Я подписала документ о передаче машины. Он взял бумагу и продолжал стоять, глядя на меня.

— Стоит ли говорить о том, как я сожалею из-за того, что вовлек вас во все это? — спросил он. — Я многое отдал бы за то, чтобы все изменить.

— «Движущийся палец пишет, и написав…» — пробормотала я.

— «Движется дальше», — мрачно продолжил он. — И никакое благочестие, ни разум не смогут заставить его отменить хоть пол строки. И все слезы не смогут смыть хотя бы слово. Да. Перс был прав. — Он улыбнулся. — Прости меня.

Сама не знаю, что овладело мною в тот момент. Лука уже распахнул дверь и держал ее открытой для Десмонда, а когда Десмонд повернулся, чтобы уйти, я пошла за ним, взяла его за руку и прошептала:

— Десмонд, не убегай!

— Что ты хочешь сказать, Лиза?

Он пристально смотрел на меня, но я обнаружила, что мне нечего сказать. Я просто глупо стояла и держала его за руку.

— Во Франции есть деревушка Сен-Мель в департаменте Авейрон, — мягко сказал он, и так тихо, что я едва расслышала. — Если сможешь, приезжай. Это приятное место.

— А если тебе остаться здесь и смело встретить то, что тебе предназначено?

Он отпустил мою руку:

— Я многое могу смело встретить, только не позор, который к тому же навлеку и на других. Вот почему это невозможно. Ты можешь понять, Лиза?

— Единственное, что я могу понять, у тебя очень эгоистичная семья.

Внезапно он схватил меня, привлек к себе и приник к губам долгим, голодным поцелуем, после которого я почувствовала себя совершенно ослабевшей и почти бездыханной.

— Невероятно эгоистичная, — наконец произнес он. — К тому же невероятно гордая, глупая и полная предрассудков. Все это фамильные черты. Ты, наверное, не смогла бы полюбить такого человека, даже если бы он не принес столько ужаса в твою жизнь.

— Да… — прошептала я. — Думаю, что не смогла бы. — Но мои слова прозвучали не слишком убедительно, даже для меня. — Уезжай скорее.

Его глаза встретились с моими.

— Лиза, запомни: Сен-Мель, Франция. Я буду ждать тебя там.

Я кивнула и снова сказала:

— Уезжай скорее. Сен-Мель…

Десмонд отпустил меня, и, хотя мои дрожащие губы приоткрылись в ожидании его поцелуя, он повернулся и вышел. Лука закрыл дверь за ним, и я услышала, как ключ повернулся в замке. Постепенно я стала вновь воспринимать окружающую обстановку и увидела Анджелу, смотревшую на меня потрясенно и негодующе.

Я слепо побрела к своей кровати и опустилась на нее, вся дрожа. Донесся скрип закрывшейся входной двери, машина тронулась с места. Шум ее мотора постепенно замирал, по мере того как она приближалась к деревне.

Я в страхе проснулась — кто-то настойчиво тряс меня, а комната наполнилась серым светом раннего утра.

— Анджела? — изумленно спросила я. — В чем дело?

Я плохо спала — мне снились страшные сны. Анджеле, наверное, тоже; каждый раз, когда я просыпалась, слышала, как она ворочалась, а однажды до меня даже донеслись ее испуганные всхлипывания. Но теперь она проснулась и пыталась вытащить меня из постели.

— В замке кто-то есть. Лиза, они вернулись. Он передумал и вернулся, чтобы убить нас.

— Ты с ума сошла, — сказала я. — Они собирались ехать всю ночь. Десмонд, наверное, уже где-то рядом с Францией…

— Говорю тебе, я слышала, как подъехала машина. Послушай! Они идут.

Я спала в одежде. Отбросив одеяло, я быстро села. Входная дверь открывалась. Я замерла, прислушиваясь вместе с Анджелой. Сердце мое бешено забилось от страха.

Кто-то входил. Я услышала голоса — один высокий, пронзительный, другой — низкий, повелительный.

— Это женщина из деревни, — предположила я. — Голос женский. А с ней какой-то мужчина. Но не Десмонд.

— Не он? Тогда мы спасены. — Она бросилась к двери и принялась колотить в нее кулаками. — Мы здесь! Мы здесь! — кричала она.

Я подбежала и присоединилась к ней. До меня донесся женский крик, и я схватила Анджелу за руки.

