Он вспомнил весну, пытку, которую устроила «русалка» всему классу, блестящие стекляшки ее пенсне и что она говорила у директора про отца. «У, подлая!» – подумал Толик и повторил громко, указывая на «русалку»:

– Очень просто. Вон моя учительница!

Толпа зашелестела.

– Минуту, гражданочка! – громко сказал «картофельный нос» и сделал шаг к Изольде Павловне.

Толпа расступилась.

– Это ваш ученик? – спросил милиционер вежливо.

И тут произошло удивительное.

– Нет! – быстро сказала Изольда Павловна, ничуть не смущаясь. – Я не учительница. Он это выдумал!

Толик обомлел.

Милиционер взял его за руку и вздохнул.

– Пошли! – сказал он печально.

И вдруг Толик рассмеялся. Сначала обомлел, а теперь рассмеялся. Как здорово она сама про себя сказала. Конечно, не учительница! Какая она учительница? Учительницы разве такие бывают?

Толик рассмеялся, расхохотался от души, а милиционер и бородач посмотрели на него удивленно, а толпа загудела, возмущаясь Толикиной клеветой на постороннюю женщину.

Толик думал: милиция – страшное место. Но, оказалось, ничего страшного нет. Просто гулкий коридор, и в него выходят двери, обшитые черной кожей. «Картофельный нос» заглянул в одну дверь, поговорил немного, притворил ее и объяснил, что придется обождать.

Обождать так обождать. Толик не возражал, и они сели на лавочку – Толик посредине, а по бокам милиционер и лысый бородач. Не поленился ведь – закрыл свой ларь и за ними пришел.

Конечно, Толик волновался, но немного, Изольда Павловна все его отвлекала, и он хихикал над ней, квохтал потихоньку себе под нос.

– Ты для чего? – прервал его бородач.

– Что – для чего? – не понял он.

– Ну, арбуз утащил?

Толик задумался. Не будь милиционера, можно было бы сказать этому арбузнику про Темку. Все-таки уважительная причина – голодный человек. Но рядом сидел «картофельный нос», а милиция, наверное, с ног сбилась, разыскивая Темку. Нет, говорить нельзя. Как в тот раз, у ящика.

– Просто так! – сказал он.

– У него все «просто так»! – воскликнул бородач. И тогда «просто так», и теперь.

«Значит, узнал», – подумал Толик, усмехаясь.

– Что ты все смеешься? – спросил вежливо милиционер.

– Просто так! – ответил Толик.

– У него все «просто так»! – воскликнул бородач.

Они помолчали.

– А вы? – спросил Толик, посматривая на бородача. – Были почтарем, а стали продавцом. Почему?

– Просто так, – ответил бородач и смутился.

– И вы – просто так, – улыбнулся Толик.

– Да, – вздохнул бородач. – Ищу место в жизни.

– И я, – машинально ответил Толик.

– Что – и ты? – удивился бородач. – Тоже ищешь? Место в жизни?

Это вырвалось у Толика как-то невзначай, мимолетом. Но в общем-то да. И он ищет. А что, не может искать?

– Знаете что? – посмотрел бородач на милиционера. – Отпустите его. Это ведь она была. Учительница.

– Я так и думал, – печально сказал милиционер.

– Один раз я уже приводил его к ней.

– За воровство? – вскинул брови милиционер.

– Нет, нет, – замотал головой арбузник. – Совсем другое!

Милиционер разглядывал свои ботинки, думая, как ему быть. Привел человека в отделение, а теперь отпускать?

– Да и арбуз-то зеленый! – воскликнул бородач. – Черт с ним! Спишу на бой! Знаете, сколько их колется, пока сгружают?

– Все-таки воровство, – неуверенно сказал милиционер.

– Он не для себя! – воскликнул бородач. – Я знаю!

Дверь, куда заглядывал милиционер, неожиданно распахнулась, и на пороге появились двое. Один был милицейским майором, а второй – у Толика полезли на лоб глаза, – а второй был отец.

– Не волнуйтесь! – говорил ему майор. – Все подняли на ноги. Объявили розыск.

Отец кивнул в ответ, шагнул с порога – и замер, увидев Толика.

– Что случилось? – спросил он встревоженно.

– Украл арбуз, – сказал милиционер, поднимаясь с лавочки.

