— Если ты сделаешь четыре шага влево, — продолжала между тем дракона, — то найдешь широкую скамью. Можешь сесть на нее, или даже лечь.

Как во сне я сделал четыре шага и на самом деле наткнулся на скамейку.

— Мне кажется, — задумчиво произнесла дракона, — ты меня боишься.

— Драконов все боятся, — храбро ответил я.

— А я боюсь крыс. Когда-нибудь они до меня доберутся.

— Разве драконы кого-нибудь боятся?

— Конечно, боятся, маленький Джон из рода Конгов.

Страх проходил. К тому же, ошеломляющая новость, что драконы тоже чего-то боятся, вытеснила все остальные впечатления. А еще — в руке у меня был меч.

— Не надо звать меня маленьким. Я вырасту и стану хозяином замка.

— Но ведь пока ты не вырос. Ну хорошо, не буду. Как получилось, что ты заблудился в подвале?

Я начал рассказывать, а дракона задавала множество вопросов, так что рассказ об исследовании подземелий вылился в повесть о жизни замка и его обитателей. Хотя в помещении драконы было чуть теплей, чем в коридоре, вскоре я дрожал всем телом и стучал зубами от холода.

— Ты совсем замерз, малыш. Если не боишься, можешь подойти и прижаться ко мне.

Я так и сделал. Оказывается, в стене было отверстие и в этой комнате находилась только голова и шея драконы, а тело, лапы и хвост были где-то за стеной. Справа от драконы по желобу в полу протекала вода. Дракона сказала, что ее можно пить, и я напился. Вода была вкусная, но очень холодная. По совету драконы, я подтащил скамью, забрался на нее, а с нее на шею драконы, сел верхом, а потом и лег. Лежать было не очень удобно, но зато тепло. Под собой я ощущал овальные, чуть выпуклые, твердые как камень чешуйки. Скоро я перестал дрожать, хотя по-прежнему испытывал холод. Дракона между тем рассказывала мне сказки. Удивительные сказки, в которых все всегда заканчивалось хорошо. Однако, время шло, но никто не появлялся.

— Леди дракона, а скоро придет тот, о котором вы говорили?

— Можешь звать меня тетя Элли. А полное мое имя — Элана. Сказать по правде, я сама не знаю, почему Уртон задерживается.

Старого Уртона я знал. Это был немолодой уже мужчина могучего сложения с шапкой седых, давно нечесаных волос. В обязанности его входило кормить дракону и всех остальных узников, когда такие имелись. Впрочем, как правило, темницы замка пустовали. Отец говорил, что незачем разводить дармоедов. Если виноватый заслуживает казни, его надо казнить, а нет — выпороть, заклеймить, надеть ошейник — и пусть работает.

— Странно, — сказала дракона. — Скоро ужин, но никто не идет.

— Как ты узнала, про ужин?

— Посмотри налево. Ах, ты же не видишь. Когда в следующий раз придешь с факелом, посмотри налево. Там отдушина вентиляционной системы. Эта система соединяет обеденный зал и еще пять или шесть комнат. Если прислушаешься хорошенько, услышишь как сплетничают служанки, накрывая на стол. А на правой стене отдушина, которая ведет на кухню. Там известны все новости. Но всегда так гремят посудой… Я просто с ума схожу, когда посуду моет такая… сварливая. Она будто специально стучит тарелками.

Я прислушался, но ничего не услышал.

— Это потому что у тебя нет таких больших ушей, как у меня, — объяснила дракона. — А я слушаю разговоры целыми днями. Готова спорить на свой хвост, что знаю по голосам всех обитателей замка. Если б ты знал, как обидно бывает услышать только середину истории. Я неделю ломала голову, кто такая Гарсия, которая хворает. Переживала за нее, биографию ей придумала. А ты сказал, что это борзая… Ох, Джон, ты же говорил, что твой папа уехал на охоту. Когда он вернется?

— Завтра, наверно. А может, послезавтра. Сегодня они заночуют у сэра Сноу.

— Плохо дело. Когда хозяина нет в замке, я иногда остаюсь без ужина.

Как только речь зашла об ужине, я понял, что жутко проголодался. Уже совсем приготовившись заплакать, я неожиданно громко чихнул.

