— Думаю, вы должны знать: я не посредник.

— О чем это вы?

— Я и есть тот человек, который звонил вам вчера.

Джине потребовалось несколько мгновений, чтобы вникнуть в смысл его слов.

— Вы отчим Эдди?

— Да. Один из них. И это я вызвал вам «скорую».

Джина смотрела на него во все глаза.

— Вы были в моем доме?

— Я же сказал по телефону, что хочу встретиться с вами. Дело в том, что мой дом недалеко от вашего.

— Но как вы раздобыли номер моего телефона? — подозрительно спросила Джина. — Людей, которым он известен, можно перечесть по пальцам.

— Полиция отдала мне личные вещи Эдди, найденные на месте катастрофы. Среди них оказалась записная книжка. Один из указанных в ней номеров был обозначен инициалами «Д» и «С». Догадаться, кому они принадлежат, было не так уж сложно — имя Джина Сандей у всех на слуху. А ваш особняк мне как-то раз мимоходом показал сам Эдди. Мы проезжали мимо и…

— Понятно, — мрачно кивнула Джина. — Как же вы проникли ко мне в дом? Неужели дверь была не заперта?

— Напротив, заперта на несколько замков, как мне показалось. Я долго и безрезультатно звонил, потом догадался заглянуть в щель почтового ящика… Вы лежали возле лестницы, и мне сразу стало ясно, что с вами что-то случилось. Но дело в том, что поначалу я не узнал вас и решил: это какая-то другая девушка. Ваша стрижка ничем не напоминает черную гриву Джины Сандей. Немного подумав, я все же забрался в дом через кухонное окно. Пульс у вас ощущался весьма отчетливо, но самостоятельно привести вас в сознание мне не удалось. Пришлось позвонить в клинику. Кстати, мои сомнения рассеялись, когда в поисках телефона я зашел в гостиную и увидел стену, сплошь завешенную плакатами группы «Спаут». Там и Эдди был изображен с бас-гитарой… — Лэнг замолчал, потом резко повернулся и вышел.

Джина некоторое время сидела, глядя прямо перед собой. Когда дверь палаты отворилась, она подняла голову и увидела медсестру.

— Мистер Лэнг полагает, что вам требуется болеутоляющее. — Она протянула пластиковый стаканчик, на дне которого лежали две таблетки.

— Какая проницательность, — едва слышно проворчала Джина.

Привыкшая к раздражительности пациентов медсестра просто улыбнулась в ответ, затем вытряхнула таблетки на ладонь Джины.

Та оглядела их с сомнением. Может, это вовсе не безобидный аспирин, а нечто совершенно иное? Например, средство, заставляющее говорить правду? Возможно, таким образом, мистер Лэнг собирается добыть интересующие его сведения?

Только дело в том, что эта информация не порадует его. Совершенно.

Следующий навестивший Джину врач оказался гораздо симпатичнее всех остальных посетителей. Это и был прибывший наконец в клинику доктор Уокер.

Джина все время была настороже, опасаясь, что он захочет проверить состояние ее психики. Однако врач ограничился только физическим осмотром. Он ощупал шишку на голове Джины, посветил специальным фонариком в глаза, проверил рефлексы и сообщил, что рентген ноги показал лишь небольшое растяжение сухожилий.

Джина втайне ликовала, представляя, какая физиономия будет у мистера Лэнга, когда во время следующего визита он обнаружит палату опустевшей.

Алекс Лэнг почувствовал себя разочарованным, когда Том Уокер сказал ему:

— Прости, дружище, но мы не можем задерживать у нас твою знакомую.

— Почему?

— Просто потому, что она чувствует себя нормально, а у нас здесь, если уж говорить прямо, не гостиница.

— Тебе нужно освободить палату? — спросил Лэнг. — Если можно подождать пару дней, я сам оплачу счет мисс Сандей за лечение.

— Дело не в деньгах, — возразил Том. — Если бы пациентка хотела задержаться немного в клинике, все было бы гораздо проще. Но она не желает здесь оставаться. И утверждает, что за ней есть кому ухаживать. Не могу же я запереть девушку в палате насильно!

Видя, что приятель действительно не находит повода задержать Джину, Алекс решил использовать главный козырь:

— А тебе не кажется, что нынешнее состояние психики мисс Сандей не совсем удовлетворительно?

