Яхта вошла в бухту и встала на якорь метрах в сорока от берега.

Матросы стали спускать шлюпки на воду.

- Подождите минуту, - сказал Пругов. - Я сейчас принесу огонь.

- Как Прометей?

Он оставил ее одну и пошел на корму. У другого борта столпились морские туристы, шумно и нетерпеливо ожидающие "погрузку" в шлюпки и рискующие опрокинуть яхту кверху килем. Все были слегка навеселе.

Это те, которым не терпелось первыми ступить на таинственный берег и обследовать гроты. Или забраться на скалы к соснам и сверху полюбоваться морем и яхтами. (Кроме той, на которой прибыли в эту бухту Пругов со своей новой знакомой, было еще три яхты, и от одной из них шлюпки уже отчаливали - матросы подтягивали их к берегу по предварительно натянутому толстому канату). Но были и другие туристы, которым на яхте было намного интересней, чем на берегу.

Здесь было полно бесплатной выпивки, а с верхней палубы разрешалось прыгать в воду, а потом, вынырнув, подплывать к корме, по спущенной лесенке забираться на палубу и нырять снова. И это было здорово! Но были и такие, которым уже все было до лампочки - и ныряние со второй палубы и красоты Эгейского моря, и гроты, похожие на беззубый рот.

Накачавшись дешевым турецким вином и пивом "Туборг" под самую завязку, кое-кто из последних сил пытался продолжать возлияния, стараясь уничтожить все спиртные запасы яхтенных трюмов. А кое-кто уже не пытался, спал мертвым сном на деревянных лавках, положив под голову барсетку или пластиковый пакет с купальными принадлежностями.

Сосед Пругова по этажу, Вова Коваленко, малый лет тридцати, тридцати с небольшим и весом в полтора центнера, был среди отважных

"ныряльщиков". Дождавшись, когда мокрая Вовина голова с ранней проплешиной покажется над бортом, Пругов попросил:

- Володя, дай зажигалку. Я свою за борт уронил.

Коваленко отряхнулся, как собака, сказал: "Ух! Класс!", и вдруг замер, а потом, к ужасу Пругова, сунул руку в трусы и стал там энергично возиться, озадаченно глядя перед собой. Вытащив из трусов размокшую пачку сигарет и зажигалку, Вова воскликнул:

- О, бля! Совсем забыл. Надо же!

Выбросив в стоящее у лавки красное корабельное ведро сигареты,

Вова протянул Пругову зажигалку.

- Дарю, Олегыч, - тоном умеренно богатого, а потому чрезвычайно щедрого в таких мелочах человека, сказал он и, неопределенно мотнув головой, добавил: - У меня там еще одна есть. И курево.

Они стояли на корме, и Пругов видел, что незнакомка терпеливо его ожидает. Подойдя и дав прикурить ей, он закурил сам.

- Так, - улыбнувшись, сказал Пругов, - кто я такой, мы выяснили.

Вернее, вы меня раскрыли благодаря своей памяти на лица и начитанности в области детективного жанра. А вас как зовут, синеглазая незнакомка?

- Меня зовут Надежда.

- Надежда, - повторил Пругов. - Красивое имя.

- Обычное, - пожала плечами Надя.

- Вы здесь одна, или… с компанией? - спросил Пругов и понял, что вопрос слишком прямой и бестактный и что он торопится.

Хотя…, что время терять? Из четырнадцати дней отдыха, восемь он уже бездарно израсходовал на одинокое лежание на пляжном лежаке и на не менее одинокие поездки в Измир и Эфес.

В Измир Пругов ездил с группой, но ни с кем знакомства не заводил, а единственным его собеседником был Вова Коваленко.

Правильней было бы назвать Вову, не собеседником, а персональным гидом Пругова, антиподом гида, назначенного турфирмой принимающей стороны "TTA tourism". Вова по-своему комментировал рассказы гида и очень ему мешал. Он уже раз десять бывал в Турции, ездил сюда дважды в год, в отличие от Пругова, который приехал на отдых в эту страну впервые. Как-то Пругов пренебрегал Азией, предпочитал Европу -

Испанию, Италию. Даже Болгария была ближе его сердцу. А Вова знал здесь все - все туристические маршруты с их подвохами и заманихой.

Все магазины, лавки и нелегальные торговые точки, где все можно было купить совсем дешево.

