Господь пронизывает взглядом каждого из нас, и Он знает нас досконально: знает, на что мы способны, знает все наши грехи, все наши помыслы, знает то, что мы будем делать через пять минут. Все Господь знает, и только жертву сына Он принимает во всей полноте – жертву, идущую из глубины сердца. Неважно, в чем эта жертва выражается: либо в том, что человек поклоны делает; либо в том, что он нищему подает (не просто так, а именно ради Христа, подает как бы Cамому Христу) или еще что-то делает. Потому что любое действие, когда человек отказывается от чего-то своего: берет свои собственные двадцать копеек и отдает, – это жертва. И Господь смотрит, какова эта жертва, сколько в ней милости содержится, или это дань, чтобы отвязаться. Господь смотрит на то, как это сделано.
Понятно, что один сын может приносить истинную жертву Богу. Слуга только торгуется, все время думает, как бы не прогадать, как бы не передать, и лишь истинный сын для матери и отца отдаст все, лишь истинный сын Божий может принести истинную жертву Богу. А какая же жертва нужна Богу? Бог Сам это открыл в Своем откровении. Он сказал так: "Даждь Мне, сыне, твое сердце". Богу нужно, оказывается, наше сердце, потому что, как Господь говорит еще: "Приближаются Мне людие сии усты своими и устнами чтут Мя; сердце же их далече отстоит от Мене". Господь хотел бы, чтобы сердце каждого из нас стремилось к Нему, а у нас должного стремления часто нету, оно не соответствует тем благодеяниям Божиим, которые на нас сыплются как из рога изобилия.
Господь все нам дал. Во-первых, мы родились на свет Божий. Ведь мы могли не выжить, нас могла мама во чреве своем угробить. Мы могли умереть сразу после рождения; и масса детей так: родились, недельку поживут и помрут. Или мы могли умереть некрещеными. Вот умер человек недельный, не успели его крестить – и он, возможно, никогда не увидит света. Но с нами этого не произошло. Более того, у нас есть пища, у нас есть одежда, у нас есть земля, у нас есть ноги, которыми мы по ней ходим, даже есть транспорт, чтобы по ней ездить. У нас есть все: и свобода, и достаточно здравия, и у нас есть великий дар Божий – разум, для того чтобы мы познавали Бога.
На секунду представим, какими мы вышли из утробы матери: маленькими, сморщенными, красненькими, ничего не понимающими и только беспомощно ручками и ножками болтающими. А теперь? То, что мы сейчас из себя представляем, не наша заслуга, такими нас взрастил Господь. Поэтому ничего своего, никакой заслуги в том, чем мы являемся и что имеем, у нас нет. И если каждый из нас всего себя, всю жизнь до капли своего ума, своего здоровья, своего времени – все это отдаст Богу, это будет лишь равноценная жертва. Но даже и тогда мы не выкупим себя, потому что нет ничего дороже жизни, и ее нам дал Господь. То есть ничем нельзя, оказывается, отплатить Богу за его добро к нам, ничем. Поэтому от Бога нам никак нельзя отделаться, нельзя сказать: вот, Господи, я в воскресенье в храм сходил, и все, будь спокоен, я Тебе то, что должен, дал, Ты меня больше не трогай.
Нет, мы перед Богом являемся постоянными должниками, потому что та жизнь, которую Он уготовал сынам Божиим, никак нами не может быть "заработана". Она не может быть заслужена, даже если мы будем в тысячу раз прекраснее и благороднее, чем есть сейчас. А мы ведь почти ничем от скотов не отличаемся, потому что ищем только своего: своего удовольствия и своего покоя. А чтобы собой немножко пожертвовать ради другого? У нас этого нет, то есть нет свойств благородных в нашей душе, мы все ищем только себе радости, и часто за счет другого, ценой чужих слез. Но даже если мы свое себялюбие все-таки победим с помощью благодати Божией и войдем в Царствие Божие, то все равно не будем этого достойны, это все равно будет дар Божий.
И нам нужно стараться свою жизнь устраивать так, чтобы она вся представляла из себя жертву Богу. Когда человека крестят, ему на голове крестообразно подстригают волосы в знак первой жертвы Богу. Вот человек стоит, и у него ничего нет с собой, только крест и рубашка, которая наготу его прикрывает; и первое, что он делает – приносит в жертву Богу то, что он может сейчас, в данный момент дать. С этой жертвы начинается для него духовная жизнь, отношения с Богом, которые есть постоянная жертва.
