Лучше? Лучше храброго сильного солдата, сражающегося за всех остальных?

— Но я хочу тебя.

Гейб пожал плечами.

— Ты же знаешь, что я не…такой, как все остальные. Я опасен.

— Из-за того, что с тобой сделали в армии? — Эмерсон затаила дыхание в надежде, что он, наконец-то, даст ей ответы.

— Я всегда был опасным. Даже в молодости, заходя в комнату, первым делом отмечал, много ли в ней людей, насколько они сильны, и как их убить, — Гейб снова пожал плечами. — Армия просто признала это и усилила.

Использовала и превратила в того, кем он стал.

— Что с тобой сделали?

— Я даже не в курсе всего. Много тестов, много процедур. Я знаю, что возились с моей ДНК, — она сжала руки под водой в кулаки. С Гейбом сотворили то же самое, что хищники теперь делали с людьми. — Эмерсон, я могу кулаком пробить бетонную стену у тебя за спиной. Могу слышать, как два человека выходят по тоннелю с базы. Я могу безостановочно бежать три дня подряд.

Она склонила голову набок.

— И что с того?

— Черт возьми, я могу тебя покалечить, — он вцепился рукой в голову. — Один неверный шаг, и я превращусь в ночной кошмар.

— Я этому не верю.

— И я, в отличие от тебя, не открытый, не спокойный и не добрый.

— Я знаю, какой ты, Гейб.

Эмерсон решила, что вместо слов лучше покажет ему, как сильно в нем нуждается. Он был ей нужен. А сейчас сильнее, чем когда-либо.

Она повернулась, зная, что Гейбу стала видна ее грудь, которую он осмотрел перед тем, как снова поднять взгляд.

— Ты закончила мыться? — спросил он немного сдавленным голосом.

— Нет. Я хочу, чтобы ты ко мне присоединился.

Его глаза стали чуть больше обычного.

— Ты ранена, — медленно отказал Гейб.

Эмерсон решила пустить в ход тяжелую артиллерию. Она обхватила ладонями груди и заметила, как Гейб забыл вдохнуть.

— Мне уже не больно.

Он сжал пальцами край ванны.

— Мой самоконтроль, он…не очень. Видеть, как ты мучаешься…Я не хочу причинить тебе боль.

Но Эмерсон знала, что Гейб никогда этого не сделает.

— Как насчет того, чтобы ты забрался ко мне, расслабился и позволил сделать то, чего хочу я? Я очень хочу прикоснуться к тебе, Гейб, — она кусала губу.

Момент между ними растянулся. Эмерсон понимала важность ответа. Гейб никогда не позволял ей прикасаться к нему и исследовать его тело.

Она практически видела, как у него в голове идут внутренние дебаты. Ладно, Эмерсон была готова опуститься до грязных приемов. Сжав соски, она приоткрыла рот и ахнула от удовольствия.

В глазах Гейба назревала буря. Но тогда он встал и сорвал футболку через голову.

Боже, он был словно высечен из камня — твердые выпирающие мышцы пресса и широкой мускулистой груди. И все это обтянуто кожей, которую хотелось облизывать.

Потянувшись к ширинке, Гейб щелчком открыл кнопку джинсов. Эмерсон облизала губы. Сколько бы раз она ни видела Гейба голым, но от этого вида у нее всегда перехватывало дыхание. Сейчас Эмерсон даже порадовалась, что он был одиночкой, и на него не набросилась ни одна другая женщина базы.

Ее. Он полностью принадлежал ей.

Когда джинсы упали на пол, она увидела, что Гейб уже возбужден. Шагнув в ванну, он сел напротив Эмерсон и устроил ноги по бокам от нее. Ничего себе, с ним внутри ванна начала казаться очень, очень маленькой.

Гейб ничего не говорил и просто наблюдал за Эмерсон с полыхавшим в серых глазах желанием.

Да, полностью ее. Придвинувшись ближе, она прижала ладони к его груди. Он оказался еще тверже, чем она себе представляла. Эмерсон провела руками по мощным мышцам, изучая очертания. Когда она царапнула ногтем плоский сосок, Гейб дернулся, выплескивая воду через край ванны. Эмерсон подняла глаза. Желваки на его лице ходили ходуном. О да, она с огромным удовольствием с ним поиграет.