— Ох ты, господи! — обеспокоилась дракона. — Так дальше нельзя. Надо принимать меры. Слушай меня внимательно, Джон из рода Конгов. Сейчас я позову людей, а ты выйдешь в коридор и никому никогда не расскажешь, что был у меня, обещаешь?

— Тетя Элли, даже маме?

— Маме — особенно. Пусть это будет наша тайна. Если ты кому-нибудь расскажешь, у меня будет масса неприятностей. Да и у тебя тоже. Так что — чок-чок-чок — молчок.

— Чок — молчок, — ответил я.

— А теперь слезай с меня, отнеси на место скамейку, закрой уши и открой рот.

Я так и сделал. Первый крик был не очень громкий, но второй… Тоскливый вой заметался, загрохотал в каменном мешке. Оказывается, это был вовсе не Черный Упырь. Я сел на пол, зажал голову между коленок, но от рева не было спасения. От него раскалывался череп, сотрясалось все мое тело.

— Теперь сюда обязательно кто-то придет. У нас такой уговор. Вот… Слышишь? Наверху дверь хлопнула. Иди в коридор и держись так, как будто ты по двору гуляешь. Да, посох не забудь.

— Это меч. До свидания, тетя Элли.

— До свидания, юный Джон… Постой… Скажи, твой меч… случайно, не из березы сделан? — В голосе драконы прозвучала робкая надежда.

— Из березы. Его мне папа сделал.

— Джон… Ты не мог бы подарить его мне? Пожалуйста…

Я встал на одно колено, поцеловал меч и положил его перед драконой. Так делал однажды сэр Лесли, папин вассал, а потом папа поднял меч и трижды похлопал им сэра Лесли по плечу. Это было очень красиво и торжественно.

— Спасибо, Джон. Я этого не забуду, слово дракона. А теперь тебе пора идти.

Направляемый драконой, я добрался до двери и закрыл ее за собой. Вскоре за поворотом коридора замаячил свет факела. Я пошел навстречу.

— Привет, Уртон. Хорошо, что я тебя встретил, а то у меня светильник погас.

— Святая дева, молодой господин, и вам не страшно бродить в темноте?

— Конги ничего не должны бояться.

— Сейчас я провожу вас наверх, молодой господин.

— Не беспокойся, Уртон, я не тороплюсь. Ты ведь сюда по делу пришел.

Я говорил так, как научила меня дракона, и это буквально ошеломило пожилого человека. Никак не ожидал он от четырехлетнего ребенка услышать столь рассудительные речи. Поклонившись мне, Уртон направился к знакомой двери.

— Ну, что случилось на этот раз?

— Здесь пробежала крыса, — ответила дракона.

— Что за чушь? Тут от роду крыс не было. Будешь выдумывать, неделю жрать не дам.

— Здесь пробежала крыса, — стояла на своем дракона. Из-за спины Уртона я разглядел, что чешуя у нее светло-светло-зеленая, как лист салата, а пасть такая огромная, что, поджав ноги, я поместился бы в ней целиком.

— Я видел крысу. Она пробегала там, — махнул я в дальний конец коридора. Уртон недовольно оглянулся на меня, обошел все углы, светя факелом у пола, внимательно осмотрел дверь и косяк.

— Ни одной щели. Куда же она делась?

— Ушла по водостоку.

Уртон недоверчиво пожевал губами.

— Ладно, завтра капкан поставлю.

На следующее утро я с трудом мог говорить. Из носа текло, глаза покраснели. Мать решила, что я слишком долго купался в холодной воде. Весь день лежал в постели и пил ненавистное горячее молоко с медом. За мной ухаживали мамины фрейлины, ахали, охали, сюсюкали, но убежать не было никакой возможности. Правда, надо быть честным, горячее молоко помогло. К приезду отца я почти перестал чихать, поэтому отец только пожурил меня, слушая взволнованный рассказ матери.

По случаю удачной охоты был устроен пир, на котором, конечно, было съедено намного больше того, что добыли удачливые охотники, а наутро после пира все и произошло.

Я только что позавтракал и собирался выбежать во двор, когда заметил Уртона, направляющегося к покоям моего отца. В этом не было бы ничего необычного, если б не предмет в его руке. Я мог и ошибиться, но этот предмет напоминал рукоять моего деревянного меча.

Бегом поднявшись на этаж выше, я лег на подоконник и высунул голову наружу.

— … могла его сожрать.