Иван Черных

ШКВАЛЬНЫЙ ВЕТЕР

Роман

Часть первая

Золото "Тунгуски"

1

С утра небо стало затягивать низкими косматыми облаками предвестниками холодного фронта, а когда Валентин Иванкин посадил вертолет на золотом прииске "Тунгуска", или как окрестили его работавшие здесь раньше заключенные "Рыжевье", в воздухе запорхали белые снежинки. Погода портилась основательно и надолго, это Иванкин усвоил, еще, когда служил здесь военным летчиком. "Придется прервать полет, - с удовлетворением подумал он. - Укачу в Златоустовск, отосплюсь, в ресторане настоящие амурские пельмени поем".

К вертолету подъехала грузовая машина - за грузом, который привез Иванкин, а за ней "Тойота" с начальником прииска носатым и губастым Симоняном и начальником охраны - гренадерского роста и с гренадерской выправкой - Кувалдиным.

- Бистро разгружайтесь и бистро везите со склада наш груз, - приказал Симонян рабочим.

- Не спеши, президент (по документам Симонян значился, как президент акционерного общества - прииск стал акционерным, - но большинство старателей продолжали называть его по-старому, как было при государственном прииске - председателем), погода "добро" не дает, - возразил Иванкин, подавая начальникам руку.

- У природы нет плохой погоды, - засмеялся начальник охраны, сжимая руку летчика, как тисками, своей громадной ручищей. - А за полет в облаках мы тебе заплатим как в былые советские времена - по высшей ставке.

"Не зря и фамилия у него Кувалдин, - подумал Иванкин, - не руки, а настоящие кувалды". Ответил тоже с юмором:

- По высшей ставке - это хорошо. Только ведь на том свете на наши деньги ничего не купишь.

- Хитер, летун, - подмигнул Симоняну Кувалдин. - Что, президент, может, долларами заплатим?

- А доллары у Бога и вовсе не в почете: самая продажная и расхожая валюта. Лучше мы гонорар на земле пропьем.

К вертолету подъехала ещё одна "Тойота". Из неё вылез низкорослый, широкоплечий старший охранник Швендик, по прозвищу Чукча, за кривые ноги и узкие глаза. Небрежно козырнул Иванкину и обратился к Симоняну:

- Из женской колонии позвонили. У них прокурор из Москвы находится, некто Перекосов. Узнал, что от нас вертолет в Комсомольск-на-Амуре идет, просит подбросить.

Симонян недовольно нахмурился.

- Не положено.

- Из Генпрокуратуры, - пояснил Чукча. - Негоже с таким высоким начальником конфликтовать.

- А летун что скажет? - с прежней насмешливой улыбочкой обратился начальник охраны к Иванкину.

Да, последнее слово было за летчиком: здесь он хозяин машины и волен взять или отказать. И другому он, несомненно, отказал бы: от женской исправительно-трудовой колонии ехать сюда часа полтора и лишний человек на борту, да ещё московский, - лишние хлопоты. Тем более что Иванкин принял решение вообще не лететь сегодня. Но Перекосов... Интересно взглянуть на него. Такую роковую роль сыграл он в жизни Иванкина, столько раз их дорожки пересекались, а вот увидеться до сих пор не довелось...

- Швендик прав: негоже с большим начальством конфликтовать, - поставил точку в разговоре о Перекосове Иванкин.

Вертолет разгрузили, а в его чрево положили всего два небольших мешочка. Но по тому, с каким трудом нес их Чукча, Иванкин догадался золото. Да и потому, что груз будут сопровождать двое охранников - Швендик и Кукушкин - ценность его не вызывала сомнения.

Начальник прииска отвел Швендика в сторону и стал давать последние указания. Кувалдин подошел к Иванкину.

- Место посадки Чукча уточнит в полете. Там получишь и за сложняк, добавил с улыбкой. - Хочешь рублями, хочешь долларами.

Грузовая машина и "Тойоты" с начальством уехали, охранники забрались в кабину и сели играть в карты, а Иванкин в ожидании прокурора решил скоротать время на прииске. Здесь он бывал часто и не раз ему в голову приходила заковыристая мысль: чем так золото покорило человечество, что на его добычу тратится уйма сил, времени и здоровья? Обыкновенный желтый металл, как говорится, без запаха и вкуса, не ржавеющий, блестящий. А, поди ж... Летом здесь гремело и шумело: подрывники взрывали грунт - иначе экскаваторы не возьмут, - самосвалы возили породу в дощатый сарай с промывочными столами и валили "пески" в бункеры; дизельные насосы гнали под давлением воду и две мощные струи размывали породу. Пульпа шла вниз на столы, которые мелко и часто потряхивало. Вода смывала песок и глину, оставляя более тяжелые, блестящие частицы...

