— Если вы не возражаете, сэр, я бы хотел досмотреть оставшуюся часть программы.

— Поступайте как знаете, Дживс, — сказал я задумчиво. — Лично я чувствую себя совершенно опустошенным. Загляну в «Козу и виноград». Еще один коктейль с цианидом — и домой.

Без чего-то одиннадцать, когда я сидел в гостиной и мрачно тянул более или менее последний бокал успокоительного, в дверь позвонили, и на пороге появился молодой Таппи. У него был вид человека, прошедшего через суровое испытание и заглянувшего в лицо вечности. Под его правым глазом расплывался синяк.

— Привет, Берти, — сказал Таппи.

Он вошел и принялся перебирать безделушки на каминной полке, подыскивая, что бы разбить.

— Я только что пел на концерте у Крепыша Бингхэма, — объявил он, выдержав паузу.

— О? — сказал я. — Как тебя приняли?

— Превосходно, — ответил Таппи. — Зал затаил дыхание.

— Произвел фурор?

— Еще какой. Все рыдали.

Это, заметьте, говорил человек, получивший хорошее воспитание, человек, мать которого долгие годы не уставала твердить своему чаду, что лгать грешно.

— Мисс Беллингер осталась довольна?

— В высшей степени.

— Стало быть, все идет хорошо?

— Лучше некуда.

Таппи помолчал.

— Впрочем, с другой стороны…

— С другой стороны?

— Видишь ли, Берти, я пораскинул мозгами и пришел к выводу, что мисс Беллингер — не самая подходящая партия для меня.

— Ты пришел к такому выводу?

— К такому.

— И почему ты пришел к такому выводу?

— Сам не знаю. Такие мысли приходят как озарение. Понимаешь, Берти, я отношусь к мисс Беллингер с уважением. С восхищением. И все же… Не могу избавиться от чувства, что какая-нибудь нежная, ласковая девушка… э-э-э… Ну, вроде твоей кузины Анджелы… Берти, я пришел с просьбой. Позвони Анджеле и спроси, как она смотрит на то, чтобы пойти со мной сегодня в «Баркли» — поужинать и потанцевать.

— Вот телефон. Звони.

— Лучше ты, Берти. Расчисти путь. Не исключено, что Анджела… Не мне тебе рассказывать, как возникают подобные недоразумения. Берти, старина, прошу тебя, поработай бульдозером.

Я подошел к телефону и назвал номер тети Далии.

— Анджела сказала, ты можешь придти, — повторил я слова кузины.

— Передай ей, — ответил Таппи полным обожания голосом, — что я буду у нее через две секунды.

Не успел он сгинуть, как послышался щелчок ключа в замочной скважине и из коридора донеслись тихие шаги.

— Дживс! — позвал я.

— Сэр? — отозвался Дживс, возникая на пороге.

— Дживс, произошла престранная вещь. Мистер Глоссоп — он только что был здесь — сообщил мне, что между ним и мисс Беллингер все кончено.

— Да, сэр.

— Вас, похоже, это не удивляет.

— Да, сэр. Должен признаться, что я предвидел такой поворот событий.

— Вот как? Но что вас натолкнуло на такую мысль?

— Я догадался об этом, сэр, когда увидел, как мисс Беллингер нанесла мистеру Глоссопу удар в глаз.

— Нанесла удар?

— Да, сэр.

— В глаз?

— Правый глаз, сэр.

Я схватился за голову.

— Но зачем она это сделала?

— Мне представляется, сэр, она испытала известное разочарование в приеме, который ей оказала публика.

— Боже мой! Неужто и ее освистали?

— Да, сэр.

— Но почему? У нее же громоподобный голос.

— Да, сэр. Но, как мне кажется, публика не одобрила выбор песни.

— Дживс! — Я начинал терять рассудок. — Не хотите же вы сказать, что и мисс Беллингер пела «Моего сыночка»?

— Именно, сэр. Она взяла с собой на сцену большую куклу — необдуманный шаг, с моей точки зрения, сэр, — чтобы обращаться к ней во время исполнения песни. Публика приняла куклу за реквизит чревовещателя и сопроводила свою догадку шумом.

— Но, Дживс! Какое поразительное совпадение

— Не совсем так, сэр. Я взял на себя смелость заговорить с мисс Беллингер немедленно по ее прибытии в клуб мистера Бингхэма и напомнил ей о том, что уже имел честь ее видеть. Затем я сказал, что мистер Глоссоп поручил мне обратиться к ней с просьбой исполнить его любимую песню — «Моего сыночка». А когда мисс Беллингер узнала, что и вы, сэр, и мистер Глоссоп спели именно это произведение непосредственно перед тем, как она поднялась на сцену, то, вероятно, предположила, что стала жертвой неуместной шутки мистера Глоссопа. Угодно что-нибудь еще, сэр?

— Нет, благодарю вас.

— Доброй ночи, сэр.

— Доброй ночи, Дживс, — сказал я с благоговением.