- Приехали! - констатировал Дробила.

Заскрежетал отпираемый замок, и зарешеченная задняя дверца отворилась. На асфальтированном пятачке, эффектно подсвеченный последними лучами закатного солнца стоял сержант полиции Карданный по прозвищу "Бухенсад" и радушно помахивал здоровенной резиновой дубинкой, приглашая задержанных на выход.

"Мы идем за Урукхаем,

Ночь - хоть выколи глаза,

Слышен эльфов смех нахальный

И хоббитов голоса...

Издевательски грянули в ответ гоблины. И Сенечка солидарно, хотя и не совсем в рифму, взвыл блатным фальцетом:

"Раздевают догола!"

Полицейский Карданный выругался и грохнул здоровенной резиновой дубинкой по крылу полицейского фургона.

Был ли сержант Карданный человеком в полном смысле этого слова или нет, оставалось загадкой даже для его непосредственного начальства. Вообще, может ли человек носить мрачное прозвище "Бухенсад", даже если это прозвище намекает всего-навсего на склонность бухать в первом попавшемся садочке? Во всяком случае, сам сержант себя считал человеком и, как полагается исключительной личности, звучал, если не гордо, то громко. Всех остальных представителей разумных существ сержант, если и причислял к человекам, то с некоторой натяжкой. Поскольку зрение у него было черно-белое, то человеками, в понимании Бухенсада могли считаться существа белые и черные, а вот всякие зеленые и голубые - ну никак!

- А ну, голожаберная сволочь, вылазь! - скомандовал сержант и плотоядно улыбнулся.

- Это кого ты сволочью назвал? - угрожающе начал Дробила и полез наружу.

- И не просто сволочью, а, простите, сволочью голожаберной, - подал голос отудобевший Сенечка. Будучи существом слегка образованным, горлум оскорбился не на "сволочь" - это уж, что есть, то есть, а на прилагательное "голожаберная".

- Ага, вы еще и пререкаться вздумали, рожи зеленые! - радостно заорал сержант и снова взмахнул дубинкой.

- Обижаешь, чувак! - переходя на старомордорский, вежливо сказал гном.

Видели ли вы когда-нибудь гнома. Предположим, видели. А видели ли вы боевого гнома? Предположим, тоже видели, хотя бы в кино. Но, ручаюсь, оскорбленного боевого гнома Дробилу вам видеть, еще не доводилось, и в этом вам повезло!

- Ну, обижаешь же, чувак! - Дробила с ленивой грацией вернулся от дубинки.

- А-а, огрызок мохнатый, ты еще увертываться будешь! - взревел разъяренный полицейский, до сих пор весьма гордившийся своим умением убивать дубинкой москита на лету.

- Обидел, чувак, - с удовлетворением констатировал гном и взмахнул ручищей.

В результате, сержанту Карданному, прозванному Бухенсадом, крупно не повезло, и никто кроме самого сержанта в этом виноват не был. Нечего было радостно орать и тыкать своей палкой куда ни попадя. Дубинка может разве что разозлить настоящего боевого гнома, но никак не остановить и тем более, не сокрушить. А Дробила, даже без любимого молота, мог сокрушить кого угодно, не то, что какого-то там сержанта. И Дробила сокрушил!

- Н-да! - задумчиво протянул Старший дознатец, с любопытством, разглядывая бесчувственное сержантское тело. - Это называется тушка!

Дробила между тем подобрал выпавшую из сержантских рук дубинку и заинтересовано ее разглядывал.

- Хорошая дубинка, - со знанием дела сказал он. - Качественная. Сразу видно, с душой делали. Внутри, поди, стальной стержень. И сбоку ручечка имеется. Интересно, зачем здесь эта ручечка? Ага, если вот так взять, то можно двумя руками крушить! Смотри-ка, до чего додумались, надо же. На ком бы попробовать?

В отделении полиции поначалу не сообразили, что произошло, но потом, увидев, что Бухенсад позорно валяется на асфальте, а задержанные, вместо того, чтобы покорно проследовать в камеру предварительного заключения, что-то оживленно обсуждают, решили, что случилось неладное, и бросились на усмирение теперь уже не просто нарушителей, а потенциальных террористов. То есть, закрылись в караулке и храбро вызвали подкрепление.

