Вероятно, винтовка импортная. И если только она не была куплена специально для этой «работы», причем куплена недавно, вряд ли можно рассчитывать установить ее происхождение.

– Все, что только вам понадобится, – заверил его Латимер. – Все.

– Я уже говорил... – начал Протеро.

– Я хочу, чтобы вы все сообщали непосредственно мне. Подавайте свои донесения обычным порядком, но каждый раз направляйте мне копию. Если будут какие-то острые углы, которые вам нужно срезать, какие-то срочные ордера и предписания, возможная отмена каких-то секретных директив, все, что бы там еще ни понадобилось, – сообщайте прямо мне.

– Спасибо, – сказал Кэлли, вставая. – Правда, пока ума не приложу, что бы такое попросить, но если что-то появится, я попрошу.

– Кэлли, – окликнул его Латимер уже в дверях.

– Да?

– Вам следовало бы называть меня «сэр».

В первом по счету клубе было три девушки за кулисами, а еще одна на эстраде исполняла стриптиз. Доусон помахал своим удостоверением перед носом швейцара, а когда вошел в этот полумрак, услышал, как тот негодующе сплюнул.

Хозяин клуба подвел его к туалетной комнате размером с телефонную будку, открыл дверь и протиснулся внутрь. Одна из девушек сидела на низенькой табуретке, она была совершенно голой. Приподняв левую ногу и положив лодыжкой на правое колено, девушка стригла ногти. Другая девушка, взяв в ладонь одну из грудей, сосредоточенно наносила на сосок красную, с блестками пасту. А третья как раз собиралась продолжить программу и уже более или менее оделась. На Доусона они посмотрели с насмешливым любопытством. Мельком увидев свое растерянное лицо в зеркале на туалетном столике, он взял себя в руки.

Ни одна из девушек не знала Линду Боумэн. Хозяин клуба провел Доусона по коридору, пахнувшему духами и плесенью, остановился вместе с ним почти у кулис, откуда им была хороша видна эстрада. Они ждали девушку, заканчивавшую выступление. Она пропустила горжетку из перьев между ног, слегка помахала ею в воздухе, потом повернулась, быстро отбросив в сторону это прикрытие, и продемонстрировала публике свои ягодицы. Снова повернулась, закрывая пах обеими руками, а затем взметнула их резко вверх. И в тот же миг выключили свет. Вот оно, мальчики! Не упустите момент! На вид очень знакомо, или вы уже не помните, как это выглядит?..

За кулисами она задержалась и взглянула на фотографию. На вопрос Доусона девушка ответила, что ее зовут Мэнди, а фамилию назвала лишь после небольшой паузы. Она стояла, слегка выгнув колено и перебросив горжетку через плечо. Огни эстрады освещали ее щеку, плечо; бедро и пушистый кустик волос внизу живота. Капельки пота стекали по ее грудям и падали с сосков. Чем-то она напоминала непринужденно расслабившегося спортсмена после гонки.

– Нет, – протянула она фото Доусону, – я ее не знаю, – и уже уходя, она сказала: – Джерри, в зале какой-то подонок с кинокамерой. Слышишь, как стрекочет этот чертов моторчик?

Во втором клубе девушек оказалось две. Встретили там Доусона не более дружелюбно. К той минуте, когда ему дважды ответили «нет», вдруг появилась та самая девушка с горжеткой. На ней был плащ поверх ее костюма. Увидев Доусона, девушка ухмыльнулась.

– У нас смена, – сказала она. – Сам понимаешь. Бегаем туда-сюда, полдня на эту беготню уходит.

А в третьем клубе девушка на эстраде работала с зажженными факелами, размахивая ими перед собой. Она вышла за кулисы, держа факелы в руках, вокруг нее витал легкий, но едкий запах парафина и подпаленной кожи.

– Нет, – ответила она.

Когда Доусон выходил из клуба, туда входила девушка.

– Привет. Мэнди, – сказал он ей.

Вот так он и путешествовал по Сохо, снова и снова слыша в ответ «нет». Доусон уже выработал некий план, который должен был закончиться приглашением, но увидеть Мэнди ему больше не удалось. Черт, уж если не везет, так не везет во всем! В конце концов он вернулся назад и взялся за обследование массажных кабинетов. В шестом из них он наконец услышал от кого-то «да».

Доусон показал ей еще одну фотографию, и девушка снова повторила свое «да».

