— Эти скульптуры еще прекраснее, — с гордостью ответил Селим. — Вся трудность в том, что племена, на территории которых можно найти эти бесценные сокровища, не пускают чужаков на свои земли.

— Вот как? — спросил маркиз.

— Любому, кто попытается проникнуть туда, грозит смерть, — ответил Селим.

— А мы берем с собой ружья? — поинтересовался маркиз.

— Все ваши погонщики будут вооружены, — ответил Селим, а Медина вернула разговор к прежней теме:

— Возле южных ворот Тарима есть наполовину ушедшая в землю каменная плита, на которой выбиты законы этого города, составленные еще во втором столетии до нашей эры.

— А можно ее увидеть? — спросил маркиз.

— Я вам ее покажу, — пообещала Медина, — и вы узнаете, что воровство каралось изгнанием, а мошенничество в торговле — штрафом в пятьдесят слитков золота.

— Такие вещи должны быть в Британском музее, — заметил маркиз.

Селим рассмеялся:

— Можете попробовать забрать ее с собой, но я предупреждаю, что если вы вызовете гнев местных жителей, пеняйте на себя!

Чтобы еще больше заинтересовать маркиза, Селим показал ему несколько древних монет, найденных в Хадрамауте.

— Их привезли сюда купцы, торговавшие ладаном, — сказал он.

Кроме того, он показал маркизу золотые медальоны и ожерелье, сделанное в четвертом веке, которое поразило маркиза своим изяществом.

— Если вам повезет найти такое самому, — заметила Медина, — то можете отвезти его в Англию и подарить своей даме сердца.

К ее удивлению, маркиз разозлился.

— У меня нет никакой дамы сердца, — ответил он почти грубо, — и я не имею ни малейшего желания ее искать!

Он выпалил первые слова, которые пришли ему на ум, не раздумывая, и лишь потом сообразил, что, наверное, они прозвучали нескромно.

Но потом маркиз подумал — какое это имеет значение?

Эти два араба не станут копаться в том, что он имел в виду, и забудут его слова, едва он уедет.

— Простите мою дерзость, милорд, — сказал Селим, — но в вашем возрасте вы, конечно, должны быть женаты?

— Я никогда не женюсь! — ответил маркиз. — Я обнаружил, что женщины — ненадежные существа и им нельзя доверять. У нас в Англии есть старая пословица, которая говорит: «Быстрее путешествует тот, кто путешествует в одиночку»!

— Но в чем цель вашего путешествия? — спросила Медина.

— На этот вопрос я не знаю ответа, — сказал маркиз. — И быть может, судьба занесла меня в Аравию, чтобы здесь я его отыскал.

Он поднялся» на ноги и добавил:

— Сейчас я хочу достигнуть Мекки. А потом? Куда я направлюсь?

В его голосе Медина услышала ту неуспокоенность, которая гнала Ричарда Бертона в бесконечные экспедиции.

Ее отец обладал этим же свойством характера и оттого не мог заставить себя остаться в Англии.

Такие люди не могут не странствовать, но никто из них не знает, где конец его странствий.

Она понимала, что эта особенность делает маркиза, хотя он вряд ли смог бы выразить словами свое состояние, очень несчастным.

— Вам будет легче, — сказала она тихим голосом, — если вы будете жить со дня на день. Завтра еще не пришло, а вчера — уже позади. Только сегодня имеет значение, и было бы жаль упустить хотя бы минуту, ибо жизнь и так скоротечна.

Маркиз обернулся и посмотрел на нее.

— Мудрая философия, — сказал он, — но нельзя думать о завтрашнем дне, если не имеешь надежды.

— В этом я с вами согласен, — вставил Селим. — Так давайте же ложиться спать с надеждой, что завтра мы достигнем Мекки. Разными путями, но для каждого это будет символом и вершиной его достижений.

Медина улыбнулась, подумав, что маркиз вряд ли поймет, что он имеет в виду.

К ее удивлению, он понял.

Поклонившись Селиму, он произнес:

— Благодарю вас, Селим, и могу лишь надеяться, что когда-нибудь достигну своей Мекки — где бы она ни была.

Через два дня рано утром Селим Махана прощался со своими гостями.

Пока Hyp подводил маркизу веки и брови сурьмой. Селим и Медина остались вдвоем.

