В адрес «не очень хорошего», то есть не состоящего в его «группировке», а то и противостоящего ей братэллы — кривил губу:: «Дырявый пидор!»

Себя самого называл уважительно — «стояк» (т. е.: нормально стоящий!), «бугрёнок» (до «бугра» немножко не дотягивал, но был близок к этой выси), в качестве же высшей же само-похвальбы — : «Я — боевой слон!»

Впервые себя таковым ощутил в разборке с «бригадой» Коли — Безрукого, тусовавшейся вокруг спортивного клуба «Пламя» при одном из жилуправлений, и состоящей в основном из «восточных рукопашников». «Бугры» послали Лешего на стрелку с «безуховцами»: «Предупредить, борзых, чтоб не наезжали на чужие территории…»

Предлагали ему прихватить с собою пару пацанов, но он принципиально пошёл один. И когда на его зов задрыпанные «рукопашники» в своих «бабских» кимоно выскочили из помещения клуба на улицу, чтоб накостылять наглецу — открыл по ним огонь с обоих рук из газовых пистолетов. Сшибленные паралитическим газом «рукопашники» штабелем улеглись на асфальте, а Леший неторопливо удалился, гордо ухмыляясь. Типа: я ещё и не такое смогу!..

Любопытно, что «безруковцы» опосля не только не мстили, но и зауважали его конкретно, и при встречах — всегда вежливо здоровались за руку… (Братва уважает в первую очередь — за силу, причём не столько за объём мускулов, сколько за твёрдость духа, за ежесекундную готовность рискнуть).

«Своих традиций у нас не было, многое — просто позаимствовали из фильма «Крёстный отец»… — вспоминал Алик. — Разговоры, повадки, манеру обниматься при встречах, какие-то внутренние моменты отношений друг с другом… Причём «Крёстным отцом» каждый мнил лишь самого себя, — если и не сейчас, то — в некоем, не столь уж и далёком будущем… А чем кончилось?.. Из тех пацанов, кто 5 лет назад, со мною начиная, мечтал о подобном, теперь уж практически никого не осталось… Кого убили, кто сел, остальные разбежались кто куда… Только я один и уцелел, сечёшь?!.»

Ментов Леший не любил, что естественно — бандит же…

Но одновременно было в нём прямо противоположное, — этакий: оттенок державничества, вроде слогана: «Раньше думай о Родине, а потом — о себе…» Он как бы и сочувствовал милиции одновременно, искренно досадуя её промахам в борьбе с преступностью, и желая их исправления…

Рассказывал: «»Пацана на улице ОМОНовцы ни за что дубинками по плечам и почкам отстегали, — не понравилась физия, видите ли… А жил тот парнишка невдалеке… Поднялся с асфальта, рукавом расквашенный нос вытер, отправился домой… Через 5 минут выбегает из подъезда, с обрезом в руках, и — на ОМОНовцев!.. Те, не ожидая нападения, растерялись, кинулись наутёк… А он — бах!.. бах!. бах!.. — им в спины… Одного — наповал, ещё одного ранил…»

Леший примолк, вспоминая… Закончил — неожиданным: «Так что ж за ОМОН такой, если какая-то сопля из обреза его запросто перещёлкала?!.»

Часто общался со специализирующимися на защите попавшей в переплёт братвы адвокатами, и дивился: «Ничем те защитники от своих клиентов не отличаются!.. Одинаково — бриты наголо, на могучих шеях золотые цепоны, шикарные часы, малиновые пиджаки, убойные мокасины… По прикиду, и повадкам те адвокаты — вылитые мафиози!.. Глядит на тебя такой — пристально, сощурившись, и вопросы задает какие-то дурацкие, — невпопад, не по теме, а сам при этом — щупает тебя гляделками, пытаясь что-то выглядеть… И чуть что — сразу пальцы веером: «Да я — центровой!.. Да я — фигурный!.. Да сам Ахмед Османович за меня мазу держит!..» Что внешне, что внутренне — эти адвокаты от своей клиентуры не отличны!..»

