— Берегитесь, змея!..

Костя метнулся к Генке:

— Где змея?! Укусила?!

— Вон, вон она! — Таня и Люся, подвывая от страха, пятились к воде. Генкино лицо заливала молочно-гипсовая бледность. О страхе кричали только его глаза.

Костя кинул взгляд на змею и, схватившись руками за живот, с трудом выдохнул:

— Уж это! Уж чистейшей воды!.. А вы... змея... — И он снова покатился от хохота. Девочки невольно захихикали тоже.

— Ну, Генка, и отмочил же ты «стоечку» с перепугу!

— Ха! — невозмутимо отпарировал Генка. — Это я, чтобы вас напугать!.. Что я, ужей, что ли, не видел!.. Да я их... за пазуху по пятку клал. Хотите, я и сейчас... — И он сделал вид, что ловит ужа.

— Не надо! — заверещали девчонки. — Не бери!..

— Ну, что ж, — Муха как бы нехотя отказался от своей затеи, — продемонстрируем в следующий раз... Мне ведь такое — раз плюнуть!..

Костя в Генкину неустрашимость не поверил, но спорить с ним не стал: пусть в глазах девчонок останется героем.

После нечаянной тревоги купаться всем расхотелось, разговор тоже что-то не клеился. Девочки заторопились домой. Вдруг оказалось, что у них масса всяческих неотложных дел. Ни Генка, ни тем более Костя удерживать их не стали. Люся предложила вечером встретиться у «Октября» и сделать коллективную вылазку в кино.

— Не знаю, — пожал плечами Кит, — я, как Генка... Тетя у нас...

— Предложение в принципе принимается, — перебил его Муха, — только встретимся не сегодня, а завтра. Сегодня мы с Костей дежурим в городском штабе дружины. А вот завтра — в половине восьмого — мы будем вас ждать на условном месте.

— Вот и ладненько, — согласились девочки, — до завтра.

«Ну, держись, Нюська Иночкина, скоро ты узнаешь, почем сотня гребешков и кто в нашем городе самый знаменитый! — бормотал Генка, бодро шагая об руку с Костей к пристани. — Ты еще возле Генки Титова походишь!»

По вечерам Наталья Аркадьевна отпускала сына весьма неохотно, особенно на дежурства в штаб дружины, где Генка значился чем-то вроде штатного писаря. «Мало ли в городе хулиганья, — рассуждала Генкина мама, — заобидят, а то и ножом пырнут...» Зато вести душеспасительные беседы о разных мальчишечьих делах обожала, ибо она себя считала женщиной передовой, «педагогичной», умной и тонкой.

«У моего Гошика от меня секретов нет, — говорила она своим приятельницам самодовольно выпячивая нижнюю челюсть, — он со мною делится наисекретнейшими секретами».

Муха не опровергал материнских утверждений, «интимные мальчишечьи разговоры» он использовал в своих интересах.

Вот и сейчас Генка принялся расписывать Наталье Аркадьевне, как они с Костей славно выкупались. Муха даже сообщил ей о новом знакомстве. Девочек он расхваливал, не жалея красок: и спортсменки-то они, и отличницы, и учатся в лучшей школе города! Доложил он и о том, что назавтра с этими девочками назначено свидание у кинотеатра «Октябрь».

Наталья Аркадьевна млела от счастья, слушая Генкино щебетание. «Ах, какой же мой мальчик еще наивный!» — думала она. А Костя глядел на Генку с тайным упреком: мол, с какой стати тот так разболтался! Как девчонка!.. Но Муха, подмигнув брату, продолжал заливать:

— А сегодня, ма, мы с Костей дежурим в штабе дружины. По плану, у нас намечена встреча со старым чекистом. Он самого товарища Дзержинского видел! А как лекция закончится, мы сразу же домой...

— Умничка! — похвалила мама, — а я-то страшилась, как бы ты с Костей шалить не начал, а ты стал еще лучше!.. Молодцы! Оба заслужили поощрения! — И Наталья Аркадьевна протянула Генке трешку: — Это вам на мороженое и на кино...

— Хорошо, ма. Спасибо тебе! Ма, — продолжал вить лисьи петли Генка, — а ты знаешь, что лужинским Костиным арбузам присуждена на выставке ВДНХ золотая медаль и диплом первой степени?

— Неужели золотая? — переспросила Наталья Аркадьевна, с удивлением поглядывая на сельского родственничка.

