— Ну вот, а ты меня все за дуру держишь! Сам-то, небось, опять бы в какой-нибудь грязный бизнес вляпался. А так можешь стать приличным человеком. Издатель! Звучит! А?

«Звучит! Еще как звучит! — у Игоря учащенно заколотило в груди. — Это и есть настоящее дело! И денег хороших можно срубить, и при этом на тебя не будут смотреть, как на торгаша. Издатель — это солидно! Очень солидно!» Игорь, не откладывая в долгий ящик, взялся строить планы:

— Скоро должен приехать Сашка Болотников, он сумел сделать себе новое свидетельство о рождении, в котором написано, что у него мать — еврейка. Теперь он на законных основаниях, как эмигрант, приедет в Германию. Он мне и поможет заняться новым делом. Хотя, если издательство раскрученное, делать особо ничего и не надо. Ты можешь через своего репортера узнать, действительно ли дела в издательстве идут хорошо и почему тогда его продают?

— Узнаю. Я ведь, как владелица, должна быть в курсе дел…

— Не задирай сильно нос. Сама знаешь, я не имею права открывать на себя фирму. Так что ты у меня владелица всего, женушка дорогая.

Инна захихикала:

— А будешь плохо себя вести, кину тебя, и останешься нищим, как церковная мышь!

— Я-то не пропаду даже с дыркой в кармане, а вот ты что будешь без меня делать? Так что сиди и не квакай! Связаны мы с тобой одной веревочкой, дорогуша… как это во время венчания в кирхе пастор говорил — «пока смерть вас не разлучит…» Именно так…

Светлана Кляйн вышла из здания полицейского Комиссариата и зажмурилась. «Неужели еще день? Солнце светит, как будто ничего не произошло. Люди ходят, спешат куда-то. Для чего все это?» Раньше Светлана довольно часто страдала приступами депрессии. Особенно во время межсезонья — весной и осенью — ее начинали одолевать тяжкие мысли о смысле жизни и ее безысходности.

Если принять во внимание, что размышления эти были сдобрены философским университетским образованием, то можно понять, какую нелегкую работу пришлось провести жениху Светланы, доктору Максу Чукмайеру, чтобы вытравить из ее хорошенькой головки эту чепуху.

— Я вообще запретил бы женщинам, особенно хорошеньким, учиться на философских факультетах. Это же нонсенс какой-то получается: женщина-философ! — возмущался Макс, когда Светлана пыталась втянуть его в дискуссию об основах морали и житейской мудрости по Шопенгауэру.

— Ты же сам постоянно цитируешь Фрейда! — парировала Светлана.

— Фрейд — это как раз и есть не только научно обоснованная, но и житейская мудрость, а твой Шопенгауэр — это…

— Во-первых, он больше — твой, он же немец. А во-вторых, ты знал, с кем связываешься!

— Я связывался с красивой женщиной, а она к несчастью, оказалась философом! Ну и что я теперь должен делать?

— Выгнать меня и жениться… например на медсестричке Надин Кугель. Она вряд ли знает кто такой Шопенгауэр, зато хорошенькая — прелесть, да и моложе меня лет на десять.

— Я подумаю над твоим предложением, — шептал Макс, укладывая Светлану на необъятное французское ложе.

И вот теперь Макс официальный ее жених… У них была помолвка, он подарил ей кольцо с бриллиантом… И все это как раз в то самое время, когда случилось несчастье с Полиной!

Светлана присела за столик уличного кафе и достала сигареты.

«В качестве свадебного подарка Максу обещала бросить курить», — мрачно подумала она, жадно делая первую затяжку.

— Двойной эспрессо, пожалуйста, — не дожидаясь вопроса, сказала она подошедшей официантке.

Полная крашенная блондинка смерила ее недовольным взглядом и уточнила:

— Это все?

— Пока все!

К ревностно сравнивающим взглядам женщин, как и к восторженным взглядам мужчин в свой адрес, Светлана уже давно привыкла и не обращала на них внимания. Но хамоватый немецкий сервис раздражал ее, несмотря на то, что за пять лет жизни в Германии можно было понемногу с этим смириться.

