Самп, 7 апреля

Элия не чувствовала себя в Сампе чужестранкой, хотя и предпочитала другие городские комплексы, особенно — Нипполис. Не говоря уж о многих кратких поездках в гости, государственных визитах и попросту набегах на магазины, она целый семестр прожила в Новой Колумбии, в кампусе — слушала курс экологии кризисов. И даже застряла на две недели в Ноксвилле (это же надо выбрать такое местечко!), когда во время флоридской паники все средства передвижения, способные передвигаться, были мобилизованы в помощь эвакуаторам.

Она испытывала жуткий страх перед бессчетными бюрократическими капканами, подстерегающими приезжего в каждом порту, — и была приятно удивлена. Сразу по посадке на борт гипера ворвалась целая дивизия институтских охранников — здоровенные громилы, одетые в красное и сплошь обвешанные оружием. Робко протестующих пассажиров отогнали от двери, затем Элию со товарищи эскортировали наружу и, безо всяких формальностей, усадили в бронированную “хонду” размером с хороший эсминец.

Командиром ударной бригады оказалась женщина по имени Бренда Норт. Элия, думавшая с момента посадки по-английски, не совсем понимала, как же называется эта плотная, плечистая особа?

Немец-женщина? Немка? А может, овчарка, раз уж в данном случае род подходит? Джетро обращался с ней то подобострастно, то официально, почти высокомерно; ни один из этих подходов не вызвал на лице охранницы (выразительном, как пластиковая одноразовая тарелка) никакой реакции. Элию он не представил, но так, похоже, и полагалось. Безопасность, наверное. Шпионско-детективные страсти.

Она сидела в углу, до боли стиснув зубы, пытаясь навести хоть какой-то порядок в своем запутавшемся, затуманенном и очень недовольном таким положением мозгу. Головокружение, смутное ощущение, что ты попала куда-то не туда, а нужно быть совсем в другом месте, мир расплывчатый и приглушенный, словно смотришь на него из аквариума, — все это нормальные симптомы смены часового пояса, так бывало и раньше. Пульсирующая боль в голове? Тоже ничего нового, это продолжается уже третий день. Голоса предков заглохли, прекратили свое неумолчное бормотание, как только взлетел самолет, — удовлетворились, видимо, тем, что все ее мысли сосредоточились на Кейнсвилле. Список рек пробудил их снова, но совсем ненадолго. А теперь Элия чувствовала приближение чего-то совсем иного, хотя точно определить подобные вещи очень трудно. Ее охватывал страх перед какой-то близкой опасностью.

Она делает какую-то ошибку. Засада? А какая тут может быть засада?

«Хонда” прошла три контрольно-пропускных пункта и теперь снова тормозила. Это не правильно, очень не правильно.

Элия повернулась к луноликой охраннице, чтобы попросить — нет, приказать! — изменить курс.

— .. Знали, что леди захочет направиться в Кейнсвилл безо всяких задержек, — говорила овчарка. — Но если вы лично предпочтете остаться здесь, мы проводим леди на магнитный поезд… Вот что было неверно!

— Нет! — сказала Элия. — Я хочу здесь задержаться. Я отправлюсь в Кейнсвилл попозже. Джетро недоуменно моргнул.

— Хорошо, мадам, — нахмурилась Бренда. — Конечно же, я должна была вас спросить. Водитель, к восточным воротам.

«Хонда” снова набрала скорость и проскочила мимо въезда на станцию трубы.

Элия расслабилась, ощущение близкой опасности притупилось, почти исчезло.

Джетро смотрел на нее с сомнением и недоверием.

Странно, подумала Элия, почти невероятно. Просторные, надо признать, апартаменты были обставлены унылой и обшарпанной, чисто функциональной мебелью. Хуже, чем в средней руки отеле. Она ожидала увидеть здесь нарочитую, в глаза бьющую роскошь, нечто пропорциональное сказочным богатствам, скопившимся у Института за тридцать лет монопольного владения энергией звезд. С другой стороны, их тайная деятельность должна стоить огромных» денег.

Элия отказалась от помощи Моалы — иди, иди, я еще, слава Богу, не разучилась поворачивать краны. Затем она опустилась в горячую ванну и приготовилась к долгому, почти развратному блаженству.

