– Помилуйте, доктор, ведь это эрудиция?

– Извините меня, а по-моему, это просто бездельничество. Но пусть это будет эрудиция: спрашиваю вас, какая масса умственного напряжения была необходима, чтоб от Западной Римской империи перейти к значкам мировых судей?

– Формально никакой. Повторяю: это эрудиция – и больше ничего.

– Гм… стало быть, у вас есть нечто вроде складочного магазина, из которого…

– Так точно, доктор. Я каждый день хожу в этот магазин, отыскиваю в нем факт или даже фразу и приурочиваю к ним современность. В тот самый день, когда я очутился здесь, у меня уже скомпоновалась в голове целая статья, которая должна была начаться так: "Постараемся представить себе, что Вашингтон действовал не в Америке, а где-нибудь у нас, например, в качестве председателя Новосильской земской управы"… И поверьте, что я свел бы концы с концами без всякого умственного напряжения!

– Гм… если это так легко… но нет! все, кроме этого! Повторяю вам: нет вещи более изнурительной, как пенкоснимательство, ^ и везшем положении…

– Но что же я буду делать, доктор? ведь я пропаду со скуки!

– Не пропадете. Здесь всякий из ваших товарищей – такая живая книга, читая которую вы, незаметно для самого себя, забудете и про Западную Римскую империю в применении к значкам: мировых судей, и про Вашингтона в применении к Новосильекой земской управе. Вон видите, в углу сидит субъект в синем вицмундире, который делает, рукою движение, как будто закупоривает? Это s педагог. У него имеется целый педагогический план, ближайшая цель которого истребление идей. Не одних только "вредных" идей, а идей вообще. Он пробовал даже применить этот план в одном из здешних воспитательных заведении, но задача оказалась до того грандиозною, что он первый пал под ее тяжестью и очутился в числе моих пациентов. Товарищи по больнице его недолюбливают и боятся: он слишком беспощаден, слишком логичен в своем помешательстве. Один только господин Поцелуев не только не боится его, но смеется над ним и называет не иначе, как старым, изъеденным молью треухом. И что всего замечательнее, педагог не только не обижается этим, но говорит, указывая на вашего племянника: вот мой идеал! вот чем, по моему плану, должно бы быть все молодое поколение!

Действительно, в углу комнаты сидел небольшой и до крайности мизерный человечек, который проворно делал руками загадочные движения, как будто закупоривал ими какой-то воображаемый сосуд. Закупорит один сосуд – и отбросит в сторону, потом примется закупоривать другой сосуд – и опять отбросит. И в то же время другою рукою шарит в воздухе около себя, как будто ищет, не спряталось ли где-нибудь еще чтонибудь, что можно было бы закупорить. По наружности этого субъекта нельзя было определить его лета. Лицо у него было старческое, дряблое, усталое, но глаза молодые, которые так и бегали по всему пространству комнаты.

– Господин Елеонский! потрудитесь пожаловать к нам! – обратился к нему доктор.

Человечек встал как встрепанный и, повиливая спиною, мелкими шажками подбежал к нам.

– Ну-с, много сегодня закупорили молодых людей!

– Понемножку, господин доктор! понемножку – хе-хе! по мере слабых моих сил! – отвечал Елеонский необыкновенно мягким, почти женским голосом, от которого, несмотря на его мягкость, меня подрал по коже мороз. – Я-то свое дело делаю, – вот другие-то плохо содействуют! Один за всех-с!

– Ну, вы и без помощников выполните свою задачу! А покуда оставьте-ка на время ваши занятия да расскажите господину "провинциялу", в чем заключается ваш педагогический план.

– Хе-хе! это насчет мальчиков-с? Извольте, сударь, извольте!

И прежде нежели я мог произнести слово, доктор удалился, оставив меня в жертву этому странному существу.

ПРИМЕЧАНИЯ

Вводные статьи к «Господам ташкентцам» и «Дневнику провинциала в Петербурге» – А. М. Туркова

Подготовка текста, а также текстологические разделы статей и примечаний

В. Н. Баскакова – "Господа ташкентцы", "Ташкентцы приготовительного класса (параллель пятая и последняя)", Д. М. Климовой – "Дневник провинциала в Петербурге", "В больнице для умалишенных".

Комментарии – Л. Р. Ланского

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ В СПРАВОЧНО-БИБЛИОГРАФИЧЕСКОМ АППАРАТЕ ТОМА

БВ – газета "Биржевые ведомости".

ВЕ – журнал "Вестник Европы".

Герцен – А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, Изд-во АН СССР, 1954–1966.

ГМ – журнал "Голос минувшего".

ИВ – журнал "Исторический вестник".

Изд. 1873 – "Господа ташкентцы". Картины нравов. Сочинение М. Салтыкова (Щедрина)"; СПб. 1873; "Дневник провинциала в Петербурге". Сочинение М. Салтыкова (Щедрина), СПб. 1873.

