— Она нас еще видит,— сказала шадизарка вслух и с неожиданным ожесточением добавила: — Можешь гордиться. Она тебя любит и очень скоро станет настоящей красавицей.

— Здесь нечем гордиться.— Север пошел дальше, остановился вновь уже значительно выше, там, откуда взгляды их не достигали ни хижины, ни поляны, на которой она стояла, и здесь неожиданно заговорил снова: — Эта девочка не видит никого, кроме своего деда и меня. Два-три человека в год, что забредают в эту глушь по делу или по воле случая,— уже много, а кое-кого из них ей бы лучше не видеть вовсе. Так что нет ничего удивительного в том, что она влюбилась в меня. Но если тебе интересно, как я к этому отношусь, то отвечу тебе: меня это скорее волнует, чем радует,— Соня посмотрела на него понимающе. Она вполне разделяла его опасения.— Хэлдир считает, что пройдет три, от силы пять лет, и детская влюбленность выветрится у нее из головы. Она повстречает парня, и на смену ее самообману придет настоящее чувство.— Север взглянул в глаза девушке.— Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю,— кивнула она.

— А вот я опасаюсь, что Хэлдир при всем своем опыте ошибается.

— Ну и что же тебя страшит, воин? — насмешливо спросила Соня, хотя сердце ее при этом болезненно сжалось,— Неужто любовь прелестной девушки — не то, к чему стремится любой мужчина?

— Любой — быть может,— согласился Север,— но не я.

— Так ради чего ты живешь?!

— А вот этого тебе знать не надо,— ответил он и пошел дальше, оставив ее сидеть на камне.

Там и нашел девушку Хэлдир.

— Ты чего здесь грустишь? Чего это Север бросил тебя тут? Или поспорили о чем?

— Иногда твой Север становится просто невыносимым,— проворчала Соня, поднимаясь, и хмуро взглянула на него. Лицо старца не выражало ничего, кроме безмерного удивления.— Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

— Хорошо,— с готовностью согласился он.— И что же ты хочешь узнать?

— Ну, хотя бы долго ли нам еще карабкаться по этому склону?

— Да в общ ем-то мы уже почти пришли.— Старик остановился рядом с ней и указал посохом на небольшой зубец над их головами, возле которого брал начало журчавший где-то в стороне ручей.— Видишь этот камень? — Соня кивнула.— До него рукой подать. Потом, правда, придется еще пройтись по плоскогорью, но это уже пустяки.

Соня кивнула, и дальше они пошли вместе.

— И чего ради мы вообще полезли в горы? — продолжала ворчать девушка. Она уже успокоилась, но какой-то неприятный осадок от разговоpa с Севером в душе остался.— Там что, храм, святыня или какое-то место особенное?

— Если тебе непременно нужен ответ, считай, что там место особенное.

— Да что же такого в этих горах, чего нет там, внизу, рядом с твоим домом? — чуть не выкрикнула она.

— Но ты сама только что ответила,— удивился он.— Здесь горы! Горы — это покой. Здесь кристально чистый воздух!

— Можно подумать, что мы пришли сюда из деревни углежогов,— недовольно проворчала она, но все-таки принюхалась.

Хэлдир покачал головой.

— Наконец,— продолжил он,— здесь высокий уровень магической энергии!

— Так Север — колдун?!

— Вовсе нет! — рассмеялся старец.— И тем не менее это необыкновенно важно. Любому, кто обладает Силой, не так-то просто отыскать человека даже в столь уединенном месте, при условии, что того укрывает мощный естественный фон. Здесь вы можете заниматься хоть год, и вам никто не помешает.

За разговорами они поднялись на самый верх. Плато, куда привела их странная тропа, оказалось зажатым между двумя горными хребтами, сходившимися воедино где-то далеко на востоке. Не менее трех тысяч локтей отделяло его от зеленого моря сосен. Голубая даль на востоке тонула в туманной дымке, а пики Граскааля высились справа, словно одетые в белое исполины. Теперь

Соня без труда отыскала проход в долину, из которой они вышли три дня назад. Впрочем, быть может, ей только показалось это.

