Она печально прислонилась лбом к стеклу, и какое-то время мы молчали. Я заткнула бутылку пробкой и отвернулась.

— Тереза, как ты думаешь, не вредно мечтать средь бела дня? — неуверенно проговорила я, поставив бутылку обратно в холодильник. — То есть постоянно? Как будто… как будто реальность — непрошеный гость, который все время проникает в мысли? — Я нахмурилась и обернулась. — Тереза?

— Хм-м? — Она оторвалась от окна. — Извини, Люси, я была в другом мире. Думала о том, как откроется мой третий магазин на Пьяцца дель Навона, как раз напротив Дуомо. Такая роскошная вечеринка в честь открытия: знаменитости выходят из магазина на тротуар во всей красе…

Я улыбнулась.

— Значит, это вполне нормально. И я явно не одна из тех, кто прячется от жизни в фантазиях. Только вот… — Я замялась, задумчиво обводя пальцем кромку бокала. — Ты мечтаешь о карьере, о том, как стать лучше, и это очень похвально. А вот я…

— О чем? — спросила она, когда я замолчала. Она пристально смотрела на меня спокойными темными глазами.

— Я… — Я закусила губу.

— Люси, я никогда не видеть тебя такой красивый, как в эти последние недели, — тихо произнесла она. — Твои глаза сияют, а лицо уже не мертвый, не потерявший надежду. Ты такая, как в нашу первую встречу, в тот день, когда Нед стучать нам в дверь. — Она улыбнулась. — Я бы подумать, ты влюблена, но знаю, что это не так.

Я нервно рассмеялась:

— Нет-нет, я не влюблена, и все это вообще не по-настоящему и никогда не станет реальным. Видишь ли, это всего лишь мое воображение. — Должно быть, у меня был жалкий вид, потому что она подошла и обняла меня.

— Нужно же с чего-то начинать. Все хорошо, пусть чувство растет, заботься о нем. Это хорошо, знаешь? Ты возвращаешься к жизни.

Шли недели, и лето было в самом разгаре. Я видела Чарли примерно раз в неделю, так как вела себя аккуратно и старалась особо не мелькать. К тому же одного раза мне было достаточно. Он садился в автобус, я видела его и тоже садилась. Бог знает по какому маршруту мы ехали, но я просто сидела за его спиной пару минут в полной эйфории, после чего выходила на следующей остановке и, сияя, шла домой. Это было безумие. Я была почти одержима, но мне нравилось это ощущение. Я лелеяла его и убеждала себя в том, что оно безобидно.

И с каждым днем я узнавала о нем все больше. Я знала, какую газету он читает, какую марку овсяных хлопьев любит больше всего, какие сигареты курит, но до сих пор не выяснила, где он живет. Он явно обитал поблизости, но мне, если честно, не хватило мужества — и наглости — проследить за ним до дома. Поскольку ситуация и так приобретала странный оборот, я решила, что это и хорошо, хотя, должна признать, у меня просто не было возможности. Одной из особенностей Кингс-роуд является то, что иногда здесь столько народу, что улица прямо-таки лопается по швам, прохожие в буквальном смысле отпихивают друг друга с тротуара, но стоит свернуть в переулок, и — вуаля! Там пусто. Тихо. Так тихо и безлюдно, что слышны твои шаги по тротуару. В этих переулках Челси даже голуби похожи на снобов, и именно здесь все время исчезал Чарли.

Как-то раз я набралась храбрости и пошла за ним, но было так тихо, что я слышала собственное дыхание. Дышала я нервно и прерывисто. Надрывными вздохами. Мне казалось, что он вот-вот повернется и скажет: «Ага, это опять вы! И что вы тут делаете?» И мне захочется сгинуть в пучине морской, как Атлантида; я покраснею до ушей, и мою игру раскроют. Он поймет, что я за ним следила, и мне никогда не удастся проделать тот же трюк снова. Надо быть осторожной.

Через пару дней после того эпизода меня осенило. И я взяла напрокат собачку Тео и Рэя.

— Люси, он уже хорошо погулял сегодня, — заметил Рэй, стоя в коридоре и глядя, как я надеваю Бобу поводок. Боб был довольно тощим йоркширским терьером, которому завязывали бантик на челке (бедняга) и у которого был вечно испуганный вид. Сегодня он казался еще более обеспокоенным, чем обычно.

— И у него ужасная одышка, — добавил Тео. — Он уже немолод, у него хрупкое здоровье.

