4 августа, 17 часов.

Эльвира – базе: «Пока мы с вами поговорили, ребята «сделали» пик Ленина (имеется в виду группа Корепанова. – В. Ш.). Нам завидно. Но завтра нас тоже можно будет поздравить. Пусть Корепанов нас встречает на Раздельной, греет чай. Поздравляем Жору с днем рождения. Желаем всего доброго. Несем тебе презент. Пик Ленина ты уже покорил, теперь желаем восьмитысячника».

Корепанов – Эльвире: «Жду презент. Подходите быстрее. Продолжаем греть для вас чай. Идите быстрей. Нужна вам эта гора? Если б меня не гнали, я бы не ходил».

Эльвира – Корепанову: «Погода портится. Идет снег. Это хорошо – заметет следы. Чтобы не было раз-говоров, что мы поднимаемся по следам». В момент этой связи группа Гаврилова отдыхала рядом с женским биваком на высоте немного выше шести тысяч метров. Один из ведущих участников группы, заслуженный мастер спорта Константин Клецко, запросил лагерь.

Клецко – базе: «Какие будут указания?»

База: «У девушек все хорошо. Эля доложила. Самочувствие прекрасное. Она доложила свои раскладки по времени. Я им подсказал кое-что. Считаю, что вам надо спускаться вниз и завтра спускаться дальше».

Однако о самочувствии женщин гавриловцы имели гораздо больше сведений, ибо видели их воочию, совместно распивали чаи. Девушки и в самом деле чувствовали себя хорошо. 5 августа, 8 часов утра. Борисенок - базе: «Погода хорошая. Тепло. Сейчас греемся и будем спускаться с шотландцами». База: «Хорошо, если они согласны, спускайтесь». Группа Шатаевой еще спала. Связи с ними не было. 17 часов.

Шатаева – базе: «Мы вышли на вершину». База. «Поздравляю!»

Читатель, видимо, догадывается, что общая стратегия передвижения групп была продумана и попутно с личными восходительскими целями предполагала некое патрулирование мужских команд во время нахождения женщин на склоне – для подстраховки, на всякий случай. Однако, как бы тщательно ни скрывался факт подстраховки, там, на месте, он становился «секретом полишинеля». И не исключено, что именно поэтому женщины затягивали восхождение, стараясь вырваться из-под опеки, выбирая для переходов моменты наибольшего удаления «опекунов». Сначала группа Гаврилова – Клецко, по понятным причинам, не спешила со спуском. Но, получив указания с базы, двинулась вниз и 5 августа в 17 часов вышла к японской пещере на 5700. В 17 часов в передачу «База – Шатаева» включился Олег Борисенок. Узнав о благополучном выходе на вершину, он сказал:

«Очень хорошо. Желаем удачного и скорейшего спуска. Жора ждет не дождется своего презента».

Шатаева – базе: «Видимость плохая – 20-30 метров. Сомневаемся в направлении спуска. Мы приняли решение поставить палатки, что уже и сделали. Палатки поставили тандемом и устроились. Надеемся просмотреть путь спуска при улучшении погоды». База: «Согласен с таким решением. Раз видимости нет, лучше переждать и в крайнем случае здесь же, на вершине, переночевать, если это возможно». Шатаева: «Условия терпимые, хотя погода не балует, видимости нет. Ветер, как нам и говорили, здесь всегда. Думаю, не замерзнем. Надеюсь, ночевка будет не очень серьезной. Чувствуем себя хорошо».

База: «На вершине неприятно и действительно холодно. Не исключено, что ветер и дальше будет не меньший. Может, и больший. Постарайтесь пораньше проснуться, просмотреть и найти путь спуска и, если будет возможность, сразу следовать на спуск».

Борисенок: «Спокойной ночи. Удачной ночи».

6 августа, 10 часов утра.

Шатаева – базе: «Погода ничуть не изменилась. Видимости никакой. Мы встали в 7 часов и все время следим за погодой – не появится ли просвет в тумане, чтобы определиться, сориентироваться на спуск. И вот уже 10 часов, и ничего, никаких улучшений. Видимость все такая же низкая – примерно 20 метров. Что нам посоветует база, Виталий Михайлович?»

Абалаков: «Давайте в 13 часов поговорим. Перекусите».

13 часов. Шатаева (в голосе слышатся тревожные нотки):

«Ничего не изменилось. Никаких просветов. Ветер начал крепчать, и довольно резко. Видимости тоже нет, и мы не знаем: куда же нам все-таки двигаться? Мы готовы в любой момент выйти. Но время прошло… Мы сейчас готовим обед. Хотим пообедать и быть наготове, чтобы собраться за 10-15 минут, не больше. Имеет ли Жора для нас какие-нибудь рекомендации? Сообщите, не идет ли кто в нашу сторону?»

В группе Гаврилова связь вел Борисенок. Он вмешался в разговор: Борисенок – Шатаевой: «Просим сделать маленький перерыв. Мы сейчас свяжемся с Жорой».

