— Лучше слушай, что я говорю. Клади инструменты на землю, мы пришли.

Вилли разинул рот и принялся озираться по сторонам.

— Ч°, в натуре?

— Положи узел.

— Ага, — Вилли сделал шаг в сторону, выскользнул из-под узла, и тот с лязгом рухнул наземь. Энгель кивнул.

— Разворачивай одеяло.

— На фига?

— Будем отбрасывать на него землю.

— Землю?

— Которую выкопаем!

— На одеяло? Испачкаем ведь.

— Это подстилка! Иначе запачкается трава, и все увидят, что тут кто-то копался.

— Ну-у-у! А ты у нас парень с головой! — Расстелешь ты тряпку или нет? Расстели, Христа ради, расстели!

— Это ты про одеяло?

— Расстели же!

— Есть, шеф.

Вилли схватился за уголок одеяла и дернул. Инвентарь загремел, разлетаясь во все стороны.

— Бл... — сказал Вилли.

— Ничего, пустяки, я не сержусь.

— Ты славный малый, Энгель, ты это знаешь? Клевый кореш. — Да, да.

Энгель посветил вокруг. Дерн еще не уложили, и могила представляла собой четко очерченный прямоугольник. Это упрощало дело.

— Я буду держать фонарь, а ты копай, — распорядился Энгель. — Потом я тебя сменю.

— Есть, шеф.

— Отбрасывай землю на одеяло, понял? На одеяло.

— На одеяло.

Энгель недоверчиво следил за Вилли, но тот вывалил первую лопату точно на одеяло. И вторую, и третью тоже Энгель отступил на несколько шагов, присел на могильную плиту и стал светить, чтобы Вилли не нарыл, где не надо.

Минут через двадцать они поменялись ролями. Вилли с фонарем расселся на плите, отвинтил крышку своей фляги и заплакал.

— Бедня-а-ага. Имярек ты несчастный. Бедняга... Энгель перестал копать и взглянул на него.

— Кто бедняга?

— Тот парень там, внизу. Под землей. Как его звали?

— Чарли Броди.

— Чарли Броди? Правда, что ли, Чарли Броди? Старый Чарли Броди помер?

— Я сказал тебе об этом полчаса назад — Чтоб я сдох Старый добрый Чарли Броди Ты не знаешь, он занимал у меня деньги?

— Не знаю.

— Н-да-а... Видать, нет у меня должников. Сколько мне дадут за эту работу?

— Полсотни.

— Полсотни. Старый добрый Чарли Броди. Поставлю-ка я свечку за упокой его души, вот что я сделаю. Полсотни долларов. — Свети сюда, ладно? На небе и так светло.

— Это я просто к фляжке приложился. У-у-у-у, приснился мне вчера Джо Хилл, и до утра...

— Заткнись!

— Эх-х-х, стукач и двурушник...

На сей раз Энгель не стал отвечать на оскорбления и приналег на лопату. Вилли захихикал, немного посмеялся, потом малость всплакнул и шепотом исполнил «Ублюдочный Британии король». Когда песня кончилась, Энгель вернул ему лопату и за брал фонарь Вилли поковырял землю Копая, он орал немного тише, чем во время перекура. Он затянул было «Пятнадцать человек на сундук мертвеца», но ему не хватило голоса, и песня быстро выдохлась. Энгель закурил и принялся наблюдать, как растет куча земли рядом с могилой. Всю эту землю ему еще предстояло свалить обратно в яму без всяких помощников. Ну не прелесть ли?

— Эй, — окликнул его Вилли.

— Чего тебе?

— Яна что-то наткнулся! Сундук с сокровищами или еще что! — Может, на гроб!

— Точно! Слышь, я его поцарапал.

— Какая жалость.

— Хорошее дерево. Глянь! Какой дурак зарыл столько добротной древесины? Она же сгниет на фиг. Энгель подошел и заглянул в могилу, из которой теперь торчала только голова Вилли. Из-под земли показался уголок гроба.

— Сгребай землю с крышки, а я пойду погляжу, куда ты закинул лом.

— Может, на одеяле оставил?

— Меня бы это не удивило.

Энгель огляделся и увидел лом неподалеку от надгробия, на котором сидел. Вилли уже почти очистил крышку от земли — Там два замка. Взломай их и стяни с покойника пиджак, — велел Энгель. Вилли поперхнулся.

— Знаешь, мне что-то страшновато стало, — выдавил он.

— Чего ты испугался? Суеверный, что ли?

— Ага. Такой я. Просто запамятовал, как это называется.

— Ну, тогда только сломай замки. Дай-ка мне лопату. Вилли поднял лопату, потом неохотно наклонился, чтобы вскрыть ломом замки. Энгель выжидал, глядя на голову помощника и взвешивая на руке лопату. Наконец Вилли взломал замки и застыл с растерянным видом.

— Как мне крышку-то снять, если я на ней стою?

— Сдвинься к самому краю.

— Какому краю? Крышка откидная.

— О, черт! Вылезай оттуда. Ляг на край могилы, потом дотянись ломом до крышки и поддень ее.

— Ладно, ладно...

Энгель немало повозился, извлекая Вилли из могилы Тот все время соскальзывал обратно, норовя утащить за собой напарника. Наконец Энгель изловчился, ухватил Вилли за задницу и выволок наверх. Извиваясь, Вилли развернулся, сунул лом в могилу и принялся шарить им туда-сюда, отыскивая, за что бы зацепиться. Энгель стоял на противоположном краю ямы с лопатой в одной руке и фонарем — в другой.

— Есть! — возликовал Вилли — Пошла, пошла, по. Посветика, не видать ни рожна.

Энгель направил луч в могилу. Крышка поднялась под прямым углом, и он увидел белый плюш. Энгель вытаращил глаза.

Гроб был пуст.

— У-а-а-а! — завопил Вилли, проворно поднимаясь с карачек. — Он! Он! Чур меня! А-а-а-а!

Энгель понял, что ничтожный дармоед вот-вот бросится наутек. Отшвырнув фонарь, он обеими руками вцепился в рукоятку лопаты, яростно размахнулся и обрушил ее на голову удиравшего Вилли, промазав всего фута на два. Энгель потерял равновесие, сверзился в могилу, рухнул прямо на белый плюш, и крышка гроба с грохотом захлопнулась.

Ник Ровито наверняка не обрадуется. Энгель сидел в библиотеке его городского дома, в окружении полок с книгами, подобранными художниками по интерьеру, и думал, что Ник Ровито наверняка ни капельки не обрадуется гостю. Во-первых — потому что ни один человек не радуется, когда его вытаскивают из постели в половине пятого утра. Во-вторых — потому что Энгель принес ему отнюдь не радостные вести.

Последние полтора часа были наполнены кипучей деятельностью. Выбравшись из проклятущего гроба и убив пять минут на тщетные поиски Вилли, Энгель заставил себя засыпать могилу, разровнять землю и замести все следы. Удирая, Вилли позабыл свою фляжку, и в ней еще оставалась унция или две жидкости. Помянув Вилли добрым словом, Энгель осушил флягу, захоронил ее, потом собрал орудия труда, завернул в одеяло, отыскал свою машину и поехал на Манхэттен, большей частью на первой передаче.

Теперь машина стояла на площадке перед домом, где нельзя было парковаться, а сам Энгель сидел в библиотеке и ждал, пока телохранитель растрясет спящего Ника Ровито. Он нервно курил, размышляя о том, успел ли Вилли добежать до Калифорнии, и, главное, о том, куда занесло Чарли Броди. Открылась дверь, и вошел Ник Ровито в желтом атласном халате с инициалами владельца, вышитыми на кармане готической вязью.

— Ну-с, и где пиджак? — спросил Ник Ровито. Энгель покачал головой.

— Я его не достал, Ник. Все сорвалось. Вилли жив-здоров, а я без пиджака.

— Неужели это Энгель? Дай-ка я посмотрю, на твою физиономию. Неужели это — мое доверенное лицо, правая рука, человек, наделенный мною неограниченными полномочиями, облаченный моим полным доверием? Быть того не может, никакой это не Энгель, это подставное лицо, скрытое под дурацкой маской. Я прошу о двух вещах, а ты не делаешь ни одной.

— Его там не было. Ник.

— Не было, не было, — передразнил Ровито. — Кого не было? Что ты мелешь, горе мое горькое?

— Чарли, Ник, Чарли не было.

— Где не было?

— В гробу.

— Что же ты наделал, ублюдок неблагодарный? Не тот гроб выкопал?

— Нет, я вык... Я копал... Я выкопал тот самый гроб, только Чарли в нем не было. Вообще никого не было. Ник Ровито подошел поближе и сказал:

— Ну-ка дыхни.

— Я малость выпил, но после всего, клянусь на целой стопке Библий.

— Ты хочешь сказать, что мы с такой помпой похоронили пустой гроб? Ты хочешь сказать, что три конгрессмена, восемь кинозвезд и представитель жилищной комиссии Нью-Йорка специально поперлись в будний день провожать в последний путь пустой ящик? И у тебя хватает наглости и неуважения ко мне, чтобы прийти и ляпнуть такое?