— Если он устанет, я понесу его на руках, — с улыбкой пообещала я. — Поверьте, ребята, я выросла среди собак! С ним все будет в порядке. — Я потянула за модный поводок в шотландскую клетку, и мы с Бобом отправились побродить по уютным сонным переулкам, мимо сказочных площадей и конюшен, и Боб был у меня вместо пропуска. Боб был идеальным оправданием, рядом с ним я выглядела невозмутимой богачкой (надеюсь, что так) и выискивала самые благоухающие фонари и ухоженные площади, чтобы Боб сделал свои делишки — а он делал их довольно часто для такого маленького песика.

Мы с Бобом преодолели не одну милю. Вверх и вниз по этим чертовым незаметным переулкам, мы кружили от одной элегантной площади к другой, и в один прекрасный день все-таки встретили Чарли. Как раз в тот момент, когда я наклонилась, чтобы подобрать какашки. Я проворчала: «О боже, Боб, ну неужели опять!», и из кармана моей рубашки выпала пачка «Мальборо» и солнечные очки — прямо в кучку.

— Черт! — завопила я. — О черт, теперь у меня все руки в дерьме! Вонючая псина!

Разумеется, Чарли не задержался, чтобы поболтать. Он коротко нервно улыбнулся, аккуратно обошел мою скрюченную фигуру и бодро зашагал прочь.

Вот в такие моменты, как сейчас, когда я отряхивалась от экскрементов, клянусь, я слышала, как Нед надо мной потешается. И не просто смеется, а ржет, хватаясь за бока. «Ну и идиотка ты, Люси, — гогочет он. — Ты что творишь, черт возьми?»

— Да не знаю я, — вздохнула я, пытаясь вытереть руки о траву. — И правда, что я творю?

И я вовсе не чувствовала себя виноватой из-за того, что гоняюсь за другим мужчиной в присутствии призрака мужа. Нет, это не проблема. Понимаете, я знала, что Нед хотел именно этого. То есть он не хотел бы, конечно, чтобы я гонялась за парнями, но чтобы я нашла себе мужчину — да. Потому что в последние четыре года, как я уже, наверное, сто раз говорила, я была очень несчастлива. Иногда я даже впадала в полное уныние. Забиралась в кровать, проводив мальчиков в школу, и тихонько плакала, уставившись в потолок, и ненавидела Неда за то, что он меня оставил. В такие моменты он являлся ко мне и тихонько становился у кровати.

— Люси, — нежно говорил он. — Давай же, Люси, вставай. Хватит мучить себя. Все с тобой будет в порядке, вот увидишь. Найдется и для тебя кто-нибудь, обещаю.

Вы будете смеяться, но два или три раза я даже почувствовала, что он в комнате. Ощутила его присутствие. И даже услышала его запах у кровати, когда он меня уговаривал.

Мне тридцать один год. Было двадцать семь, когда он умер. Неужели он бы захотел, чтобы я вечно оставалась одна? Нет. Но хотел ли он, чтобы у мальчиков был другой отец? Вот это уже сложнее, намного сложнее. Он всегда останется их отцом. И он бы так полюбил Макса…

Ну все. Хватит. Сейчас-то он надо мной смеется. Думаю, он доволен, что я все же решила попробовать, но… о господи, как же ты запуталась, Люси! Что за ерунда! Так и слышу, как он вздыхает.

— Да знаю я, — процедила я, глядя в облака и придушив под мышкой несчастного выдохшегося Боба. — Знаю, Нед, и он к тому же женат! Но меня он не то чтобы интересует, понимаешь? Меня интересует только то, какие эмоции он пробуждает во мне, и все. Рядом с ним мне становится лучше. — Мне казалось, что я вижу, как он одобрительно кивает, но я не была уверена.

А потом, в один прекрасный день, он пропал. Чарли, я имею в виду. Прошла неделя, и его не было видно; потом вторая и третья, и хотя я приказала себе не ударяться в панику, после четвертой недели я рвала и метала от расстройства. Я чувствовала, что снова погружаюсь в депрессию. Темное болото отчаяния поднялось, чтобы меня проглотить; мои руки слишком часто тянулись к бутылочке парацетамола и снотворного. Мне не хотелось снова переживать этот черный кошмар. Я понимала, что мне не достанется моей еженедельной радости, и чувствовала себя наркоманкой с ужасной зависимостью. Мне нужна была доза.