И только так, постоянно жертвуя, можно стать сыном Божиим, только так можно достигнуть усыновления. Стать из раба сыном можно только приучая себя к жертве. А мы по существу своему люди совсем далекие от жертвенности, но, наоборот, жадные: нам жалко времени своего, нам жалко своих сил, мы любим жить за счет другого, мы любим властвовать, повелевать: ну-ка, пойди сюда, ну-ка, дай мне – это мы любим, а чтобы самому пойти и дать кому-то, от этого мы стараемся увильнуть. И так постоянно, на любом уровне: в отношениях с женой или с мужем, в отношениях с папой или с мамой. Какой ребенок с радостью пойдет выносить мусорное ведро? Таких, может быть, два на всю Москву, на десять миллионов человек.
Мы созданы для неба, но совершенно к этому не готовы. И вот Господь принес Свою страшную жертву на Кресте, распялся, чтобы нам показать, чт%о нужно делать. Нужно приносить жертву – тогда ты будешь истинным сыном Божиим; тогда ты узнаешь, чт%о такое Воскресение; тогда на тебя сойдет благодать Божия. Потому что благодать Божию можно ощутить только тогда, когда ты будешь жертвовать: когда тебе не хочется молиться – но ты все равно приносишь свое время и силы в жертву; когда ум твой направлен на грех – а ты все равно его вперяешь в Бога; когда тебе хочется сделать зло, причинить ближнему страдания – но ты скорее принесешь страдания себе, чем ближнему.
Конечно, это хрестоматийный пример, но разве Александру Матросову, когда он грудью своей заслонил пулемет, было охота умирать? Думаете, это приятно, когда пули тебя пронзают? А почему он это сделал? Чтобы этот пулемет не застрелил тех, кто был за ним. Человек пожертвовал собой ради других. Или мамочка, когда хочет спать, а ребеночек орет, капризничает, противничает – она же встает, старается его как-то утихомирить, насколько терпения хватает. Это ведь тоже жертва любви. Она любит его, поэтому жертвует своим сном, своим покоем. Могла бы две подушки положить на ухо и не слышать или седуксен принять и спать, но нет, она так не делает, она все-таки встает. Что ей движет? Любовь.
А у нас у всех любви к Богу нет. Там, где должна быть любовь к Богу, у нас мертво, ничего нету; мы любим только себя – абсолютный эгоизм. Как же научиться Бога любить? Нужно жертвовать: отдавать Богу больше времени, больше внимания, больше молитвы; каждый день, каждый час нужно посвящать Богу. Тогда Господь, видя наше такое старание, даст нам в сердце любовь к Нему, и тогда мы действительно получим усыновление. Усыновление и любовь к Богу – это всегда дар с неба. Вот сидели апостолы расстроенные, в печали – но нисходит на них Дух Святой в виде огненных языков и перерождает их, потому что они были готовы принять этот дар.
Господь все сделал, чтобы нас к Себе взять. Он хочет не расставаться с нами, и Он о каждом из нас заботится. Почему мы не видим Бога? Не потому, что Его нет, не потому, что Он далеко, а потому, что мы слепые, бесчувственные и, как Господь в Евангелии сказал, жестокосердные; сердце жесткое-жесткое, туда ничего не проникает. Как же сердце можно разжалобить? Оно умягчается только жертвой. Постоянно жертвовать собой ради другого, ради Бога. Вот так приучая себя, мы постепенно раскроем свое сердце для любви и тогда получим дар с неба – любовь, получим дар с неба – благодать Святаго Духа, получим усыновление. Тогда мы станем членами святой Церкви, семьей божественной; тогда Христос нам будет братом, тогда Матерь Божия действительно нам станет Матерью. Вот цель пришествия Христа на землю, и вот цель создания Его Церкви. Церковь создана, чтобы мы, живя здесь, общаясь друг с другом, общаясь в молитвах со святыми и с Богом, приучались к той жизни, которая ждет нас на небесах. Это как бы проекция на землю жизни небесной, это есть подготовка наша к вечности. Поэтому, как говорится, сколько в церковь походим, столько в Царствии Божием и побудем. Только она нас может научить, ничто другое: никакие книги, никакие ученые, никакие ораторы; только благодать может научить – когда человек подставляет свое сердце под эту благодать, когда он не закрывает свое сердце от милости Божией.