Смутившийся Кит хотел было уже брякнуть, что золотая медаль — вранье, но Генка вовремя наступил ему на ногу, и Костя, закашлявшись, обронил не то «угу», не то «не могу»... Учуяв, что двоюродный брат врать не горазд, Муха душевные излияния срочно пресек и, схватив Костю за руку, вытянул его на улицу.

— Ты что же это, чуть меня не подвел? — накинулся Генка на Кита. Костя опешил. Генка, который только что врал матери так нагло и беспардонно, его Кита, и обвиняет еще в чем-то!

— Ну, знаешь ли? — рассердился Костя, — За такие штучки-дрючки и по шее заработать недолго!

— А ты что, никак, обиделся?! — искренне удивился Генка. — Так это ж на пользу общему делу, и, значит, не вранье, а дипломатическая беседа на высшем уровне! Кому от нее вред? Никому. А польза — огромная всем! И прежде всего нам с тобой. На мороженое получили? Получили. А увольнительную на вечер? Тоже. И завтра в кино отпустят. Чего ж еще надо?!

— Ты это всерьез?

— А ты что, еще сомневаешься? — Генка поразился Китовой наивности не меньше, чем рыбацкий сын Генкиным психологическим вывертам.

— Да-а, — Кит поскреб затылок, — а я своей мамане в жизни обманного словечка не сказал.

— Так, значит, она у тебя другая. Значит, она сама не хочет, чтобы ей заливали. А моей...

Тут Китово терпение лопнуло. Схватив Муху за шиворот, он встряхнул его, да так, что у того зубы лязгнули, и строго предупредил:

— Ты мне, баранья немочь, о родителях не смей и заикаться! Не то вздую — неделю на карачках ползать будешь! — и для убедительности отвесил Мухе внушительный подзатыльник. У Генки аж в ушах зазвенело и зеленые звездочки перед глазами захороводились.

— Сладил, да? — захныкал Генка. — Силу девать некуда, да? — И тут же, без всякого перехода, закончил неожиданно бодрым голосом: — Слушай, Китяра, а как ты смотришь на то, чтобы задержать с поличным двух бандюг?

— Это кого же? Не золотозубого ли с его приятелем? — В голосе Кита насмешка была явной, и Муха увильнул от правдивого ответа.

— Да нет, — словчил он, — это я так... на всякий случай. Ведь нам с тобой сегодня патрулировать по городу. Мало ли с кем доведется встретиться.

— А почему же именно двоих?

— Так нас же двое!

— Ну, если так...

«Клюнул!» — обрадовался Муха.

— Вот что, — заторопился он, — я на минутку заскочу в штаб за красными повязками и уточню наш маршрут. А ты поскучай пока здесь. — И Генка подтолкнул Кита к скамеечке возле автобусной остановки, напротив штаба, а сам юркнул в ворота кремля, где весь первый этаж колокольни был отдан городскими властями в распоряжение дружинников. Костя, усевшись на полосатую скамейку, непроизвольно принялся мурлыкать уже знакомую нам песенку: «Эх, да не кочегары мы, не плотники...»

Не успел Кит и глазом моргнуть, как перед ним возник лучезарный лик образцового дружинника. На левом рукаве Генкиной спортивной курточки алела повязка с броской вязью «Дружинник». Вторую, точно такую же, повязку Муха держал в правой руке.

— Надевай! — протянул он ее Киту.

— Но ведь я не имею на это права.

— Надевай, разрешение получено. Начштаба Боря Курочкин в курсе. Он дал «добро».

Косте осталось лишь повиноваться.

— Ладно, — покорно вздохнул Кит, нацепляя повязку, — показывай маршрут.

— Это мы мигом! — И Генка весело зашагал к морянскому «Бродвею», где по вечерам всегда шумно и толкотно от прогуливающихся модников. Здесь фигуряют патлатые мальчики в расклешенных брючках и девочки в юбках-колоколах, с вавилонскими башнями на голове. Центральная — Советская улица упирается одним концом в Морской садик. Сюда-то и прокладывал курс новоявленный Шерлок Холмс, а за ним следовал ничего не подозревающий Кит.

Генка вышагивал, по-петушиному выпятив грудь и задрав подбородок выше носа. Кит следовал за ним, словно привязанный на веревочке. Прохожие, не обращая внимания на Генкину повязку, нахально перли на храброго командира патруля, но, наскочив на его подмогу, отлетали в сторону. Остановившись на почтительном расстоянии, патлатые мальчишки с уважением разглядывали могучие Китовы плечи. Костя смущенно покашливал. Наиболее смелые девчонки пытались вступить с патрулем в шутливый разговор.