– Не знаю, – ответила Мэриан, встряхнув головой. – Мне мало что известно. Но я знаю, что мы должны дать Анне возможность самой рассказать нам, что случилось. Она испугана, а вы, мужчины, затравили ее.

– Ничего не было! – снова закричал Винс – Она выдаст вам какую-нибудь чертову сказочку!

– Заткнись, Винс, ради Бога, – пробурчал Фред.

– Но что же нам делать, если мы ни в чем не уверены? – спросил Уильям.

В комнату вошла Нина.

– Я сказала горничным пока не убирать со стола. Рассказала Анна, что случилось? – она осмотрела всех за столом. – Ну, должна же она была что-нибудь сказать!

– Ох, Анна, – вздохнула Мэриан. – Тебе, действительно, нужно поговорить с нами. Может быть, и правда нельзя откладывать. Пожалуйста, не томи нас! Если бы только ты поговорила с нами! Мы не можем притворяться, будто ничего не случилось, или обещать никому не рассказывать, потому что если это правда, мы должны рассказать... – ее голос дрогнул, и она тяжело вздохнула. – Мы должны рассказать полиции.

– Что Винс изнасиловал свою племянницу? – спросил Фред. – Это ты...

– Ты, сукин сын, – разразился Винс бранью. – Я же сказал тебе...

– Я тебе верю, – сказал Фред. – Я спрашивал свою жену, собирается ли она сказать полиции именно это.

Мэриан посмотрела на него долгим взглядом.

– Я бы сказала им правду.

– Ну а если мы не согласны с этим? – сказал он. – Я имею в виду, пока мы согласны, я того же мнения, что и Уильям. Я бы предпочел не втягивать семью в этот цирк с газетными репортерами.

– Это же ради Анны, – сказал Чарльз. – Если до этого дойдет, ей придется хуже всех.

Фред кивнул.

– Я согласен с Чарльзом. Мы должны подумать об Анне.

Уильям фыркнул.

– Мы думаем о самих себе.

Итан смотрел на них. Лицо его было отяжелевшим и мрачным.

– Анна, – вдруг сказала Мэриан. – Ты не хочешь поговорить со мною наедине?

Слишком поздно.

– Анна, моя дорогая, пожалуйста, помоги нам, – попросила Мэриан.

«Вы мне не помогли».

– Анна, скажи нам, что ты хочешь, чтобы мы сделали, – настойчиво повторил Итан. – Это ужасный день для нашей семьи. Мы хотим, чтобы все было справедливо. Помоги нам. Если ты не хочешь рассказать, что случилось, скажи, по крайней мере, что ты хочешь от нас.

– Я хочу, чтобы вы любили меня! – Анна рыдала, из носа у нее текло, а голос был не похож на ее собственный. Она оттолкнула свой стул.

– Мы здесь еще не кончили, – сказал Чарльз.

– Я закончила! – она кинулась к двери, а голос еще тянулся за нею, оттолкнувшись от стены. – Я кончила. Я кончила. Я кончила.

В темноте своей комнаты она села по-турецки на пол. Мэриан постояла за закрытой дверью, зовя ее, потом пришла Нина, Итан и Уильям. Потом Гейл. Анна послушала, как она стучится в дверь и, наконец, впустила ее. Она зажгла маленькую настольную лампу, чтобы они могли видеть друг друга.

Гейл обняла Анну.

– Я ничего не понимаю!

– Тебе здесь нечего делать, – сказала Анна. – Тебе даже не следовало слушать всю эту чепуху; тебе ведь только девять. Иди спать.

– Скажи мне, – просила Гейл. – Скажи мне! Я люблю тебя!

Анна покачала головой.

– Я не могу. Послушай. Ты будешь внимательно слушать меня? Будь ближе к Мэриан, как можно ближе. Если с тобой случится что-нибудь, что тебе не нравится, скажи Мэриан. Она хорошая, Гейл. Она тебе поможет, только нужно ее немного подтолкнуть, иначе она так и будет витать в своем собственном мире. – Гейл засмеялась. – Нет, серьезно. Ты меня слушаешь? Держись поближе к ней. Не позволяй никому делать с тобой то, что тебе не нравится.

– Не нравится что?

– Все, что тебе может не понравиться. Скажи Мэриан, если кто-нибудь попытается. Ладно?

– Хорошо.

– Гейл, я так считаю. Я говорю серьезно.

Глаза Гейл были широко открыты в полумраке комнаты.

– Хорошо. Я запомню.

– Ну, тогда иди спать. – Анна прижала ее к себе. – Я не уделяла тебе много внимания. Извини. Ты, правда, милая. Иди теперь. Иди спать.