Изд. 1881, 1885 – то же, издание второе, третье, СПб. 1881 и 1885.

Изд. 1933–1941 – Н. Щедрин (M. E. Салтыков). Собр. соч. в 20-ти томах. Гос. изд-во художественной литературы, М. 1933–1941.

ИРЛИ – Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР.

ЛH – непериодические сборники АН СССР "Литературное наследство".

MB – газета "Московские ведомости".

Некрасов – Н. А. Некрасов. Полн. собр. соч. и писем в 12-ти томах, Гослитиздат, 1948–1952.

ОЗ – журнал "Отечественные записки".

ПГ – "Петербургская газета".

Р. вед. – газета "Русские ведомости".

PB – журнал "Русский вестник".

РМ – газета "Русский мир".

PC – журнал "Русская старина".

"Салтыков в воспоминаниях…" – сборник "M. E. Салтыков в воспоминаниях современников". Предисловие, подготовка текста и комментарий С. А. Макашина, Гослитиздат, М. 1957.

СПб. вед. – газета "Санкт-Петербургские ведомости".

ЦГИАЛ – Центральный государственный исторический архив СССР в Ленинграде.

ДНЕВНИК ПРОВИНЦИАЛА В ПЕТЕРБУРГЕ

В БОЛЬНИЦЕ ДЛЯ УМАЛИШЕННЫХ

Продолжение "Дневника провинциала в Петербурге"

Впервые – ОЗ, 1873, "Соврем, обозр.", Э 2, стр. 344–370, глава I; Э 4, стр. 293–316, глава И. Подпись: Н. Щедрин.

Сохранились черновые рукописи незавершенной III главы, при жизни автора не публиковавшиеся.

В настоящем издании I и II главы печатаются по тексту "Отечественных записок". III глава печатается по автографам (ИРЛИ) Впервые опубликованы Б. Эйхенбаумом в изд. 1933–1941, т. X, стр. 645–652..

Название этого произведения впервые встречается на л. 4 черновой рукописи "Господа ташкентцы. Из воспоминаний одного просветителя. Нумер третий". Здесь имеется карандашная запись рукой Салтыкова: "В больнице для умалишенных". – Рукопись относится, по-видимому, к 1869 году, но когда была сделана карандашная запись на полях, сказать трудно. Более определенное указание на замысел цикла встречается в XI главе "Дневника провинциала". Говоря о помешавшемся на тушканчиках Менандре, автор после слов: "Обо всем этом, однако же, речь впереди" – добавляет: "в будущем году я представлю читателям "Отечественных записок" подробный отчет об имеющем произойти со мною в сумасшедшем доме" ОЗ, 1872, Э 12, стр. 409–410..

Л. Ф. Пантелеев в своих воспоминаниях рассказывает, что Петербургский цензурный комитет намеревался задержать февральский номер "Отечественных записок" с первым фельетоном "В больнице для умалишенных" (Пантелеев неточно называет его "Дневником провинциала), так как "председателю Петрову показалось, что M. E. вывел личность вел. кн. Константина Николаевича, о чем у него и помышления не было". Далее в воспоминаниях передается рассказ самого Салтыкова: "А Лонгинова в то время в Петербурге не было; решил дождаться его возвращения. Вы знаете, что такое был Лонгинов; но все же у него был вкус, своего рода уважение к литературе. Только что он приехал, отправляюсь я к нему. Знаю, зачем пришли, – сказал Лонгинов, – не беспокойтесь. Мы с Тимашевым едва животики не надорвали, читая ваш дневник. Комитету бог знает что пригрезилось, ему уже послано распоряжение выпустить книгу" Л. Ф. Пантелеев. Воспоминания, М. 1958, стр. 451..

В архиве M. M. Стасюлевича сохранились семь рукописей, относящихся к незавершенной III главе "В больнице для умалишенных". Салтыков работал над ней, по-видимому, летом – осенью 1873 года и предназначал ее для октябрьской книжки "Отечественных записок", так как в подстрочном примечании к началу главы указано, что между появлением второй главы, напечатанной в апрельской книжке, и настоящей "прошло шесть месяцев" (см. стр. 645). Каждая из семи рукописей имеет заголовок "В больнице для умалишенных. III", но три рукописи относятся к одному сюжетному единству, а четыре остальные – к другому. В изд. 1933–1941 и в научном описании рукописей Салтыкова эти две группы рукописей были сочтены двумя редакциями начала III главы См. комментарий Б. М. Эйхенбаума в изд. 1933–1941, т. X, стр. 656, а также: Л. М. Добровольский и М. И. Малова. Рукописи литературных произведений M. E. Салтыкова-Щедрина. Научное описание. – Бюллетени Рукописного отдела Пушкинского дома, IX, стр. 36–37, ЭЭ 115–121.. В действительности, рукописи содержат несколько вариантов двух различных по содержанию фрагментов III главы.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: