Маркиза весьма заинтересовала книга, которую ему подарил Бертон, и поэтому он искал другие труды, посвященные той же теме.

Раньше он обо всем этом и понятия не имел и теперь хотел узнать побольше о торговле благовониями.

Он с интересом узнал, что в римском мире ладан применялся в обрядах сожжения умерших.

Он прочел, что Нерон на похороны своей супруги Поппеи истратил столько ладана, сколько его собирали в Аравии за год.

И все же твердое намерение достичь Мекки не покидало его, и это было важнее всего остального.

Маркиз полагал, что хадж, предпринятый им, не только станет ответом на притязания Эстер, но и возвысит его в собственных глазах.

За время плавания по Средиземному морю маркиз, возможно, впервые за много лет взглянул на себя со стороны и не был в восторге от того, что увидел.

Он понял, как понял еще раньше Руперт, что впустую растрачивал время на женщин, которые иногда и способны разжечь в мужчине огонь страстей, но не дают никакой пищи для его души.

В этом смысле Эстер с ее неземной красотой, по сути, ничем не отличалась от прочих красавиц.

Он истратил на них уйму времени, не говоря уже об огромном количестве денег.

Попытка Эстер навязать ему чужого ребенка оскорбляла его и приводила в бешенство.

И все же маркиз был достаточно честен, чтобы признать, что рано или поздно что-то подобное неизбежно произошло бы.

И корень зла был не только в Эстер, но и в нем самом.

»Как я мог быть настолько наивным, — сердито спрашивал себя маркиз, — чтобы доверять ей и, расставаясь с ней, надеяться на ее порядочность?»

Тот же самый вопрос он задавал себе, еще когда «Морской Ястреб» боролся с бушующим морем в Бискайском заливе, и ярость его вздымалась, подобно зеленым волнам, обрушивающимся на яхту.

Потом он сказал себе, что Эстер не стоит его гнева и он сам во всем виноват.

Маркиз понимал, что на самом деле к настоящему времени он уже должен был бы жениться и жить с семьей, заняв свое законное место не только при дворе, но и в графстве, как в свое время его отец.

Однако, зная себя, он отдавал себе отчет в том, что любая из юных прелестниц, которых его родственники считали возможными претендентками на роль маркизы Энджелстоун, наскучила бы ему через пару недель Маркиз знал, что в аристократических семьях деньги всегда достаются старшему сыну, который наследует титул и поместье.

А младших, как правило, отправляют в привилегированное частное учебное заведение и потом — в университет.

Но судьба девочек в этом смысле была гораздо менее завидна: за редким исключением их учили гувернантки, чьи знания лишь немногим отличались от их собственных.

В результате девушка приобретала изящные манеры и умение хорошо одеваться, но ее ум совершенно не развивался.

Все ее интересы и все умение вести беседу сводились к бесконечному пересказу сплетен.

»Как избежать участи жить с такой женой?»— думал маркиз.

Ответ был очевиден, и он в очередной раз дал себе слово никогда не жениться.

Однако жить без женских чар и обаяния невозможно, и маркиз легко поддавался на уговоры искушенных в любви красавиц высшего света.

Как правило, это были замужние женщины или вдовы, абсолютно непохожие на неискушенных, застенчивых и неуклюжих девиц, которых маркиз не раз встречал на своем пути, хотя и избегал.

Эстер открыла ему глаза на опасности, с которыми можно столкнуться, имея дело с вдовой.

А в прошлом маркизу не раз приходилась проявлять осторожность и изворотливость, чтобы не возбудить ревности в чьем-нибудь муже.

Оскорбленный джентльмен, безусловно, вызвал бы его на Дуэль, а дуэли были запрещены королевой.

И все же лучше запрещенная дуэль, чем шантаж со стороны Эстер.

— Будьте прокляты женщины! Будьте прокляты все женщины! — восклицал маркиз, пока «Морской Ястреб» нес его по Средиземному морю.

И теперь, изнывая от жары в Красном море, он говорил то же самое.

Маркиз даже не ожидал, что книга, которую Ричард Бертон ему подарил, произведет на него такое впечатление.

