— Ты видел того Лохматика? Хоть он и сопит как стая Больших зубов, но от него

долго не побегаешь.

Тут она права. Интересно, что жрет в пустыне Нью-Мамонт? Уж, наверное, не

пустынных крыс.

Из-за голенища сапога я вытащил свой нож. Оружие, которое можно метать, а можно

и резать. Пятнадцатисантиметровый кусок железа и рукоять из кости деаткло. Я

поднял тело гекко с земли и одним резким движением распорол его от шеи до брюха.

Затем начал свежевать шкуру.

Эх! В старичке Кламмате, можно было срубить за такую шкурку немного деньжат.

Сцилла наблюдала за моими действиями с чисто академическим интересом, положив

голову на передние лапки, вроде собаки.

— Неплохой у тебя все-таки коготь. Хотя мои острее.

Я мельком взглянул на нее. Из правой лапки выпрыгнули блестящие бритвы. Она

изучила их своими задумчивыми глазами цвета розовых опалов и видимо довольная

проведенной ревизией убрала назад. Я все никак не мог понять, как они там

помещаются?

— За то у меня волосы рыжие. — Произнес я, потроша тушку, чтобы не ударить в

грязь лицом.

Мысленное фырканье. По-моему мое хваленое обаяние на Сциллу не действует.

— Я проголодалась.

— Предпочитаешь сырое?

— Ну, уж нет! Не дождешься!

Сцилле очень понравилось жареное мясо. Я спрятал улыбку в бороде и нагнулся,

чтобы развести огонек.

— Слышал?! — Сцилла вскочила и распрямила свои огромные уши, направив их куда-то

на северо-восток.

— Слышал что? — спросил я, на всякий случай, откладывая мясо и вытирая руки об

старую куртку.

— Шумит. — Сцилла явно забеспокоилась и привстала на задние ноги. — Как будто

много-много жужжалок.

Из своего общения с ней, я знал, что жужжалками она называла плотоядных мух.

— Ничего я не слышу, — я раздраженно снял с головы свою старую панаму. — Тебе

мозги солнышко напекло.

— Сам ты солнышко! — глаза Сциллы приняли желто-красный оттенок, сомнение и

предчувствие опасности.

Она подскочила, выпустила когти и, вцепившись ими в камень, который отбрасывал

тень, полезла на самую верхотуру. Там она уставилась на северо-восток, застыв,

как собака траппера в ожидании дичи.

Но я уже и без нее разглядел на линии горизонта точку в небе, которая быстро

приближалась. Сделав руки козырьком, я стал всматриваться в приближающегося

гостя. Послышался ровный, низкий гул. Я сощурил глаза и разглядел! Да это же

самолет! Святые небеса! Настоящий двухмоторный "Дуглас"! Точно такой же валялся

на свалке в Сан-Франциско.

Машина была не далее мили от меня, и все еще приближалась тем же курсом. Сцилла

что-то пищала от восторга, но я не слушал. В моей душе вопили сотни ангелов!

Есть! Есть люди! Есть цивилизация! Города! Бары! Самолеты! Там, за горизонтом!

Я услышал чихание, затем другое и гул бензиновых двигателей оборвался щемящей

тишиной. Лопасти винтов остановились, наверное, кончился бензин, и в гнетущей

тишине машина прошла над нами, на миг, накрыв нас тенью. Самолет летел не так

высоко, и было слышно, как свистит ветер в обшивке. Он пытался цепляться за

мертвый воздух, но неизбежно падал. Снижаясь, пронесся дальше на юго-запад и,

подняв облако пыли в миле от нас, с ужасным грохотом рухнул на землю.

Я побежал к нему. Тяжелый пистолет мешал, под ноги попадали камни, но, плюнув на

все, я бежал к упавшей машине. Несколько раз упал, ободрав колени, но даже не

почувствовав этого вскочил и побежал снова. На полпути меня догнала Сцилла.

Когда мы добрались до самолета, пыль уже осела. Моя грудь бешено вздымалась.

Воздуха не хватало. Попробуйте по бегать в бронежилете по сорокаградусной жаре.

Что экипаж мертв, я понял сразу. Никто не мог остаться живым в сплющенной от

удара кабине. Пилот пытался спланировать, но мертвая машина клюнула носом и

зарылась в землю. Правое крыло было оторвано и валялось рядом, но сам корпус

уцелел, хотя и был изрядно помят.