Это заведение имело приемную с конторкой, за которой сидела женщина средних лет, выглядевшая встревоженной. Дальше располагалось нечто вроде фойе, и за ним начинался лабиринт коридоров с маленькими спальнями. Когда приехал Кэлли, Доусон дожидался его в этом фойе. Рядом с ним были девушка и малый в темно-синем костюме. На девушке был пояс с подвязками, чулочки со швом и длинная шелковая блуза навыпуск, наброшенная на плечи. Полускрытыми блузой руками девушка стягивала ее полы, прикрывая обнаженную грудь. Малый в темно-синем шагнул вперед, преграждая дорогу Кэлли.

– Вы не имеете права, – заявил он. – Вы понимаете это, а?

Не удостаивая его вниманием, Кэлли спросил Доусона:

– Кто она?

– Ее зовут Жанет. Больше пока ничего не выяснили.

Малый повернулся, пытаясь оказаться лицом к Кэлли.

– Я же с вами говорю, – сказал он.

– А другие девушки опознали фотографию? – спросил Кэлли.

– О да, – кивнул Доусон. – А вот эта дружила с ней больше всех.

Парень поменял мишень. Наклонившись, он приблизил к Жанет свое лицо и прошипел:

– Ты ничего им не скажешь, падаль. Со мной его штучки не пройдут.

– Она здесь подрабатывала три раза в неделю, – сказал Доусон.

– Боумэн?

– Да.

Парень коснулся руки Кэлли и сказал:

– Вам ведь, знаете ли, за это денежки платят. Но не в свои дела не лезьте, если не хотите харкать кровью...

Кэлли повернулся и ударил его одним коротким движением, целясь пониже и попав именно туда. Малый отлетел к стене и, скрючившись, ухватился за живот. Спустя мгновение он закашлялся и, соскользнув по стене, уселся на пол. Кэлли наблюдал за ним, а когда стало ясно, что тот в течение некоторого времени вряд ли встанет, сказал ему:

– Заткнись, понял меня? – и, повернувшись к Доусону, спросил: – А что насчет клиентов?

– Собрал кое-какие имена и адреса, но они не очень-то обнадеживают. В числе других там есть даже судья и директор частной школы.

Кэлли ухмыльнулся и повернулся к Жанет. Она тут же сказала:

– На самом-то деле я ее совсем не знаю. Мы просто как-то выпили вместе разок-другой.

Жанет была хрупкой крашеной блондинкой. На ее бедре, над чулком, красовался большой желто-синий синяк.

– Я слушаю, слушаю, – сказал Кэлли.

– Ну, они, понимаете, всегда были не при деньгах. Этот Пит, ведь так его звали? Она не собиралась делать это профессией. Многие этим занимаются. Подрабатывают потихоньку, – говоря это, Жанет с беспокойством смотрела через плечо Кэлли.

– Не волнуйся, – сказал он. Кэлли знал, куда она смотрит, хоть и не следил за ее взглядом. – Мы за тобой приглядим. – Это было пустым обещанием.

У дальней стены стоял небольшой диванчик, и Кэлли подвел девушку туда. Присев, Жанет перестала сжимать на груди блузу. Ей уже было безразлично, что открылось взгляду Кэлли: весь рабочий день ее грудь была выставлена на обозрение мужчинам.

– Она не занималась разными пакостями, – сказала Жанет, явно озабоченная тем, чтобы подчеркнуть эту разницу.

– А чем же тогда?

– Ну, просто... утешала руками. Могла и пососать, если хотел клиент.

– Два раза в неделю? – спросил Кэлли, признавая разницу.

– Да, обычно так. Но больше двух раз – никогда.

– У нее были постоянные клиенты?

– Вероятно, были, – слегка дернула плечом Жанет.

– А у тебя?

– Да. – И поскольку Кэлли ждал, Жанет добавила: – Да, конечно, и у нее должны были быть. У нас у всех есть свои клиенты.

Кэлли протянул руку, и Доусон положил в нее второе фото. Кэлли показал его Жанет.

– Да, возможно.

– А ему ты точно сказала «да», – кивнул Кэлли на Доусона.

– Да, я это помню. – Жанет снова быстро взглянула на фото и пожала плечами. – Думаю, что да. Но я не уверена.

– Ничего тебе не будет, – заверил ее Кэлли. – Это не имеет отношения к вашему заведению и вообще ни к чему такому. Этот парень убит. Это никак не связано ни с тобой, ни с кем-то из тех, на кого ты работаешь, поняла?