– Я могла бы остаться здесь с тобой.

– Я не хочу. Иди, Гейл. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь.

Уголки рта Гейл опустились.

– Ладно... До завтра.

Оставшись одна, Анна выключила лампу и снова села посреди комнаты в темноте. Когда окно комнаты стало из черного сероватым, а потом все светлее и ярче, она могла разглядеть окружающие ее розы, на обоях, драпировках, на покрывале постели. Они казались тусклыми, старыми, полумертвыми. «Уродливыми, – подумала Анна. – Они такие уродливые.»

Какая-то птица начала петь за окном. Анна поднялась. «Это первый день моего пятнадцатилетия, – пришла ей в голову мысль. – И Винс собирается убить меня».

Она могла бы остаться здесь и подождать его. Надо было уходить. Ничего хорошего не получилось бы, скажи она кому-нибудь, что Винс угрожал ей, ведь никто из них не поверил бы ей. На какое-то мгновение ей показалось, что дедушка поверил бы, и может быть, Мэриан, но они не попытались помочь ей; они не рассердились на Винса; они выглядели жалкими и неуверенными. Из-за этого она чувствовала себя более одинокой, чем из-за того, что Винс когда-либо делал с ней.

Стоя у окна, Анна закрыла глаза.

– Мама, – прошептала она, и слезы потекли из-под ресниц в то время как слова медленно растворялись в тихой комнате. – Мамочка, пожалуйста, помоги мне, – но кругом стояла тишина, только слышались трели птицы за стеклом.

Она открыла глаза и вытерла слезы рукавом, потом распрямила спину и высоко подняла голову. «Они мне не нужны. Мне никто не нужен, я больше не ребенок. Я все могу сделать сама. Больше я ни у кого ничего не попрошу. Они мне не нужны. Мне нужно только быть сильной и никому не позволять причинять мне зло. Никогда. А когда я вырасту, то буду лучше их всех. И я буду очень счастливой».

Она достала с полки шкафа свою дорожную сумку и стала не глядя засовывать в нее одежду из шкафа и комода. Она сняла свое праздничное платье и надела джинсы. Нет, подумала она, вдруг начав строить планы. Никто не обращает внимания на подростка в джинсах.

Она одела твидовый брючный костюм и белую шелковую блузку с бантом у шеи. Она вынула из конвертов деньги, подаренные на день рождения Уильямом и Фредом, засунула их в свой бумажник и аккуратно положила его в кожаную сумку. Потом вышла из комнаты.

Она отодвинула гору подарков, которые Мэриан положила за дверью вчера вечером, и направилась к боковой лестнице, которой Винс пользовался в течение двух лет и открыв дверь, вышла на улицу. Небо светлело, птичье пение сопровождало ее, пока она шла милю до города и ждала на железнодорожной платформе поезда в Чикаго. Глаза ее были сухими. Она была иссушена изнутри, вся съежившаяся и зажатая настолько, что даже не чувствовала страха перед неизвестностью, ждавшей ее впереди. Анна стояла выпрямившись в сияющей красоте апрельского утра, и когда подошел поезд, вошла в вагон с дорожной сумкой в руке, не оглянувшись назад.

ГЛАВА 4

– Найдите ее! – потребовал Итан. Он свирепо глянул на детектива, сидевшего рядом с Чарльзом. – Не отнимайте у меня время рассказами о том, как трудно искать беглецов; просто сделайте это!

– Я только хотел сказать, мистер Четем, что таких детей тысячи. Они отправляются в Нью-Йорк и Сан-Франциско и в подобные места, где смешиваются с общей массой, вы знаете это, и если кто-то не хочет, чтобы его нашли, то обычно, его не находят.

Итан не обратил внимания на его слова.

– Ты дал ему маловато сведений для начала, – обратился он к Чарльзу. – Друзья, которые у нее были; люди, которым она доверяла, дай какие-нибудь имена!

Чарльз покачал головой.

– Я никого не знаю. Анна мало рассказывала о себе.

– А ты ее много расспрашивал?

– Она не любила, когда к ней приставали с расспросами, – защищаясь сказал Чарльз. – Ты же знаешь, какой она была. Есть. Всегда сама по себе, дерзкая... Я люблю ее, но с нею так трудно, она очень отличалась от Алисы. Я старался найти в ней Алису, думал, девочка должна быть похожа на свою мать и хотел любить ее, как любил Алису, но Анна была... есть... совсем другая. Она могла бы быть такой, она достаточно хорошенькая, но каждый раз, как Мэриан или я пытались что-то улучшить в ней, она становилась хуже. Надо с Мэриан поговорить, – сказал он детективу. – Она знает Анну лучше всех.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: