– Корбетт его изругает, будь покоен, – сказал Хоган.

– Да. Он его изругает.

В эту ночь Джек опять не спал. Следующий день был последний перед боем. После завтрака мы опять сидели на крыльце.

– О чем ты думаешь, Джек, когда не спишь? – спросил я.

– Да так, беспокоюсь, – сказал Джек. – Беспокоюсь насчет своего дома в Бронксе, беспокоюсь насчет своей усадьбы во Флориде. О детях беспокоюсь и о жене. А то вспоминаю матчи. Потом у меня есть кой-какие акции – вот и о них беспокоюсь. О чем только не думаешь, когда не спится!

– Ну, – сказал я, – завтра вечером все будет кончено.

– Да, – сказал Джек. – Это очень утешительно, не правда ли? Раз, два – и все уладится, так, по-твоему?

Весь день он злился. Мы не работали. Джек только поупражнялся немного, чтобы размяться. Он провел несколько раундов боя с тенью. И даже тут он производил неважное впечатление. Потом немного попрыгал со скакалкой. Он никак не мог вспотеть.

– Лучше бы уж совсем не работал, – сказал Хоган. Мы стояли рядом и смотрели, как он прыгает со скакалкой. – Он что, совсем больше не потеет?

– Да, – вот не может.

– Ты думаешь, что он хоть сколько-нибудь в форме? Ведь он, кажется, всегда легко сгонял вес?

– Нисколько он не в форме. Он сходит, вот что.

– Надо, чтобы он вспотел, – сказал Хоган.

Джек приблизился, прыгая через скакалку. Он прыгал прямо перед нами, то вперед, то назад, на каждом третьем прыжке скрещивая руки.

– Ну, – сказал он, – вы что каркаете, вороны?

– Я считаю, что тебе больше не надо работать, – сказал Хоган. – Выдохнешься.

– Ах, как страшно! – сказал Джек и запрыгал прочь от нас, крепко ударяя скакалкой об пол.

Под вечер на ферму приехал Джон Коллинз. Джек был у себя в комнате. Джон приехал из города в машине. С ним было двое приятелей. Машина остановилась, и все они вышли.

– Где Джек? – спросил меня Джон.

– У себя. Лежит.

– Лежит?

– Да, – сказал я.

– Ну, как он?

Я посмотрел на тех двух, что приехали с Джоном.

– Ничего, это его друзья, – сказал Джон.

– Плохо, – сказал я.

– Что с ним?

– У него бессонница.

– Черт, – сказал Джон. – У этого ирландца всегда бессонница.

– Он не в порядке, – сказал я.

– Черт, – сказал Джон. – Всегда он не в порядке. Десять лет я с ним работаю, и никогда еще он не бывал в порядке.

Те, что с ним приехали, засмеялись.

– Познакомьтесь, – сказал Джон. – Мистер Морган и мистер Стейнфелт. А это мистер Дойл. Тренер Джека.

– Очень приятно, – сказал я.

– Пойдем к Джеку, – сказал тот, кого звали Морганом.

– Да, поглядим-ка на него, – сказал Стейнфелт.

Мы все пошли наверх.

– Где Хоган? – спросил Джон.

– В сарае, со своими клиентами.

– Много у него сейчас народу? – спросил Джон.

– Только двое.

– Тихо у вас, а? – спросил Морган.

– Да, у нас тихо, – сказал я.

Мы остановились перед дверью в комнату Джека. Джон постучал.

Ответа не было.

– Спит, наверно, – сказал я.

– С какой стати ему спать среди бела дня?

Джон нажал ручку, и мы вошли. Джек лежал на постели и спал. Он лежал ничком, уткнувшись лицом в подушку. Он обнимал подушку обеими руками.

– Эй, Джек! – сказал Джон.

Голова Джека шевельнулась на подушке.

– Джек! – сказал Джон, наклоняясь над ним. Джек еще глубже зарылся в подушку. Джон тронул его за плечо. Джек приподнялся, сел и посмотрел на нас. Он был небрит, на нем был старый свитер.

– Черт, – сказал Джек. – Что вы мне спать не даете?

– Не сердитесь, – сказал Джон. – Я не знал, что вы спите.

– Ну конечно, – сказал Джек. – Уж, конечно, вы не знали.

– Вы ведь знакомы с Морганом и Стейнфелтом, – сказал Джон.

– Очень рад, – сказал Джек.

– Как себя чувствуете, Джек? – спросил Морган.

– Великолепно, – сказал Джек. – Как мне еще себя чувствовать?

– Вид у вас хороший, – сказал Стейнфелт.

– Куда уж лучше, – сказал Джек. – Послушайте. – Он повернулся к Джону. – Вы мой менеджер. Вы на мне берете хороший куш. Какого же черта вас нет на месте, когда сюда являются репортеры? Мы с Джерри, что ли, должны с ними разговаривать?

– У меня Лью работал в Филадельфии, – сказал Джон.

– А мне какое дело! – сказал Джек. – Вы мой менеджер. Вы на мне берете хороший куш. Какое мне дело, что там у вас в Филадельфии? Вы там не для меня денежки загребали. Какого черта вас нет, когда вы мне нужны?

– Хоган был здесь.

– Хоган, – сказал Джек. – Хоган такой же бессловесный, как и я.

– Кажется, Солджер Бартлет тоже с вами работал? – спросил Стейнфелт, чтобы переменить разговор.

– Да, он был здесь, – сказал Джек. – Он-то был, как же.

– Джерри, – сказал Джон, – будьте любезны, поищите Хогана и скажите ему, что мы хотим его видеть, так, через полчасика.

– Ладно, – сказал я.

– Почему вы его отсылаете? – сказал Джек. – Не уходи, Джерри.

Морган и Стейнфелт переглянулись.

– Не волнуйтесь, Джек, – сказал Джон.

– Ну, я пойду поищу Хогана, – сказал я.

– Иди, если сам хочешь, – сказал Джек. – Но не потому, что они тебя отсылают.

– Пойду поищу Хогана, – сказал я.

Хоган был в гимнастическом зале, в сарае. С ним были оба его клиента, в перчатках. Каждый из них так боялся попасть под удар противника, что сам уж не решался ударить.

– Ну, довольно, – сказал Хоган, увидев меня. – Прекратите это побоище. Вы, джентльмены, примите душ, а Брюс вас отмассирует.

Они пролезли под канатом, и Хоган подошел ко мне.

– Джон Коллинз приехал, – сказал я, – повидать Джека. И с ним двое приятелей.

– Я видел, как они подъехали в машине.

– Кто эти, с Джоном?

– То, что называется ловкачи, – сказал Хоган. – Ты их не знаешь?

– Нет, – сказал я.

– Хэппи Стейнфелт и Хью Морган. Держат пул. [пул – игорное предприятие по типу тотализатора]

– Я ведь уезжал.

– Правда, – сказал Хоган. – Этот Хэппи Стейнфелт продувная бестия.

– Я о нем слышал.

– Хитрец, – сказал Хоган. – А вообще оба они жулики.

– Так, – сказал я. – Они хотят, чтобы мы к ним зашли через полчаса.

– То есть, иначе говоря, чтобы мы к ним не заходили раньше, чем через полчаса?

– Вот именно.

– Ну, пойдем в контору, – сказал Хоган. – К черту этих жуликов.

Минут через тридцать мы с Хоганом пошли наверх. Мы постучали в дверь. Слышно было, что в комнате разговаривают.

– Подождите минутку, – сказал кто-то.

– А ну вас к дьяволу, – сказал Хоган. – Если я вам нужен, я буду в конторе.

Мы услышали, как повернулся ключ в замке. Стейнфелт открыл дверь.

– Заходите, Хоган, – сказал он. – Сейчас мы выпьем по рюмочке.

– Ладно, – сказал Хоган. – Это дело.

Мы вошли. Джек сидел на кровати. Джон и Морган сидели на стульях. Стейнфелт стоял.

– Что у вас тут за тайны? – сказал Хоган.

– Хэлло, Данни, – сказал Джон.

– Хэлло, Данни, – сказал Морган, и они пожали друг другу руки.

Джек ничего не сказал. Он молча сидел на кровати. Он не с ними. Он сам по себе. На нем была старая синяя фуфайка, старые штаны и башмаки для бокса. Ему бы не мешало побриться. Стейнфелт и Морган были шикарно одеты. Джон тоже. Джек сидел на кровати, и вид у него был очень ирландский и мрачный.

Стейнфелт достал бутылку, а Хоган принес стаканы, и все выпили. Мы с Джеком выпили по стаканчику, а прочие на этом не остановились и выпили по два и по три.

– Приберегите на дорогу, – сказал Хоган.

– Не беспокойтесь. У нас еще есть, – сказал Морган.

После второго стакана Джек больше уже не пил. Он встал и смотрел на них. Морган сел на его место на кровати.

– Выпейте, Джек, – сказал Джон и протянул ему стакан и бутылку.

– Нет, – сказал Джек. – Я никогда не любил поминок.

Все засмеялись. Джек не смеялся.

Все были уже под мухой, когда уезжали. Джек стоял на крыльце, пока они садились в машину. Они помахали ему на прощание.