Когда прииск был государственным, здесь работало более четырехсот человек. Теперь - шестьдесят. Но добывать золота, по рассказам рабочих, стали больше. Работают от темна до темна, с ранней весны до поздней осени, пока земля и реки не скованы морозом. Живут в наскоро построенных бараках без особых удобств, в грязи и холоде. Раньше сюда частенько разные комиссии наведывались, следили за порядком, санитарией; теперь начальник прииска здесь Бог и царь: как хочет, так и оплачивает, кого хочет, того и берет на работу. И как ни тяжел труд, желающих находится немало.

"Откуда у Симоняна столько денег, чтобы закупить прииск и столько дорогостоящей техники? - размышлял Иванкин. - Неужели вот эти блестящие песчинки окупают бульдозеры, самосвалы, экскаваторы, дробильни, компрессоры?.. И неужели люди так глупы, чтобы за украшения платить здоровьем?"

Чего-то Иванкин не понимал в этой жизни, во многом не соглашался с общим понятием о счастье.

У дробильной машины, замерзшей, припорошенной снегом, его и нашел один из подчиненных Кувалдина - на прииске в основном остались одни охранники.

- Валентин Васильевич, пассажира привезли, можно лететь, - сообщил он.

- Хорошо, иду.

Валентин взглянул на небо. Облака висели низко, чуть ли не касаясь космами верхушек деревьев, и снег уже не кружил в воздухе отдельными пушинками, а падал равномерно, пока ещё не густо, но устойчиво, без малейшей надежды на прекращение.

У вертолета Иванкина поджидала все та же компания: Чукча, Кукушкин и мужчина лет пятидесяти, в модном демисезонном пальто, чисто выбритый, симпатичный. На голове - велюровая шляпа, на ногах - полуботинки.

- Вот и наш летун, - представил Иванкина прокурору Чукча. - Сейчас вам привезут меховой костюм и унты и - в дорогу.

- Перекосов, - просто назвал себя прокурор. И если бы Иванкин не знал о его деяниях, никогда бы не заподозрил в нем жестокого и мстительного человека.

Иванкину не хотелось называть себя - вдруг от Тони или Тамары он слышал его фамилию, - но и промолчать было бы бестактно.

- Иванкин, - коротко представился.

Перекосов никак не реагировал.

Кувалдин сам на "Тойоте" привез прокурору летный костюм и унты. Пожелав счастливого полета, уехал; Перекосов переоделся в вертолете, и Ми-2 взлетел.

Едва отошли от прииска, в кабину пилота протиснулся Чукча и приказал:

- Курс на Тугур. - Достал из-за пазухи полетную крупномасштабную карту и ткнул пальцем в точку недалеко от побережья Охотского моря. - Посадка вот здесь.

Такие команды Валентин выполнял и раньше. Но тогда не было на борту шестидесяти килограммов золота. Возможно, и раньше он высаживал в незапланированных местах людей с золотом, но с шестьюдесятью килограммами...

- А как с керосином? - спросил Иванкин. - Оттуда до Комсомольска-на-Амуре потребуется двойная заправка.

- Найдем тебе керосин, - заверил его Чукча. - И на двойную, и на тройную заправку. Разворачивайся на девяносто градусов.

"Ишь ты, - мысленно усмехнулся Иванкин, - прямо-таки штурман, в курсах, градусах разбирается. Не иначе, долго и тщательно готовился к этому полету. Что ж, и мы не лыком шиты". И он стал круто разворачиваться вправо...

2

Утром радио снова сообщило о пропавшем вертолете с шестьюдесятью килограммами золота на борту, летевшем с прииска "Тунгуска" в Комсомольск-на-Амуре, и у Анатолия снова мелькнула тревожная мысль - не Валентин ли? Последнее письмо от него было из Златоустовска, что недалеко от того прииска. Маловероятно, конечно, - там не один он летчик, и летчик дар Божий, три года воевал в Афганистане и ни разу не сбили его, на вынужденную не садился. Правда, дальневосточная осенняя погода - не подарок, способна на всякие сюрпризы, но Валентин в любых ситуациях не терялся, находил правильный выход .