– Украл у меня арбуз! – подтвердил бородач, принимая отца за милицейского начальника. – А я говорю, что он не для себя!

– Откуда вы знаете? – строго спросил отец.

– Да верю я! – воскликнул бородач. – Смотрю на него и знаю, что не для себя. И письма тогда поджигал не просто так. Что-то у него неладно!

– И письма? – удивился отец.

– Ну да, письма! – обрадовался бородач. – В почтовом ящике.

– Вон что!.. – растерянно сказал отец.

– А вы знаете мальчика? – удивился милицейский майор, глядя на отца.

– Это мой сын! – ответил он.

– Ага! – обрадовался майор. – Нашелся!

– Да нет, это не тот, – поморщился отец.

– Любопытно! – Майор уставился на Толика, моргая белесыми ресницами. – Один сын сбежал, второй украл арбуз.

– Отпустите его! – снова попросил бородатый. – Это он у меня украл.

Майор пожал плечами.

– Раз вы сами просите, – сказал он, – мы не держим. Да и отец здесь, разберется.

Толик и отец молча вышли из милиции.

– Чьи же письма ты сжигал? – спросил отец.

Толик промолчал. Чего там старое ворошить. Что было, то прошло. Вон уже сколько нового случилось! Отец женился. Темка сбежал. Толик вздохнул: вот чем Темку кормить?

Отец словно услышал его.

– Где Артем? – спросил он глухим голосом.

Толик пожал плечами.

– Ты знаешь! – сказал отец горячо. – Ты не можешь не знать.

Толик зло взглянул на отца.

– Темка сказал, что ненавидит тебя! – крикнул он. – Темка сказал, чтобы ты уходил от них! Так что же?

Отец молчал, понурив голову.

Толик посмотрел на небо. Оно клубилось белыми барашками. Голубое поле, и стадо белых баранов. Только низко над городом плавали черные тучи. Толик вгляделся получше. Это был дым. Он поднимался черными бурунами все выше и выше.

– Что это? – спросил Толик, и сердце его дрогнуло.

– Горит, – ответил отец, думая все о своем.

– Что горит?

– Как будто Клопиная деревня.

– Что? – кинулся к нему Толик. – Что?!

Отец удивленно разглядывал его и ничего не мог понять.

Толик ринулся вперед. На тротуаре было много народу, он все время натыкался на кого-нибудь, кого-нибудь обгонял, и это злило его. Толик выскочил на мостовую и побежал изо всех сил.

Темка! Там был Темка! Дрых на своем матрасе у стенки. Толик много раз слышал, как гибнут люди во время пожара – спят, угорают от дыма и не просыпаются.

Он несся так, как не бегал никогда в жизни. Он мчался, обгоняя зазевавшиеся машины. Он мчался скорее троллейбусов, потому что троллейбусы стояли на остановках, а у Толика не было никаких остановок. Он мчался как бешеный, не думая ни о чем, кроме Темки.

За спиной послышался топот. Он не обернулся. Рядом показалась чья-то тень, которая вырвалась вперед. Он узнал отца.

– Артем там? – крикнул отец на ходу.

Молчать дальше было бы преступлением.

– Да! – крикнул Толик.

– Где? – выдохнул отец.

– Ты не найдешь! – ответил Толик.

Отец кивнул и крикнул:

– Не отставай!

Они бежали рядом, как два олимпийца, не отставая ни на шаг. Во рту стало сладко, ноги едва двигались, когда они выскочили к берегу оврага.

Горело с той стороны, где утром деревья, дома, противоположный берег казались миражем. Там гудело бешеное пламя, вырывались огненные плащи с черной дымной каймой, гулкими залпами взлетали ввысь огненные угли.

«Все ясно!» – подумал Толик, вглядываясь в свирепое лицо оврага. Он молчал, притаившись, много лет. Молчал, дожидаясь своего часа. Копил злобу на бывших своих жильцов. Злился на их неблагодарность. Вот, мол, пожили, а не нужен стал – и ушли. Ну, погодите!.. Овраг хмурился, собирал силы, чернея оспинами старых хибар, – и вот закричал. Закричал, завыл, застонал!..

Пламя крутилось красными смерчами, перебегало с крыши на крышу, и деревянные хибары, просохшие насквозь за много лет жизни, набитые сухими опилками между стен, вспыхивали, как спичечные коробки, одна за другой.