Он читал о волшебных свойствам ладана и о том, что Моисей верил, будто его воскурение способно отвести Божью кару.

Он узнал, что впервые ладан упоминается в древнеегипетской «Книге Мертвых»в качестве средства, гарантирующего благополучный переход в мир духов.

Читая эту книгу, он все яснее понимал, зачем Ричард Бертон подарил ее ему.

Хотя из других книг маркиз тоже почерпнул немало полезного, он снова и снова возвращался к «Духам богов».

Ему казалось, что он вновь чувствует аромат ладана, знакомый ему по католическим церквам, только теперь этот запах приобрел для него совершенно иной смысл.

К тому времени, когда «Морской Ястреб» пришвартовался к заброшенной пристани Каны, маркиз уже мог вполне сносно изъясняться по-арабски и понимать, что говорят другие.

Он щедро заплатил своему преподавателю, а потом отправился на берег, искать друга Ричарда Бертона, Идя по городу, он ощущал небывалый душевный подъем и волнение.

Это было похоже на то, что он испытывал на скачках, когда до финиша оставались считанные ярды и можно было надеяться на победу в очень сложном заезде.

Спускаясь по узкой улочке, ведущей к дому Селима Маханы, маркиз не замечал, что те немногие люди, которые наблюдают за ним, смотрят на него так, словно с трудом верят, что это не пришелец с другой планеты.

Чужеземец в Кане был весьма редким явлением.

А те, кого заносило сюда, не слишком интересовались полунищими торговцами и женщинами под паранджой, снующими по маленькому городскому базару.

Заручившись обещанием Селима подыскать ему хорошего проводника, маркиз вернулся на яхту, радуясь, что преодолел первое препятствие на пути в Священный Город.

Пока все шло даже лучше, чем ожидалось, и маркизу оставалось только молиться, чтобы не оказаться разочарованным, когда он придет к Махане на следующий день.

Маркиз хорошо знал, что на Востоке все делается без спешки, и понимал, что ему, вероятно, придется задержаться в Кане на неделю, а то и дольше.

Однако он с первого взгляда почувствовал, что Селим Махана — человек исключительный. Он был не из тех, кому маркиз мог бы отдать приказ и ждать, что его воля будет исполнена «с особым усердием».

Он отдавал себе отчет в том, что Селим сам обладает правом требовать подчинения, и он должен уважать это право, если не хочет уйти с пустыми руками.

Маркиз был достаточно проницателен, чтобы понять: в этом деле главную роль играют не деньги.

Было в Селиме что-то такое, что отличало его от других арабов, с которыми маркизу довелось за это время встречаться, а также от большинства англичан, да и вообще от обычных людей.

Маркизу пришло в голову, что, помогая тому ил» иному человеку. Селим Махана руководствовался какими-то своими, недоступными другим людям соображениями, Он напоминал художника-ковродела, ткущего замысловатый узор, или писателя, как Ричард Бертон.

Маркиз не сомневался, что Селим верит, будто его направляет рука Аллаха.

Поэтому он заранее был готов к тому, чтобы всецело доверить свою судьбу Махане и согласиться на любые его предложения.

От маркиза не укрылось, что пока он прощупывает Селина с помощью своей интуиции, тот делает то же самое ют отношению к нему.

Позже, ночью, лежа у себя в каюте, маркиз подумал, что это — часть тайного знания Востока.

Здесь человек судил человека, основываясь на своем впечатлении от него, а не, на том, что мог прочесть о нем на клочке бумаги.

Возвращаясь на следующий день к дому Маханы, маркиз чувствовал, что перед ним открылись новые горизонты.

И хотя в этом он не был так уж уверен, в душе его тоже зарождалось что-то новое, распускаясь, как «цветок лотоса».

Маркиз нашел Селима в той же комнате и в той же позе, что накануне.

Он сел напротив хозяина на шелковые подушки, и молодой араб принес чая в пиалах — низких широких чашках без ручек.

Когда слуга ушел, маркиз был уже не в силах сдерживать любопытство.