Соня бывала в горах и прежде, но гак высоко забралась впервые, и вот теперь открыла для себя новый мир, свежий и яркий. Она восторженно рассмеялась и закружилась, раскинув руки, глядя в синее небо, потом вдруг замерла и посмотрела в глаза Хэлдиру, который с доброй усмешкой наблюдал за ней.

— Неужели есть люди, которые всю жизнь живут в таком месте? — восторженно спросила она.

— Есть,— ответил старец, и в глазах его промелькнула странная искорка, словно воспоминание о давно прошедшей боли, но столь мимолетная, что девушка не заметила ее.

— Они, вероятно, необыкновенно счастливы…— задумчиво произнесла девушка.

— Те, кому удается отрешиться от земного, не могут испытать счастья в полной мере, ибо все познается в сравнении. Гораздо счастливей те, кто не страшится невзгод, но за полноту чувств они платят высокую цену, и радость их быстротечна.

— О чем ты, старик? — удивилась Соня.

— Все в этом мире имеет цену, и чем сильнее радость, тем горче боль утраты.

— Твои слова порождают больше вопросов, чем дают ответов.

— Ты права,— кивнул Хэлдир,— я увлекся, а время ответов еще не приспело.

Соня развернулась и пошла прочь, в глубь долины. Туда, откуда навстречу ей огромными прыжками приближался Вулоф. Он остановился в двух шагах и, встряхнувшись по-собачьи, коротко позвал:

— Идем!

— Куда?

— Хозяин ждет,— ответил он и понесся обратно, огромный и страшный, как ночной кошмар.

«Хвала богам,— с удовлетворением подумала Соня,— хоть зверье еще не разучилось разговаривать по-человечески».

Крысенок запищал, напоминая о себе, и Соня, оторвавшись от размышлений, присела на камень и склонилась над корзиночкой. Пошел четвертый день, и зверек уже не походил на того жуткого головастика, которого по приказу настоятельницы нес топить послушник. Теперь его покрывал пушок, да и само тельце заметно выросло и округлилось, а тоненькие лапки налились силой.

— Кто это? — спросил Хэлдир, остановившись рядом.— Я не раз порывался спросить, кого ты прикармливаешь, да как-то не вовремя все оказывалось.

— Это крысенок,— ответила Соня и рассказала всю историю от начала и до конца.

— Ну-ка, дай мне его,— попросил старик.

Соня вынула из клетки крохотное существо и положила его на большую морщинистую ладонь Хэлдира. Старец внимательно осмотрел зверька, словно держал в руках новорожденного младенца. Он поворачивал его и так, и этак, рассматривая со всех сторон, пока наконец не удовлетворил свое любопытство.

— Ну и как? — с улыбкой спросила Соня.— Чего высмотрел?

— Ты знаешь, что в Логове помимо всего прочего пытались создавать разумных животных? — вопросом на вопрос ответил он, чем немало удивил девушку.

— Не знала, пока ты не сказал.— Она пожала плечами.— Впрочем, догадывалась. Все эти волки говорящие… Они ведь не из лесу пришли.

— Верно,— согласился Хэлдир,— не из лесу. Всех их новорожденными волчатами принесли в жертву Белой Волчице, и благодаря проведенному ритуалу они обрели разум. Не такой, конечно, как у человека. Этого невозможно добиться сразу, но все-таки… Да ты и сама можешь судить о результатах!

— К чему ты клонишь? — спросила Соня.

Она начала уже терять терпение. Не то чтобы ей было не интересно, но уж больно неудачное время выбрал старик для разговора. В другой раз она с удовольствием послушала бы эту историю, но теперь… Север ждет, да и Вулоф уже прибегал за ними.

— Все очень просто, и следующий шаг очевиден. Создавать разумных помощников по одной особи скучно и долго. Вот если бы удалось получать разумное потомство… В короткие сроки можно собрать целую армию таких, как Вулоф, бойцов — сильных, умных, быстрых и беспощадных!

— Которые очень скоро смели бы остатки человеческой расы с поверхности земли,— закончила за него Соня.

— Вот видишь,— согласился Хэлдир,— ты сразу поняла, что ожидает людей, если опыт удастся.— Он помолчал, прежде чем заговорить снова.— Но это потому, что ты не ослеплена идеей. Когда происходит такое, никакие жертвы уже не принимаются в расчет. Счастье еще, что в своем ослеплении эти безумцы забывают кое о чем.