Группа Корепанова находилась за перегибом и прямой связи с вершиной не имела. Борисенок вызвал Корепанова и передал ему вопросы Эльвиры. Корепанов

– Борисенку: «Ухудшение погоды заметно на гребне и ниже. Вверх сегодня выходят отдельные восходители, но, по всей вероятности, на вершину выхода не будет. Если кто и вышел со своих биваков, будут, видимо, возвращаться из-за непогоды». Через несколько минут Борисенок пересказал Шатаевой содержание разговора с Корепановым.

Шатаева: «Куда же все-таки идти, если стать лицом к обелиску?» Клецко: «Станьте лицом к обелиску и по левую сторону начинайте спуск…» Клецко – Корепанову: «Как спускаться дальше?» Корепанов: «Очень трудно дать консультацию по радио. В принципе там ясного спуска нет, такие… перемежающиеся поля. Спускаться можно в том случае, если есть следы от предыдущих групп. Если их нет и никакой видимости, то лучше сидеть и пережидать непогоду. Спуск в сторону Раздельной неявно выраженный». Клецко – Шатаевой: «Если непогода и ничего не видно, то лучше оставаться на месте». Шатаева: «Мы сейчас обсудим и примем решение». 17 часов. Шатаева – базе: «Погода нисколько не улучшилась, наоборот, ухудшается все больше и больше. Нам здесь надоело… Так холодно! И мы хотели бы уйти с вершины вниз. Мы уже потеряли надежду на просвет… И мы хотим просто начать… по всей вероятности, спуск… Потому что на вершине очень холодно. Очень сильный ветер. Очень сильно дует. Перед спуском мы, Виталий Михайлович, послушаем вас – что вы нам скажете на наше предложение. А сейчас нам хотелось бы пригласить к радиостанции врача. У нас есть вопрос, нам нужно проконсультироваться».

Группа Гаврилова расположилась в тот момент на 4200. Борисенок – Шатаевой: «Подождите, будьте на приеме».

Борисенок: «Просим выйти на связь Толю Лобусева» (находился в лагере на 5300 метров со стороны Раздельной).

Лобусев: «В чем дело? Какая нужна консультация?»

Шатаева: «У нас заболела участница. Ее рвет после приема пищи уже около суток. У нас подозрение, что ее беспокоит печень».

Вопросы и ответы с целью установления диагноза.

Лобусев: «Предполагаю, что это начало пневмонии. Группа должна немедленно спускаться».

Шатаева: «У нас есть небольшой комплект медикаментов» (перечислила).

Лобусев рассказал, что, когда и в какой дозе колоть, какие препараты сразу, какие через два-три часа.

Шатаева: «Мы поставлены в такое положение, что не знаем, как разделить лекарства – у нас еще одна участница неважно себя чувствует…» Снова выяснение симптомов и рекомендации врача.

Абалаков – Шатаевой: «Объявляю вам выговор за то, что не сообщили раньше о больной участнице. Срочно выполнить указание врача – сделать укол – и немедленно спускаться по пути подъема, по маршруту Липкина».

Шатаева: «Я поняла. Хорошо. Сейчас же сделаем уколы, собираем палатки и немедленно – через 15 ми-нут – начинаем спуск. Все, что касается выговора, предпочитаю получить внизу, а не на вершине».

Альпинисты, как и большинство взрослых людей, питаются три, от силы четыре раза в сутки. Эльвира сказала: «Ее рвет после приема пищи…» Значит, этот симптом у больной проявился не более трех-четырех раз. Возможно, больная не придала этому нужного значения и, чтобы не вызывать беспокойства подруг, умолчала о своем состоянии. Естественно думать: если бы команда об этом узнала раньше, то запросила врача к аппарату при первой же связи.

Другое. У женщин не было никаких причин скрывать болезнь участницы – вершина взята и после тяжелой ночевки траверс вряд ли их соблазнял. Альпинист знает, что это противоестественно. После таких испытаний вместе с силами из человека уходит и честолюбие. Остается лишь долг и подчинение дисциплине (у сильных людей). У них, как известно, и то и другое было особо обострено. Лишь это удерживало их от самостоятельного решения спускаться маршрутом Липкина. Люди в их положении могут мечтать только об одном: скорее оказаться внизу – неважно как, а лучше всего «взмахом волшебной палочки». В переговорах эта нотка явно звучит. Легче представить, что болезнь участницы послужила бы поводом для спуска всей группы наиболее простым путем. Но нетрудно понять и В. М. Абалакова. Уже более суток женщины находятся на вершине, уже несколько дней в районе семитысячной высоты, в условиях недостатка кислорода и едва переносимого холода, в условиях, где давление в два с лишним раза меньше нормального. Он нервничал и, что называется, взорвался, когда неожиданное сообщение ударило по его и без того натянутым нервам. Всякий другой на месте этого волевого и сдержанного человека сказал бы, возможно, еще более резко.