- Понятно! - ошалело ответил Василий. - Мне как-то до сих пор не приходил в голову такой взгляд на вещи, но, надо сказать...

Что было надо сказать, так и осталось неизвестным, потому что из потрепанной спортивной сумки донесся бархатистый голос:

- Господа, а что же вы про меня-то забыли?

- Это еще что такое? - подал голос Даниил, который все это время молчал, наблюдая за братцами, так не вовремя возжаждавшими сувениров, но, не вмешиваясь из природной деликатности и любопытства. Тем более что ничего плохого не происходило, а только волшебное, а это, согласитесь, стоит того, чтобы позволить ему произойти. Хоть иногда.

- Это я, - донесся из сумки немного смущенный, но донельзя приятный голос.- И не соблаговолите ли вы избавить меня от общества этого омерзительного типа, этого позора славного гоблинского рода? Поверьте, моя благодарность будет воистину безгранична!

- Интересно, на кой она нам, эта благодарность, да еще безграничная, - пробормотал Даниил, - На одних таможенных пошлинах разоришься. А вслух сказал:

- Да жалко, что ли! Эй, ты, как тебя там?

- Сеня, - отозвался слегка восстановивший прыть горлум. - Я Сеня, и у меня кое-что осталось именно для вас.

- Ну, так давай сюда, - невежливо бросил Даниил, которому страшно не хотелось покупать кота в мешке, точнее, нечто в спортивной сумке. - Сумку можешь оставить себе.

Извлеченная из пропахшего Кокой нутра старой спортивной сумки Парадная Челюсть воссияла в старой подворотне подобно утренней звезде. Да что там звезде! Подобно целому созвездию!

- Твои глазки, как алмазки! - только и смог сказать впечатлительный Василий, а практичный Даниил довольно хмыкнул и спрятал сокровище за пазуху, предварительно завернув в чистый носовой платок - хорошо, что таковой нашелся, а то неловко бы получилось.

Ну, бывай, дружок, - ласково попрощался Даниил с горлумом, сунул ему дежурную сотню и слегка подтолкнул, чтобы нацелить в нужном направлении. - Остерегайся дурной компании, и все будет в порядке!

Горлум почесал ушибленное место и потрусил по улочке в сторону бара "Голубой Павиан", где намеревался провести остаток дня в грусти и печали. На том месте, где у порядочных существ расположена душа, у него было погано. Словно некий нахальный гнум в кошелек помочился.

- В общем, так, - сказал Даниил, когда братья уселись в портовом кабачке и собрались перевести дух и выпить по кружечке пивка. - По-моему, нам пора домой. Что-то этот рай мне начинает понемногу надоедать. Сувенирчиками мы запаслись, так что делать нам здесь решительно нечего. Да и жены мои нас, небось, уже обыскались. Слышите, к обеду звонят!

И в самом деле. Со стороны города доносились недвусмысленные звуки боевых тамтамов и литавр Черных Карачунов.

- А как мы отсюда выберемся? - резонно спросил Василий.

- Хорошо бы еще знать, куда мы попали, - тоже резонно, хотя и с некоторым опозданием заметил Иван.

- Чего тут гадать, в прихожую Междуземья, ясное дело! Вестибюль мира, так сказать, - объяснил Василий. Ему, как человеку творческому это было совершенно понятно.

- Неважно куда мы попали и как, важно, как отсюда унести ноги и остальные части тела. Желательно в полном комплекте, - сказал Даниил. - Но вообще-то, я чувствую, что нынче день такой, что что-нибудь, да подвернется. В воздухе этакое что-то разлито... - Даниил пошевелил пальцами и дополнил:

- Особенное! В общем, сейчас нам повезет или поплывет, а может быть, даже полетит.

- Точно, прямо-таки, разлюли вы мои разлюли, - подтвердил Васка-гусляр.

- Как же! - скептически буркнул Иван и принялся смотреть на зеленовато-синюю океанскую даль, волшебно вздыхающую за пальмами.