- На кожную фабрику предложат прокатиться, - учил его Вова еще по дороге из аэропорта в отель (познакомились они в самолете, кресла рядом были), - съезди, посмотри, если хочешь. Но ничего там не покупай. Те же самые шмотки в Измире в два раза дешевле купишь. Я место одно знаю. Подвальчик один хитрый. Там негры работают. Ну, это я так, образно. Не негры, турки, конечно. Просто они за копейки работают. В смысле, за миллионы лир, но лиры - они копейки и есть. А хозяин у них - сволочь патентованная. Мы с ним уже пять лет знакомы.

Бакеном зовут. Полуказах-полутурок…А там, на фабрике продавцы вроде бы цену ронять будут, но ты не верь. Херня! Они за установленный фабрикой ценник не выскочат ни в жизнь. И себе еще наварят. Будут говорить, что себе в убыток продадут, лишь бы ты купил что-нибудь, потому что ты им очень понравился, и они в тебя просто влюбились. Не верь. Ссут в руки! Тьфу, блин, то есть - врут суки! Хитрые они, турки, как наши евреи.

- Да я…, - Пругов хотел сказать Вове, что приехал в Турцию отдыхать, а не кожей тариться, но Вова не слушал, гнул свое:

- …Я этой весной в Измире тоже был. Заказал им куртежку.

Заказал, размеров-то таких они не шьют массово. - Вова довольно похлопал себя по упругому, как накаченный резиновый шар животу. - А тут эсэмэска из Москвы: "Вован вылетай, азеры мазу берут". Я по-скоренькому собрался, а заказ-то мой не готов. Обещали в отель подвезти. Не подвезли. Я позвонил, сказали: чуть-чуть не успеваем, подвезем в аэропорт. Опять прокатили. Так и улетел в Москву без покупки. Но я Бакену из Москвы брякнул и такого пистона вставил. Как он извинялся, Олегыч! Не поверишь. Я ему сказал: в конце сентября приеду - чтобы было. И не только куртежка, но и полное кожаное обмундирование - штаны, жилетка, плащ, кепка, пиджак, ну и само собой куртежка. Мерка моя есть у вас, говорю. А по цене я его так нагнул, у него хром под коленками полопался. Так что, Олегыч, ежели надумаешь в Измир ехать, меня держись. Со мной и деньги сэкономишь, и вещь качественную купишь.

В Измире Пругов хотел все же пойти с группой, но Вова Коваленко увлек его за собой. Соблазнил его тем, что самый настоящий турецкий кофе подают ни где-то в дорогих ресторанах, а именно в этом хитром подвальчике. И еще сказал, что Пругову, как писателю-детективщику

(Вова к тому времени уже знал, что Пругов пишет детективы) небезынтересно будет ознакомиться с подпольным турецким бизнесом.

Настоящий кофе по-турецки вкупе с обещанным "новым" опытом, подействовал на Пругова безотказно.

Скорняки-турки оказались ребятами молчаливыми и заваленными работой, кофе был самым обыкновенным, пожалуй, даже хуже, чем в снэк-баре отеля, а вот Бакен - личностью настолько колоритной, что

Пругов сразу определил ему одно из центральных мест в своем новом романе о турецких предпринимателях не желающих платить налоги государству, если, конечно, он задумает этот роман написать. Ничего нового о теневом турецком бизнесе Пругов не узнал; все бизнесмены, будь то турки, русские или эфиопы, налогов платить не желают, а схемы снижения налогооблагаемой базы всюду одинаковы. Впрочем, Бакен и не откровенничал. Много говорил, шутил, рассказывал неожиданно смешные анекдоты, но и только. Как личность - колоритен, как теневой бизнесмен - изворотлив и непонятен.

А в Эфес Пругов ездил один. И не потому, что от природы был индивидуалистом и терпел рядом с собой не более одного спутника, и уж вовсе не потому, что Вове на развалинах древнего города было нечего делать, Вова и на развалинах нашел бы функционирующую производственно-оптово-рознично-торговую точку. Просто Пругов хотел побыть один. Чтобы в одиночестве побродить по древним руинам и попытаться погрузиться в спящую ауру эпохи мелочного честолюбца

Герострата и великого полководца Александра Македонского. Была у

Пругова одна идея, только он не знал, как к ней подступиться. Он задумал написать исторический детектив и надеялся, что созерцание руин навеет ему кое-какие мотивы, может быть, неожиданно возникнет сюжет. Необычный сюжет - историко-криминальный. Пругову с недавнего времени стало неуютно и тоскливо в рамках современного детектива. Он даже стал подозревать, что исписался. Идея детективного романа о делах канувших в лету веков не нова, но и не избита. Там есть над чем покумекать и написать роман таким образом, чтобы он был одинаково интересен и поклонникам детективного жанра и поклонникам жанра исторического.