— Не надо так волноваться, — сказала я. — Ты же не хочешь так напугать их, чтобы они вернулись в деревню?

— Позови их! — закричала она, впадая в истерику от облегчения. — Давай зови их! Скажи, что мы заперты здесь.

— Подожди минутку, — сказала я. Снаружи стало очень тихо. Я с усилием подыскивала испанские слова.

— Ayuda mi! — воскликнула я, надеясь, что слова имеют именно то значение, которое я в них вкладывала — призыв о помощи. — Ayuda mi. Ayuda!

— Quien es? — окликнул мужской голос. — Кто это?

— Dos Americano mujers[16], — отозвалась я. — Мы заперты здесь.

Там был не один мужчина. Их голоса внезапно перешли на приглушенный шепот. К ним присоединился женский голос, более громкий, испуганный. Я позволила себе вздохнуть с облегчением, услышав, как ключ повернулся в замке.

— Все в порядке, Анджела. У них есть ключ. Это женщина из деревни, а с ней какие-то мужчины.

Анджела рванулась от меня к двери, стремительно распахнула ее и, взвизгнув от ужаса, отпрянула, чуть не упав. Взглянув поверх ее плеча, я испугалась так же, как и она, при виде угрожающе нацеленного на нас автомата. Пытаясь защитить Анджелу, я обхватила ее рукой, прежде чем успела заметить черную глянцевую треугольную шляпу, желтые ремни, зеленую униформу и суровое лицо гражданского гвардейца, обладателя ружья. Он осторожно вошел в комнату и осмотрелся. Офицер — тонкий темноволосый мужчина с подозрительным взглядом прищуренных глаз. Затем я увидела двух других гражданских гвардейцев, вооруженных винтовками, стоявших позади него, и испуганное лицо пожилой женщины в черном, разглядывающей нас из коридора.

Мужчина, возглавлявший их, выпалил вопрос по-испански. Мне показалось, будто я различила имя Нуньес, но не была уверена. Внезапно мне припомнилась радиотрансляция, которую я слышала. Полиция разыскивала Нуньеса так же, как и Рамона. Полиция не знала, кто из них убил Изабеллу Дамас.

Вопросы зазвучали еще более настойчиво, когда он перешел от Анджелы ко мне. Я покачала головой…

— No comprender Espagnol, officer. Americano[17].

— Americano?

Он прошелся по комнате и выглянул в окно, вернулся и посмотрел на меня.

— Имя? — спросил он по-английски.

— Меня зовут Лиза Уолтон. А это Анджела Клайв. Если хотите взглянуть на наши визы, они у нас есть.

Он покачал головой, его карие глаза смотрели недоуменно. Но слово «визы» он понял и протянул руку.

— Визы!

Я принесла их, он посмотрел и кивнул.

— Идемте. — Он показал на дверь, взял меня за руку и повесил через плечо автомат.

— Наши чемоданы, — прошептала Анджела. — Скажи ему, что нам нужна наша одежда!

Она набросила поверх ночной рубашки халат, прозрачное неглиже, заставлявшее идущих позади двух гвардейцев изумленно глазеть на нее, подталкивая друг друга локтями. Но их начальник поспешно вел нас по коридору и через гостиную на улицу. Я увидела стоявшую у лестницы полицейскую машину с радиомачтой и вытянувшегося рядом с ней гвардейца. Он отдал честь офицеру и открыл перед ним дверь, затем перевел взгляд с меня на Анджелу и задержал взгляд на ней, разглядывая все, что возможно сквозь ее неглиже. Офицер подал мне знак сесть на переднее сиденье, один из его подчиненных помог Анджеле сесть на заднее и закрыл дверцу.

— Наblа Ingles[18], — произнес, глядя на меня, офицер. Я поняла, смысл этих слов, когда он взял микрофон приемно-передающей радиоустановки.

— Что он делает? — спросила Анджела с заднего сиденья.

— Думаю, он собирается связаться со своей базой, с тем чтобы кто-нибудь побеседовал с нами по-английски.

Установка издала короткое потрескивание. Офицер что-то сказал, и, когда нажал на переключатель, ему ответил другой голос. Офицер быстро говорил, зачитывал подробности из наших паспортов, лежавших у него на коленях. До меня снова долетело имя Нуньеса, и Анджела наклонилась ко мне: