— А мне придется передавать дело, поскольку он тут же заявит мне отвод.

— Да, об этом я не подумал. А если ты все подготовишь, твой стажер не сможет хотя бы обвинения предъявить?

— Надо подумать. Пойду я, Андрюша. До понедельника.

Господи, сегодня же пятница. Ладно, до понедельника. И не грызи себя. В конце концов, дело житейское. Я имею в виду, естественно, тебя, а не Горюнова. Прости, Маша, если тебе это неприятно, но я не-на-ви-жу пятую колонну. Я их удавить готов. Ну хочешь ты сытно жрать и сладко пить — уволься из милиции, иди в бандиты, по крайней мере все честно. А эти ублюдки своим же в спину стреляют и еще моральную базу подводят, мол, детей кормить надо. И хоть бы кто их тронул. А на меня регулярно доносы пишут, что я взятки беру. Главный коррупционер в дырявых штанах.

— И на «ауди», — поддела я его.

— Да это машина друга моего. Он ногу сломал, тачка все равно в гараже стоит, я и пользуюсь.

— Ладно, можешь не оправдываться, я не особая инспекция.

Я попрощалась и ушла. Впереди были выходные, которые надо было чем-то занять. И я два дня смотрела «Прощай, полицейский» в пустой квартире, потому что Машка уехала с очередным поклонником кататься на яхте. Я перематывала пленку и начинала снова.

Как мне жалко было этого неразговорчивого полицейского! Как я понимала Вержа в том, что бывают ситуации, когда руки коротки; и это надо как-то пережить. Только никто не знает, чего это стоит полицейскому. И почему-то у меня было чувство, что скоро и мы окажемся в такой ситуации.