Никогда еще поверхность залива не была такой спокойной; Элия чувствовала волны жара, отраженного от этого сверкающего зеркала. Подальше от берега чуть просвечивала полоса рифов — легкое, едва заметное изменение цвета воды. Настоящего, с пенистыми бурунами прибоя на рифах не бывает — глубоко. Когда-то, в незапамятном уже, кажется, прошлом, у Элии хватало духу надеть акваланг и посетить это кладбище.

А на земле? На земле еще хуже. Роскошный пляж, приманка туристов, полностью ушел под воду, а вместе с ним и половина старого города. По другую сторону залива, тоже на холме, виднелся дворец, щедро изукрашенный розовой и фиолетовой лепниной — в стиле рококо, по мнению безвестного архитектора. Лет сто назад, когда ушли англичане, прапрадедушка Элии отказался от большей части королевских прерогатив и, одновременно, передал свой дворец правительству. Теперь правительство перебралось в “Гранд-Отель”, а дворец заселили беженцы. И не только дворец — дальние высокие холмы густо усеяны темными пятнышками, каждое пятнышко — лагерь. Банзарак представлял собой королевство очень неформальное и очень маленькое — размером в полторы хорошие площадки для гольфа, как любит шутить отец, — но теперь многие его жители лишились и домов, и всех средств существования; кроме того, сюда набежали сотни тысяч чужаков. Пища стала серьезной проблемой, болезни — еще более серьезной.

Мальвы погибали. Почему именно они? Элия перегнулась через опасные, подгнившие перила, чтобы посмотреть на увядающие кусты, полу скрытые пышными кронами деревьев. Почему мальвы? Вместе с их красотой, радостной и недолговечной, из мира уйдет что-то маленькое, но очень важное.

Сзади прозвучали шаги. Она резко повернулась, увидела Каса и с трудом подавила желание броситься ему навстречу.

Кас подошел и встал рядом, высокий и смуглолицый, мощный и надежный, как гранитный столб. Кас, островок стабильности в текучем, изменчивом мире, ее старший, на много лет старший и мудрый брат. Кас.

— Сестренка?

— Кас?

— У тебя что, что-нибудь не так?

— Нет! То есть я хотела сказать… Меня беспокоит погода, воздух совсем неподвижный, как мертвый. Не было бы тайфуна.

— Здесь не бывает тайфунов.

Элия заставила свои пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в перила, разжаться; слава Богу, Кас вроде не заметил побелевших костяшек. Ты не ребенок, напомнила она себе. Ты успела пожить на каждом из материков Земли, побывала чуть не в каждом из знаменитых, значительных городов — да что там, ты совершила свое первое кругосветное путешествие в тринадцать лет. Ты не ребенок! Она не будет распускать нюни, она совершенно не нуждается в утешениях, братских объятиях и похлопываниях по спине — это было бы просто смехотворно. Другое дело любовник.., только вот нет никого под рукой.

— Здесь был тайфун, в тысяча семьсот семнадцатом, — сообщила она далеким, затянутым дымкой холмам. — Он причинил большие разрушения. А что бы он наделал сейчас, когда риф не защищает землю!

Элия упорно смотрела на далекие вершины холмов.

— Прогноз очень хороший. Тебе что, плохо здесь, наверху? На берегу было лучше?

Она повернулась, стараясь выглядеть по возможности спокойной и непроницаемой.

— Что ты хочешь сказать?

Кас печально улыбнулся. Элия с удивлением заметила, как много седины в его бороде, как много глубоких морщин на сумрачном лице. Даже здесь, в тропиках, он выходил из дома без защитных очков и солнечной блокировки. Безрассудство, чистое безрассудство.

— Это началось пятого, так ведь? — спросил Кас. — Во вторник?

На Элию нахлынула волна облегчения.

— Ты тоже? Ты тоже почувствовал?

Значит, она не одна такая. Она не входит с ума.

— Слегка. Я всегда ощущаю это слабее. Не так, как ты.

Такая вот непроницаемость. Элия упала Касу на грудь, он крепко, до боли в костях, обнял ее, и это было прекрасно, и совсем не смешно, и очень-очень нужно. Несколько секунд она стояла молча, припав к плечу брата — а у Каса хватило соображения ничего не говорить, ничего не спрашивать.