Ватерпас между тем, решив, что и ему полагается некоторая толика трофеев, вытащил из кобуры неподвижно лежащего Карданного полицейский "магнум" и весело прицеливался в закрытые жалюзи окна полицейского участка, приговаривая при этом - "Пу!".

Меж расшалившимися гоблинами бегал здравомыслящий от природы горлум призывая всех немедленно делать ноги.

- А и верно, - задумчиво сказал Старший Дознатец, - пошалили, пора и честь знать! Великий нас, поди, заждался! Ватерпас, кончай пукать! А ты, давай, полезай в машину. Да не за руль, а в фургон!

- Фиг вам, не полезу я в фургон! - запротестовал горлум. - Во-первых, это не по понятиям, замели нас всех, значить и драпать надо вместе, а во-вторых, вы, наверное, и тачку-то водить не умеете.

- Ну почему... - начал было хоббит, понимая, что проклятый воришка прав и полицейская машина это совсем не то, что тележка рикши.

Между тем, где-то, пока вдалеке надрывно завыли сирены, оповещая преступников и террористов, что их вот-вот будут мочить. А потом выжимать и сушить.

Смешанная команда сыскарей и преступников втиснулась в кабину полицейского фургона, горлум с треском врубил передачу, и они поехали.

- Куда едем, начальник? - развязно спросил Сенечка лихо выруливая на приморский бульвар.

- К Великому Орку. Короче, туда, где ты давеча цацки попятил, - сурово объяснил хоббит.

- Мне в другую сторону, - быстро ответил горлум. - А к Великому Орку вы как-нибудь без меня доберетесь. И вообще, я лучше здесь сойду, меня дома детишки дожидаются.

- Подождут! - Коротко бросил Дробила и ткнул Сенечку в бок рукояткой дубинки. - До чего умно сделано! - в который раз восхитился гном.

- У-у! Менты позорные, - завыл было Сенечка, но, посмотрев на озаренные летящими навстречу огнями мужественные лица конвоиров, осекся. В конце - концов, не съест же его этот Великий Орк. Или все-таки съест? Нет, наверное, не съест. Кроме того, очухавшемуся Сенечке в первый раз за время его пребывания на дне жизни стало интересно, что же такое он украл и нельзя ли с этого поиметь что-нибудь еще? В воздухе ощутимо попахивало авантюрой, а где авантюра, там и деньги.

- Эх, натура ты моя художественная, до чего же ты меня довела! - вздохнул горлум и утопил в пол педаль газа.

О, эта южная ночь! Эти звезды, подобные сверкающим стразам, вкрапленным мастером пирсинга в нежную кожу живота лиловой негритянки, королевы самбы, отдыхающей после карнавала, а, может быть, просто утомленной любовью! О, эти страстные вздохи прибоя, играющего обнаженными телами. О-о, и еще раз, о!

Так уж повелось, что тропическая ночь у нас, жителей холодной и безрадостной страны, всегда ассоциируется с карнавалом. И, хотя все доподлинно знают, что карнавал финансируется мафией, которая, впрочем, не очень афиширует свою причастность к этому развлекательному мероприятию, без карнавального шествия и тропики, вроде бы, не тропики.

Великое множество отчаянно завывающих полицейских автомобилей, весело расцвеченных мигалками, а также мотоциклов и мопедов, устремившихся в погоню за честной компанией гоблинов, представляло, как бы видимую, декоративную часть своеобразной карнавальной процессии, процессирующей, впрочем, довольно быстро. Когда к погоне присоединились конные подразделения, весело подбрасывающие крупы, украшенные габаритными огоньками, стало и вовсе весело. А вот, сами виновники торжества, петляли по улочкам курортного города, соблюдая полную светомаскировку. Как и полагается порядочным нарушителям закона. Хотя, по правде говоря, подумаешь, полицейского побили! Ведь поделом ему!

Однако во всей цивилизованных государствах бесплатное побивание представителей закона приравнивается к совершению террористического акта, то есть, полицейские, в некотором смысле, в глазах закона, то же самое, что женщины и дети, а может быть даже хуже. Но не будем отвлекаться. Погоня требует отрешенности от всего остального. Кроме того, это такое зрелище! Ух!