— Нет, — твердо ответил Уокер. — Девушка немного раздражена, однако в свете последних событий — трагедия на шоссе, полицейское расследование и, наконец, падение на лестнице — удивляться не приходится. Должен сказать, она еще неплохо держится. Кстати, в этом смысле меня больше волнуешь ты, приятель.

— Благодарю!

— Я говорю вполне серьезно, — нахмурился Том. — Мне ли не знать, как тяжело ты переживаешь смерть Эдди! Более того, я уверен, что никакая дополнительная информация, которой ты добиваешься от мисс Сандей, не сможет облегчить твое состояние.

— Мне не это нужно, — покачал головой Лэнг. — Я желаю узнать правду.

Уокер вздохнул.

— Так и быть, позволю тебе еще разок побеседовать с девушкой. Но смотри, не переусердствуй, она все еще моя пациентка.

— Разумеется, — кивнул Алекс, выходя из кабинета.

— Кстати, немного обаяния тебе не помешает, — произнес доктор Уокер вдогонку.

Абсурдный совет, учитывая, что речь идет о Джине Сандей, подумал Лэнг, но все же махнул рукой, чтобы не расстраивать приятеля.

Он направился на пост дежурной медсестры и сообщил о намерении вновь посетить поступившую вчера девушку. Та взглянула на Алекса с любопытством и сказала, что пациентка уже одета и готовится покинуть клинику.

Коротко постучав, Лэнг вошел в палату. Джина, одетая в блузку и джинсы, сидела в кресле на колесиках и ожидала выписки. На ногах ее красовались больничные тапочки, на левой щиколотке — укрепляющая повязка.

— А, это снова вы! — сказала Джина, увидев его.

Не очень-то воодушевляющее начало беседы. Какое уж тут, к дьяволу, обаяние!

Тем не менее Алекс попытался изобразить участие.

— Как вы себя чувствуете? Джина пожала плечами.

— Говорят, жить буду. Уж простите, если разочаровала…

Лэнг вздохнул. Да, нелегкая задача — разговорить эту девицу.

— По-моему, мы оба выбрали неверный тон, — миролюбиво произнес он. — Я просто хотел поговорить. По правде сказать, не понимаю, почему вы так испугались моего визита вчера вечером…

— Как же! Посреди ночи звонит совершенно незнакомый человек, заявляет, что он отец Эдди и сейчас явится ко мне домой. На моем месте любая всполошилась бы!

— Девять часов не такое уж позднее время, — повел бровью Лэнг. — Хотя, согласен, я не отец, а отчим. И все же… Неужели вы решили, что я силой вломлюсь в ваш дом? Простите, но у вас просто разыгралось воображение.

Джина несколько секунд молча разглядывала Лэнга, потом ее лицо расплылось в улыбке.

— Что такое? — спросил Алекс, в свою очередь бегло осмотрев себя. Может, что-то не так с его одеждой?

— Ничего. Просто я в самом деле представила, как вы, весь такой добропорядочный, в дорогом костюме, пытаетесь вышибить мою дверь! — Она хихикнула.

— Для вас все шутка? — произнес Лэнг с плохо скрытой обидой. — Впрочем, смейтесь. За последние несколько дней вам нечасто приходилось веселиться.

— Верно, — согласилась Джина. — Но не надейтесь, что я раскисну. У меня случались передряги и похуже.

— Правда? Вы меня заинтриговали.

Алекс в самом деле испытал легкий приступ любопытства. Ему стало интересно, что сделало эту девушку такой злюкой.

Однако Джина лишь мельком взглянула на него, заметив:

— Если мне захочется поведать душещипательную историю своей жизни, я найму психоаналитика.

— Могу помочь вам в этом, — серьезно произнес Лэнг. Он был почти уверен, что за непробиваемым фасадом Джины Сандей скрывается ранимая душа. — Если хотите, я попрошу Тома порекомендовать вам хорошего специалиста.

— Тома?

— Доктора Уокера.

— Ах да… Вы с ним, кажется, приятели…

— Именно.

— Но Том вполне доволен нынешним состоянием моей психики, — спокойно заметила Джина. — К вашему сведению, именно он и разрешил мне вернуться домой без смирительной рубашки.