— Так плохо еще не было, — сказала Элия. — Никогда. И каждый раз становится хуже. Было очень плохо, когда умер Омар. Когда Тал — еще хуже, но все равно не так, как сейчас.

— Это твой, прямо к тебе адресованный зов. Твой кишмет. Вот потому и так сильно.

Она знала это, знала давно и все равно застонала от ужаса, услышав сокровенную свою мысль выраженной в словах.

— Нет! Нет! Я не покину тебя! Я никуда не уйду! Большая, крепкая ладонь брата придержала судорожно рванувшуюся голову Элии.

— Элия, сестренка! Они же все сперва так говорили, все. Тебя же всю корежит, как угря на сковородке. Оставь бесполезное сопротивление.

Элия продолжала бормотать какие-то возражения — чувствуя одновременно, что теряет, даже потеряла, последние остатки недавней решимости.

— Я говорил с Сампом, — сказал Кас. — Я связался с ними во вторник.

— Ты.., во вторник?

— Не забывай, что я тоже это чувствую. Ты все улыбалась дебильной такой улыбочкой, а сама зеленая, веселенького такого цвета, как травка луговая.

Острые кулачки Элии замолотили по широкой, надежной груди.

— И ничего подобного!

— Ну не то чтобы как трава, скорее уж ты была.., ну, как бы это сказать.., бирюзовая!

— Скотина!

— А иногда — вроде чуть незрелого авокадо. Как бы там ни было, они сказали “да”.

— Что — “да”?

Элия отодвинулась от брата, взглянула ему в глаза.

— Вариантов у них хоть отбавляй. Они хотят, чтобы ты помогла.

— Нет! — Элию охватили ужас и растерянность. — А что, если это ошибка? Разве не могла я ошибиться?

Кас укоризненно покачал головой:

— А змеи тебя последнее время не беспокоили? Элия отвернулась.

— Когда? — Ее голос звучал потерянно и обреченно.

— Элия… Слушай, сестренка, а почему бы не прямо сейчас?

— Сейчас? Сегодня? Но ведь собраться…

— Уходи поскорее, — кивнул Кас. — Ты же не сможешь тут ни спать, ни есть. Долгие проводы — лишние слезы. Переоденься — и в путь.

У Элии перехватило в горле; бессильная что-либо ответить, она с мольбой смотрела на брата; Кас ободряюще улыбнулся:

— Моала собрала уже твои вещи. Королевские ВВС в состоянии боевой готовности.

Старая семейная шутка. Правительство располагало одним-единственным самолетом; давным-давно, когда Банзарак гордился одним из лучших в мире пляжей, эта допотопная турбовентиляторная машина перевозила туристов.

— Самолетом до Сингапура, — деловито объяснил Кас, — потом гипер до Сампа. И стемнеть не успеет, как ты окажешься на месте — правда, у них это будет раннее утро.

— Ты, смотрю, не сидел сложа руки, обо всем позаботился. — На лице Элии появилась улыбка — такая же деланная, как и улыбка Каса. — Но не могу же я так вот сразу…

— Время поджимает. Да ты и сама это знаешь. Даже один день может значить очень много — для очень многих людей.

Элия чувствовала себя бессильной и беспомощной, ее словно уносил мощный, неудержимый поток.

— Старик? А честно ли это, что…

— Он остается, — покачал головой Кас.

— О! — Элия виновато закусила губу. Сколько она себя помнила, премьером Банзарака всегда был доктор Пириндар Хан. Она не имела даже представления, сколько ему лет — и, пожалуй, пришла бы в ужас, узнав этот невероятный возраст… Мягкий, доброжелательный старик, Пири возглавлял все делегации Банзарака в Кейнсвилл.

— Доктор Джетро Джар, — осторожно пояснил Кас. — Ты же его вроде знаешь.

— Знаю, — кивнула Элия, скорчив пренебрежительную гримаску. — Это тот, который только что развелся со второй своей женой. Или с третьей?

— Очень способный политик, все остальное не имеет никакого значения. Два-три последних раза Пириндар брал его с собой, так что Джар знает, как вести переговоры. И у него будет пара надежных помощников.

Элия кивнула. Если Кас считает, что так будет лучше, споры не имеют смысла. Жаль только, что при виде этого Джетро Джара ей всегда вспоминаются ящерицы и лягушки.