Однако впервые за всю ее жизнь горячая вода не смыла тяготы и волнения поездки, не принесла ожидаемого спокойствия. Нет, сатори самым определенным образом изменилось.., и Кейнсвилл перестал быть целью. Озабоченность нарастала с каждой минутой, с каждой секундой. Элия была близка к панике, близка, как никогда прежде. Господи, да сейчас-то что не так?

Охваченная злостью и чем-то вроде обиды, она вышла из бесполезной ванны. В постель? Нет! Голая и мокрая, стоя посреди спальни с полотенцем в руках, она ощутила душный, клаустрофобный порыв бежать из тесной комнаты, бежать как можно скорее, сию же секунду. Стены наклонились внутрь, они нависли над Элией, глядели на нее с тупой, звериной ненавистью. Нечто подобное было однажды в Джакарте, перед небольшим землетрясением. Она торопливо накинула купальный халат и выскочила в центральную гостиную гостевых апартаментов. Мокрые волосы неприятно липли к спине.

Ощущение угрозы несколько ослабло. Значит, не землетрясение. Элия остановилась, пытаясь обдумать ситуацию спокойно и рационально — будто кто-то когда-то мог найти у буддхи хоть гран рациональности. В гостиной вроде бы все в порядке. Вместе с шестью примыкающими спальнями она могла бы вместить полтора десятка средних банзаракских семей. Грязноватая, безвкусная, но все это в конечном счете ерунда — Элия подолгу квартировала в убогих студенческих общежитиях и ничуть не тяготилась тамошней обстановкой. Крыша падать вроде бы не собирается. Дело в чем-то другом.

Джетро был погружен в беседу, он изогнулся над охранницей и пристально смотрел ей в глаза. На лице невысокой, крепко скроенной Бренды застыло выражение мрачной решимости; судя по всему, мужское обаяние экзотического иностранца не производило на нее ровно никакого впечатления.

Элия приказала себе не быть ехидной. Мужчина проявляет элементарную вежливость. Он, вероятно, только так и беседует с женщинами — со всеми женщинами. Ну а что напыщенный, так он и на это имеет право. На нем лежит большая ответственность. У него большое будущее. При последней мысли Элия непроизвольно поежилась.

А теперь он вроде бы помрачнел. С чего бы это?

— Так вы не знаете, когда директор сможет меня принять, совершенно не знаете?

— Нет, — невозмутимо покачала головой Бренда. — Я получила указания обеспечить вашему превосходительству все возможное гостеприимство. В пределах первой зоны. И попросить, чтобы вы дождались окончания конференции.

Элия насторожилась. Она так привыкла к своей головной боли, что почти перестала ее замечать, да и не была эта боль особенно острой — так, муторное состояние; однако сейчас в обоих висках отдались частые мучительные удары, словно кто-то, запертый внутри черепной коробки, отчаянно пытался привлечь к себе внимание.

— Какая конференция? — громко спросила она. Только теперь Норт и Джетро заметили ее присутствие.

— Директор Хаббард созвала пресс-конференцию, мадам, — откликнулась охранница.

— Это — рядовое событие? Норт покачала головой, по бесстрастному лицу скользнула еле заметная тень улыбки.

— Такого не случалось на памяти живых. Легкая судорога, начавшаяся где-то в области крестца, поднялась по позвоночнику, затем разошлась налево и направо, спустилась по внутренней стороне рук. Странное ощущение. Элия взглянула на неуверенно хмурившегося Джетро.

— И что же там такое случилось?

— Никто не знает, мадам.

Если у этой женщины и есть какие-нибудь личные подозрения относительно темы пресс-конференции, она не поделится ими даже под угрозой порки — это абсолютно ясно.

А может быть, я сама и есть эта тема? Видимо, та же самая мысль появилась и у Джетро. Он помрачнел еще больше, помолчал и решительно качнул головой:

— Не думаю, чтобы все это имело какое-нибудь отношение к нам. — Черные, как сливы, глаза неуверенно скользнули по охраннице, вернулись к Элии. — Ни об одной из предыдущих попыток не оповещали публично.