— Будь осторожна, дитя мое, — сказал Селим. — Я буду беспокоиться за тебя, пока ты не вернешься.

— Ты знаешь, что я буду осторожна, — ответила Медина. — И я очень благодарна тебе, что ты отправил меня в эта путешествие. — Она вздохнула. — Я очень тоскую без отца, но, может быть, ответственность за его светлость поможет мне справиться с этим.

— Я на это рассчитывал, — сказал Селим. — И помни, что все в руках Аллаха. Он не оставит вас.

— Хотелось бы верить. — Медина снова вздохнула. — Но я боюсь… Боюсь будущего.

Едва Медина произнесла эти слова, как ей стадо стыдно за свой страх, потому что она поняла: ее страшит то, что будет с ней, когда уедет маркиз.

Мысль о возвращении в Англию была подобна темному покрову, опущенному на голову.

Она втайне надеялась, что Селим, быть может, подыщет ей другую работу, другого путешественника, которого нужно будет сопровождать.

Ей хотелось спросить Селима, не таковы ли его намерения, но она не осмелилась, подумав, что это будет слишком даже для его доброты.

Вместо этого она сказала:

— Ты единственный друг, — который есть у меня в целом мире, и я благодарна судьбе, что мы встретились и вы с отцом так подружились.

— Читай книги отца, — ответил Селим, — и ты найдешь ответ на свои вопросы.

Неожиданно Медина воскликнула в ужасе:

— Я чуть не забыла!

— О чем? — спросил Селим.

— Папина книга! О царице Савской! Он закончил ее за день до смерти. Я привезла с собой рукопись и хотела попросить тебя отправить ее издателям.

— Разумеется, я это сделаю, — кивнул Селим.

— Просто не представляю, как я могла об этом забыть.

Наверное, слишком задумалась о собственных переживаниях и об ответственности за маркиза.

— Ты должна сама следовать совету, который сегодня дала ему, — сказал Селим, — и жить сегодняшним днем.

Завтрашний день сам о себе позаботится, а если нет, когда ты вернешься, мы подумаем снова.

Медина рассмеялась мелодичным смехом и пошла за рукописью последней книги отца; она, завернутая в чистое полотно, лежала в ее комнате с тех пор, как вещи Медины прибыли с караваном.

На мгновение Медина прижала рукопись к груди, жалея, что не может оставить ее у себя.

Ее отец проговаривал вслух почти каждое слово, которое писал.

Медине хотелось перечитать рукопись, вновь услышать голос отца и хотя бы ненадолго вообразить, что он по-прежнему рядом и ее будущему ничто не угрожает.

Потом она сказала себе, что это эгоистичные мысли.

Эта книга была нужна другим людям.

Так же, как «Духи богов» изменили маркиза, «Царица Савская» могла бы помочь еще тысячам людей познать себя и увидеть свое предназначение.

Медина знала, что отец вложил в эту книгу свою философию.

Потом Медина подумала, что они будут проезжать через Сабею и, возможно, маркиз найдет там дополнительный источник вдохновения.

Сама она не сомневалась, что это самая необычная и одухотворенная страна из всех, что ей довелось повидать.

Тяжело вздохнув, Медина отнесла рукопись вниз и отдала ее Селиму.

— Ты позаботишься, чтобы она не потерялась? — с тревогой спросила она.

— Я пошлю ее в Аден с одним из моих доверенных людей, — пообещал Селим. — Он отдаст ее британскому консулу, а консул — благородный человек, и к тому же, как твой отец говорил мне, один из его поклонников.

— Ты сообщишь консулу, что… отец умер? — нерешительно спросила Медина.

— Да, и попрошу отправить известие в Англию. Ваши родственники имеют право узнать о его смерти.

— Наверное, — уступила Медина. — Но только не говори, что я с тобой.

— Не скажу, если ты этого не желаешь, — ответил Селим.

— Нет! — воскликнула Медина. — Сейчас я — Али и понятия не имею, где Медина Тевин.

— Да будет так, — согласился Селим.

Он взял рукопись и бережно убрал ее в ящик стола.

Часом позже караван из двенадцати верблюдов и двух дромадеров, на которых ехали маркиз и Медина, медленно двинулся из города Каны.