Говорят, вдаль смотреть весьма полезно, и это - истинная правда, потому что скоро на горизонте появилась нестерпимо сверкающая белая точка, которая все росла и росла, пока не превратилась в самолет-амфибию Бе-220, совершивший лебединую посадку неподалеку от берега. Летающая лодка взревела моторами, гоня перед собой волну, двинулась к пляжу и выползла на него, явив взглядам ошеломленных путешественников черное разлапистое шасси. Наконец Бешка утвердилась на белоснежном коралловом песке, дверца пилотской кабины распахнулась, и оттуда вывалились Мальчиш. с Безяйчиком, одетые в шорты и татуировки. Ну и, естественно, в шлемофоны с темными очками.

Братаны крутили головами, привыкая к местному тропическому великолепию, а может быть, высматривая что-то. Или кого-то.

- Похоже, это за нами, - сказал Иван. - Пошли, парни, нечего рассиживаться.

Братцы продрались через заросли каких-то пахучих растений и, отряхивая с себя пыльцу, увязая в мелком горячем песке, зашагали по пляжу к самолету.

- Привет, - сказали Мальчиш с Безяйчиком. - как погуляли?

- Да ничего себе, - отозвались братья. - А вас сюда, каким ветром? И где это вы такой клёвый лайнер раздобыли?

- Нравится? - гордо спросил Мальчиш. - Нам тоже. Единственный экземпляр, уникальный, между прочим. Лебединая песня российского авиапрома. Прикупили по-случаю, тем более, что керосин у нас свой, сам понимаешь. Вот, обкатку делаем, а заодно и за вами залетели. Я же говорил, что все будет ништяк!

- Хэллоу! - радостно заорал кто-то, вываливаясь из моторного кожуха, и на пляже возник Бугивуг во всей своей чумазой гремлинской красе. - Здорово здесь, прямо Гавайи, только лучше!

- А на хозяйстве кто остался? - начал было Даниил, но гремлин только лапой махнул. Дескать, хозяйство хозяйством, а возможность полетать на таком самолете, упускать никак нельзя.

В это время грохот боевых литавр и тамтамов выплеснулся на пляж, словно противоестественное цунами, налетевшее со стороны суши. Вопящая и размахивающая копьеметалками толпа Черных Карачунов, одетых в боевые хулимы захлестнула пляж, подобно полчищу тараканов-гастарбайтеров, получивших халявное гражданство в метрополии.

- Кажется, вам пора, да и нам тоже, - озабоченно сказал Мальчиш, оценив сложившуюся ситуацию, и шустро полез в кабину. - Бугивуг, заводи!

Гремлин кивнул и нырнул в ближайшую турбину.

Компания дружно, но без паники погрузилась в самолет, турбины взвыли, амфибия задним ходом тяжело и неуклюже сползла в океан, развернулась и пошла на взлет, зачерпнув пожарным отсеком дюжину русалок легкого поведения, задремавший в полосе прибоя после трудовой ночи.

- Домой, - одновременно выдохнули братья и братва, - Ну их, эти чудеса, хватит! Картошки с огурцами хочется.

Хотя, по правде говоря, нельзя сказать чудесам "Ну вас!", это не только невежливо, но и неосмотрительно. Если кому-то так уж надоели чудеса, то пусть пошарит в карманах, выметет сусеки и выбросит за порог все, что ему кажется мусором. Но и тогда этот несчастный не застрахован от всяких штучек-дрючек. Разве что, душу выкинет за порог, тогда уж конечно - да, тогда никаких чудес. Но ведь скучно же, а братцы?

Конец второй части

Средисловие

Что такое "Средисловие" и зачем оно нужно? Если "Предисловие" и "Послесловие" вполне законные части канонического литературного произведения, то почему бы, не быть и "Средисловию"? Тем более что данный, с позволения сказать, опус, ни в коем случае не претендует на роль канонического литературного произведения, потому что в нем "все не так". Герои возникают невесть откуда, то со свалок каких-нибудь выскакивают, а то и вовсе из мирового эфира. И если некоторые соблюдают хоть какие-то приличия, то другие появляются совершенно сами по себе, как, например, неизвестный поэт Санёк, или тот же старик Вынько-Засунько. Вот и ищи им место, сочиняй, какую ни есть сюжетную линию. А Мальчиш с Безяйчиком? Вылезли из своей керосиновой лавки, и теперь без них, ясное дело, не обойдешься. На то и братки, чего уж тут говорить!