

– Что вы имеете в виду под «рассказывающие историю»? – полюбопытствовал Гарретт.

– Ну, предположим, я хочу сделать фоторепортаж об испанской семье. Я буду фотографировать членов этой семьи дома, на работе, когда они собираются с друзьями. Эти фотографии будут излагать историю. Историю одной семьи.

– Но ведь это то же самое, что фотографии на определенную тему, да?

– Что-то вроде того. Но все же есть некоторая разница. Взять, например, тему бедности. Если я выберу ее, то смогу путешествовать по разным уголкам страны и даже мира, снимать разные сюжеты. Тема бедности будет прослеживаться в каждом из этих сюжетов, но люди и места их проживания будут меняться.

То, что Эйли обожала фотографировать, было совершенно очевидно – она рассказывала о фотоделе восторженным голосом, глаза ее искрились от азарта.

– А если мы возьмем тему семьи, то и фотографировать нужно разные семьи, а не какую-то конкретную. У меня же иной замысел.

Да, любопытно… Гарретт даже не заметил, как и сам увлекся тем, что Эйли успела описать ему. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

– Это крайне интересно, но все-таки не объясняет, почему вы по-прежнему держите гостиницу.

– А… Это долгая и грустная история. Вы уверены, что хотите ее слышать?

– Я ведь сам спросил, не так ли?

– Ой, подождите, там «Калаханс».

– Что такое «Калаханс»?

– Это магазин. Мне нужно купить кое-что для сада.

Гарретт слегка расстроился, что их разговор был прерван, но решил, что обязательно продолжит его, как только Эйли закончит свои дела.

– Конечно, нет проблем.

– Спасибо. Теперь мне не придется заезжать сюда специально.

Эйли глянула в зеркало заднего вида, пересекла дорогу и заехала на парковочную стоянку возле магазина. Она выключила мотор и потянулась к ремню безопасности.

– Вы хотите пойти со мной или подождете в машине?

– Думаю, схожу с вами.

Они вошли в магазин, и Эйли взяла его за плечо:

– Вы разве не собираетесь снять очки?

– Меня могут узнать, – кратко напомнил он ей.

Эйли пошла выбирать нужные ей вещи, а Гарретт смотрел ей вслед, пока девушка не пропала из виду.

Да, она действительно была хорошо сложена, с узкой талией и красивыми бедрами. Чтобы как-нибудь потратить время, Гарретт решил познакомиться с ассортиментом магазина. Торговое заведение напомнило ему магазины, которые обычно показывали в вестернах. Здесь можно было найти все – от седла для лошади до одежды. Он остановился около витрины с ковбойскими шляпами, выбрал одну, надел и посмотрел в зеркало.

– Выглядит неплохо.

Гарретт обернулся и увидел Эйли. Чувствуя себя ужасно глупо, он тут же снял шляпу.

– Я обычно не ношу такое.

– Правда? А зря. Выглядит очень сексуально.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Да нет, правда, – улыбнулась она и пояснила: – Образ плохого парня.

Ответная улыбка тронула его губы. Он провел пальцами по полям шляпы.

– Да, пожалуй, я ее куплю и надену на одном из собраний компании.

– Почему бы и нет?

Эйли взяла у него из рук шляпу и снова надела ему на голову. Несколько минут она внимательно изучала его, и он готов был поклясться, что в голове у нее рождалась какая-то серьезная творческая задумка.

– Пойдемте. Чтобы завершить образ, непременно нужны джинсы и ботинки со шнуровкой.

– Да я же пошутил, – поспешил ответить Гарретт.

– А я – нет! – решительно заявила Эйли. – Раз уж вы в Техасе, извольте соответствовать.

Так Гарретт с удивлением обнаружил, что эта женщина действовала молниеносно, когда ей было что-то нужно.

Не прошло и двух минут, как он уже стоял в примерочной с джинсами, рубашками, ботинками и странного вида плащом в западном стиле – с большом разрезом сзади, так чтобы можно было сидеть в седле.

– Вы уже оделись? – нетерпеливо поинтересовалась Эйли из-за двери.

Гарретт застегнул серебряную пряжку ремня и посмотрел на себя в зеркало. Просто удивительно, насколько изменилась его внешность, стоило ему напялить на себя все эти ковбойские штучки.