— Алекс, что это. — Сцилла заглянула мне в глаза.

— "Дуглас" — произнес я, понимая, что это ей ни о чем не говорит.

Но мое внимание было приковано к двухмоторному чуду, точнее к его корпусу. На

черно-желтом корпусе красивыми буквами было выведено: " Штат Нью-Гемпшир". Чуть

ниже старый девиз: " Жить свободными или умереть" и номер 232СТ. Мне навсегда

врезался в память этот номер. Самолет лежал, завалившись на правый бок, и дверь

в хвостовом отсеке была приподнята над землей. О том, чтобы проникнуть в салон с

помощью двери в кабину не могло быть и речи. Она смялась и, скорее всего, замок

заклинило.

Я подошел к самолету вплотную. Пахло маслом и горячим металлом. Лопасти винта на

левом крыле погнулись, из двигателя текла какая- то жидкость. Я надавил на ручку

двери, и она на удивление легко открылась. Любопытная физиономия Сциллы

выглядывала из-за моего плеча. Она уже успела устроиться на нем и не собиралась

пропустить ни секунды предстоящего действа. Я вошел в самолет. Сердце отчаянно

билось, во рту пересохло.

В салоне царил полнейший кавардак. Пол был наклонен под небольшим углом, поэтому

приходилось то и дело сохранять равновесие. Куча разномастных ящиков и бочек, к

сожалению пустых, большой железный контейнер справа, закрытый на замок, вот,

пожалуй, и все мое богатство. Я хотел попробовать пробраться в кабину пилотов,

но не получилось. Сплошной завал из ящиков и покореженного железа.

Интересно, куда могла лететь эта птица из всеми забытого штата Нью-Гемпшир?

Неужели пилоты не видели, что у них кончается горючее? И почему самолет не

посадили раньше?

— Куча глупых вопросов на которые не получишь ответов. — Сцилла опять читала

мысли.

— Это была чистая риторика.

В голову прыгнул образ непонимания. Я вздохнул и ссадил Сциллу на близлежащий

деревянный ящик.

— Посиди, мне надо изучить, что перевозили наши мертвые друзья.

— Может быть еду? Мноого еды.

Она всегда хотела есть. Я покачал головой и начал изучать замок. Хреново. Замок

хороший, здесь понадобиться фомка или набор отмычек. Первой у меня не было, а

отмычки остались в рюкзаке за милю отсюда, и я был слишком нетерпелив, чтобы

идти вначале туда, затем обратно. Придется потратить один патрон. Худо. Девять

пуль на долгое и продолжительное путешествие. Считай, что смертник. Но я рискну.

Говорят, что я удачлив.

О том чтобы вынести шкаф не могло быть и речи. Во-первых, я не так силен, чтобы

волочить этот металлический гроб, а во-вторых, он был намертво приварен к

корпусу самолета. Пришлось стрелять в замок. Пуля разрушила замочную скважину и

повредила держатель пружины. Оставалось только аккуратно поддеть запор, и дверца

легко открылась.

Вот уж везет, так везет! Я издал вопль ошалевшего от счастья бабуина и

затанцевал на месте. Глаза Сциллы обеспокоено засветились золотым.

— Эй! Ты в порядке?

— Нет! Я не в порядке! Я счастлив!

Изнутри шкаф состоял из двух отделений. В первом на упорах располагалась

винтовка. Хорошая винтовка. Лучшее, что можно купить за деньги. Конечно не ружье

гаусса, но ни чуть не хуже. Это был мощный карабин бельгийского производства. 45-го

калибра. "Браунинг". Оружие для людей и на людей. С таким бы я не побоялся выйти

на моего Лохматого слоноподобного друга. Длинный, гладкий ствол, изящный и

удобный приклад. Великолепный оптический прицел восьмидесятикратного увеличения.

Карабин был черным, кроме отделанного под дерево приклада и нескольких

деревянных вкладок. Массивный затвор выполнен в виде хромированной черной ручки

с круглым набалдашником на конце. Магазин вмещал двенадцать патронов и

практически на половину уходил в корпус оружия, нисколько не мешая. Очередь