То, что она узнала сейчас в полиции, никак не укладывалось у нее в голове. «Слава Богу, что результаты судмедэкспертизы были готовы только сегодня. Вальдемара эти сведения могли бы совсем добить. Надо набраться сил и позвонить Эдгару. Если он был в курсе, то… Не хочу об этом думать… Позвоню и…»

Светлана пошарила в сумочке в поисках мобильного телефона.

«Черт побери, никогда его не найдешь в нужную минуту. На шею его, что ли цеплять, как некоторые подростки это делают?»

Она в сердцах схватила сумочку и вытряхнула ее содержимое на стол. Помада, подпрыгивая на ходу, юркнула под соседний столик. Двое мужчин среднего возраста в костюмах и галстуках, по виду клерки, вышедшие в обед выпить чашечку кофе с круассаном, дружно оглянулись на источник появления чужеродного объекта у них под столом. Увидев стильную брюнетку, они на пару полезли под стол, обрадовавшись подвернувшейся возможности познакомиться с прекрасной незнакомкой.

Светлана, поблагодарив их за возвращенную помаду, всем своим видом дала им понять, что продолжения знакомства не последует.

Клерки продолжили, как ни в чем не бывало свою беседу, а Светлана подумала: «Одно из немногих качеств, которое импонирует мне в типичном немце, это то, что он никогда не будет уговаривать, хватать за руку, приставать в общественном месте с идиотским предложением познакомиться. Достаточно один раз сказать „нет“ и самый настойчивый отвянет навсегда».

Кстати сказать, ее жених как раз типичным немцем не был, но в этом нет ничего удивительного: мать у Макса итальянка. Светлане как раз и нравилась в ее будущем муже эта его непредсказуемо-обаятельная итальянская половинка. Она недавно прочитала в популярном журнале, что по опросам европейцев, итальянцы являются самой излюбленной нацией Европы, а сама Италия — местом, где хотели бы жить большинство европейцев. Светлана полностью разделяла эти взгляды.

Она очень быстро нашла общий язык с Леонией, матерью Макса. Леония ей ужасно напоминала всемирно признанную красавицу Софи Лорен, правда, сильно располневшую. Для Леонии Светлана тоже стала сразу родной — ведь они любили одного мужчину. Хотя, чаще всего, именно это становится поводом для ревности с обеих сторон и разборок между невесткой и свекровью. Но не в их случае. Леония была довольна, что ее сын себе в жены выбрал не холодную практичную немку, а добрую и хозяйственную русскую девушку, к тому же, такую красавицу и умницу.

Вообще у итальянцев родительский инстинкт развит до гипертрофированных размеров. При этом удивительно, что рождаемость в Италии одна из самых низких в Европе. Хотя, это тоже объяснимо — итальянские мамы так опекают своих отпрысков, что на двоих или троих мало кто в состоянии набраться душевных сил.

Итальянские «мальчики» остаются в родительском гнездышке — опять же по утверждению статистики — до двадцати девяти лет. В среднем, конечно. Из этого ясно, что какая-то часть из них пользуется услугами отеля «Мама» лет до сорока, а то и до старости.

Понятно, почему Леония, передавая единственного сыночка в руки заботливой Светланы, не испытывала ревности. Теперь она могла заняться и своей личной жизнью — ее пребывание в статусе вдовы слишком уж затянулось.

Светлана подсознательно понимала, что своими размышлениями она всячески пытается оттянуть время звонка доктору Паулю.

Трубку взяла жена Эдгара:

— Пауль, — представилась она. — Слушаю вас.

— Светлана Кляйн. Я хотела бы поговорить с доктором Паулем.

— Он дома пациентов не консультирует. И вообще, он сейчас на рабочем месте, вы что, не в курсе, когда у него приемные часы? Или вы по личному вопросу? — грубо выпалила фрау Пауль.

— Извините за беспокойство, я не подумала, что он сейчас на работе.

— Вы случайно не новая пассия моего муженька? Очередная русская шлюха! Как вы мне уже все надоели!

— Вам никто не давал право оскорблять меня. Мы ведь даже не знакомы!

— Да с вами всеми не перезнакомишься! Одна вот уже допрыгалась…

В трубке послышался злобный смешок. Светлану пробил холодный пот.