Эмерсон неспешно ощупала его грудь и жесткие бицепсы. Грудь Гейба пересекали татуировки. Витые буквы покрывали кожу изящным орнаментом. Это были имена Эзекиля и бабушки.

— У нас с Зиком у обоих были такие. У него мое имя и бабушкино. Она воспитала нас и заслужила куда больше этого, — он провел пальцами по татуировке, — но в те времена мы не могли ей дать ничего иного. Нам было по пятнадцать лет.

— Такие маленькие, а уже сделали татуировки.

— Мы прокрались в тату-салон. Оба были высокими, и все купились на историю о том, что нам восемнадцать.

— А ваши родители?

— Отца я никогда не знал, а мать не заслуживает того, чтобы зваться матерью. Она скинула нас на бабушку и сбежала. Иногда объявлялась. Звонила пожелать счастливого дня рождения…но не в тот день, когда он у нас был.

Эмерсон погладила татуировки.

— Они мне нравятся.

Она продолжила поглаживать. Кожа Гейба выглядела темной мерцающей бронзой и невероятно ей нравилась. Доктор в Эмерсон оценил здорового мужчину, держащего себя в хорошей форме. Женщина в ней оценила еще больше.

Потянувшись, Гейб обхватил ее грудь большой ладонью. Эмерсон посмотрела на его руку поверх своей кожи — такую огромную, но все же нежную. Когда он принялся ее ласкать, она опустила трепещущие веки. «Как же хорошо».

Эмерсон позволила себе скользнуть руками вниз и обхватила член. Большой и твердый. Она уже знала, какое удовольствие он способен подарить, но теперь у нее был шанс свести Гейба с ума. Увидеть, как он потеряет часть того самоконтроля, за который цеплялся чересчур крепко.

Приподнявшись на коленях, она оседлала его бедра. Другой рукой Гейб обхватил вторую ее грудь. Эмерсон поцеловала его. Ей нравился привкус дыма у него во рту. Гейб попытался взять поцелуй под контроль, но она погладила его язык своим, показывая, что будет рядом на каждом шаге этого танца.

Тогда Эмерсон снова ухватилась за член и, с нажимом проведя по нему, приподнялась. Устроив массивную головку у себя между ног, она опустилась.

Стоны обоих разнеслись эхом по маленькой ванной комнате.

Эмерсон не могла не спешить. Приподнявшись, она соскользнула с члена и снова опустилась. Боже, он ее растягивал. Наполнял. Эмерсон поскакала, и Гейб руками стиснул ее бедра.

— Эмерсон, — застонал он.

Она ускорилась, двигаясь жестче и принимая его глубже. Гейб неотрывно смотрел на нее опаляющим взглядом.

Ей хотелось, чтобы эти ощущения длились вечно. Смутно Эмерсон слышала, как потоки воды льются на плитки, но ей было плевать.

Проведя рукой у нее между ног, Гейб нашел клитор. Она продолжала скакать, ощущая на своем скользком бугорке давление большого пальца.

Эмерсон чувствовала приближение оргазма, угрожающего скрутить каждый мускул в теле.

Гейб начал насаживать ее на себя твердыми рывками, а из его горла вырывались стоны.

Разрядка напоминала слепящий взрыв. Эмерсон слышала собственные крики, повторяющиеся снова и снова. Гейб вновь рванул ее вниз, на этот раз особенно сильно, и с хриплым криком присоединился к ней.

Когда он излился в Эмерсон, она рухнула ему на грудь. Под ее ухом бешено колотилось его сердце. Живы. Они были живы, и сейчас только это имело значение.

Гейб не был таким довольным, с тех пор как… честно говоря, никогда.

Они с Эмерсон сидели на диване. Она прижималась к его боку, в то время как он допивал свой утренний кофе. В одной руке Эмерсон держала стакан сока и была одета лишь в футболку Гейба. На самом деле он не возражал готовить, но у него никогда не было достойной причины прилагать усилия. Гейб набрал в грудь воздуха, вдыхая аромат Эмерсон. Теперь причина появилась.

После завтрака на кухне осталось много еды. Возможно, Гейб немного перестарался — тосты, яичница, блинчики. Эмерсон стонала и умоляла его остановиться, уверяя, что сыта.

Сегодня она выглядела отлично. Отдохнувшая, с порозовевшими щеками и удовлетворением в глазах.

Он мог бы сидеть рядом с ней хоть целую вечность.

Раздался стук в дверь.