Ещё с юных лет Лешего увлекала военно-авиационная тематика. Хорошо знал историю ВВС мира и отдельных стран (о СССР и говорить нечего!), мог часами рассказывать о крупнейших воздушных сражениях ХХ века, причём — ярко и детально!.. Не раз предлагал ему: «Напиши цикл статей, у тебя получится!» Он зажигался, что-то обещал, пробовал иногда написать страничку-две, но запала хватало ненадолго, — черновики быстро терялись, забывалось содержание будущих работ, отвлекали более важные дела, пьянки или те же бабы…

Спустя короткое время — опять наливался очередным литературным замыслом, увлекательно рассказывал, что-то пробовал настрочить на бумаге… В конце концов я понял, что дальше слов никогда дело не пойдёт. Хотя — мог реализовать себя и в этом… Да и — во многом другом… Не человек, а кладбище нереализованного потенциала!..

Сейчас грустное расскажу… Долгие годы собирал Леший открытки с изображениями военных самолётов многих крупнейших государств. Истребители бомбардировщики, ракетоносцы, учебные самолёты, транспортники… Носился с этими открытками не знаю как, гордился, всем показывал… А однажды по пьяни — потерял, причём даже и не помнит, где именно…. Представляете?!.

…Частенько вспоминал один из эпизодов «солдатчины». Это когда, «прослушивая» воздушное пространство между Европой и Северной Африкой, вовремя распознал начинающееся воздушное нападение США на территорию Ливии, и доложил о нём командованию. Его вначале подняли на смех, но когда бомбардировка Триполи стала свершившимся фактом — поощрили отличившегося бойца, «сослав» на отдых в гарнизонный кожвендиспансер. Отличное местечко, между прочим, — в большом двухэтажном здании на тот момент находилось лишь двое больных, главврач, прапорщик-комендант и кочегар… Отдыхай от службы — не хочу!..

…На прямой вопрос, убил бы он такого-то (общий наш знакомый, редкостная сволочь!), — лицемерно удивился: «Как можно, он ведь живой!»

В другой раз — изумился моему вопросу, выпьет ли три бутылки водки в день. Ответил веско: «Несерьёзный базар… Я и пять осилю, — не вопрос!..»

…Братва и спортзал — понятия неотделимые. Иной и рад бы оставить мускулы в покое, не подкачивать их регулярными тренировками, но — нельзя, свои не поймут. Скажут: «Чё, брат, в секцию не захаживаешь?.. Не на иглу ли подсел?!.» Вот и изображают спортивную злость в тренировках…

Каждый выбирает тот вид спорта, что ближе душе. Леший, к примеру, вначале разрядничал в велоспорте, но потом увлёкся единоборствами, — это важнее, и по жизни приобретённые здесь навыки — полезнее…

Однажды взял в спарринг — партнеры одного, с навыками в боксе… Но, как и все боксёры, он боялся сильных ударов, — и получать, и наносить…

«И когда мы схватывались в спарринг-поединке, — вспоминал Леший, — он при ударе всегда инстинктивно придерживал его, а при отражении моего удара — отворачивался, подставляя спину… Однажды, разозлившись за такую манеру боя, я так сильно его ударил, что у него аж спина загудела!.. Пришлось расстаться… Мне было нужно, чтобы бой — «взаправду», а в «поддавки» я и с боксёрской грушей могу схватиться…

Вообще-то я массивный (в 18 лет уж весил 80 килограмм, не хило?), растяжка у меня большая, дерусь — нестандартно, и если вмажу как следует — кулаком стену проломлю…

Каратиста завалить мне — за милую душу!.. Такой обучен не бить ногой ниже пояса, — смехота!.. Учились каратыги в основном в «подпольных» кружках, разряды — скромненькие, дыхалка как следует не поставлена…

Как-то дрались с одним таким «Сенсэем», на лестнице… Он стоял на пару ступенек выше, имея предпочтительную позицию. Ну и — попытался вмазать мне пяткой в челюсть!.. А ноги — не руки, ими быстро не ударишь… Пока он ножкой в воздухе размахивался — я, уклонившись, молниеносно сделал подсечку… Он и покатился по лестнице!.. Не надо быть слишком самоуверенным…