Всякий, кто занимается толкованием Библии, уже вольно или невольно обладает определенной понятийной установкой. Абсолютная объективность невозможна. Таким образом, для экзегетов всегда существует соблазн приписать тем или иным библейским словам определенную ориентацию или смысл, которых на самом деле библейские авторы не выражали. Чтобы избежать этого, некоторые ученые предложили принцип «пустой головы». Благодаря такой методике толкователь якобы защищен от возможности «вчитать» в текст (eisegesis) то, чего в действительности там нет. Согласно этому принципу необходимо забыть все предвзятые понятия и мнения, подойти к тексту, оставаясь на совершенно нейтральной почве, и только после этого приступать к толкованию Библии. Однако не требует ли этот принцип невозможного? Если, например, экзегет знает библейские языки, то он, несомненно, усвоил значения слов и приобрел знание грамматики и синтаксиса благодаря труду многих поколений ученых. Никто не может освободиться от такого «интеллектуального багажа», и поэтому принцип «пустой головы» едва ли можно признать состоятельным.

Тем не менее, каждый экзегет должен стремиться в своей работе к максимальной степени объективности, насколько это возможно. При изучении любого отрывка он должен сознательно стремиться к тому, чтобы все в большей степени осознавать природу своих собственных установок и предпосылок, с максимальной строгостью контролировать свои пристрастия. Желая достичь истинного знания, он должен подавить, насколько это ему удастся, свою собственную субъективность. Данные требования имеют положительное значение в том случае, если учитывается, что экзегет должен подавлять свои личные желания, сообразуясь с результатом толкования.

Экзегет должен помнить, что всякое сознательное усилие оставаться нейтральным или даже стремление обрести гармонию с Писанием не будет способствовать возрастанию понимания Писания. Понимание Библии возрастает благодаря преобразованию нашего ума и сердца, а также переосмыслению всего мировоззрения, приходящему к нам вместе с истинами, которые мы слышим от Бога, говорящего с нами в самом Писании. Бог Сам через Библию и Святой Дух создает в экзегете необходимые предпосылки и существенные перспективы для понимания Писания. В Библии мы обретаем понимание Бога, самих себя, наших собратьев и окружающего нас неповторимого мира, который не может быть познан ни из какого другого источника. В силу абсолютной уникальности Библии ее откровение должно сообщать нам не только себя самое, но в то же время наделять нас возможностью собственного восприятия и постижения. Если в качестве основы для понимания библейской вести мы стремимся использовать какое-либо знание, полученное из других источников, мы непременно придем к превратному пониманию этой вести[80]. Для толкования Библии необходимо постоянное просвещение Святым Духом.

Если же мы будем стремиться использовать какие-либо определенные направления в философии (будь то философия Аристотеля, гегельянство, идеализм, экзистенциализм, философия процесса и так далее) как необходимое условие в деле толкования Библии, мы тем самым будем навязывать Писанию внешние категории, приобретшие почему-то статус высшего авторитета, и подчинять этому авторитету само Писание. В этом случае предварительные представления человека о самом себе, приобретенные на основе его философской подготовки к толкованию Писания, как бы становятся критерием для обсуждения библейской истины. Понимание человеком самого себя, полученное на основании философии, становится конечным авторитетом. Такой подход к толкованию Библии должен быть разоблачен, ибо он приносит авторитет Писания в жертву авторитету человека[81].

С другой стороны, мы можем преодолеть субъективный настрой человека, если прислушаемся к Богу, говорящему в текстах и через тексты Писания. Слушая их сердцем и умом, экзегет вступит в такую связь с Богом, при которой он узнает истину; эта связь предполагает всецелую открытость его жизни спасающему действию Бога, совершающемуся через Иисуса Христа и озаряющую силу Святого Духа.

Основываясь на перечисленных выше главных принципах, касающихся толкования Библии (на природе Библии, ее уникальности, авторитете и единстве, а также присовокупляя сюда герменевтические положения, выраженные в идее «только Библия» и «Писание само себе толкователь»), мы можем заново сформулировать цель толкования Библии. Итак, правильное и адекватное толкование Библии имеет цели:

1) определить, что именно богодухновенный автор (как избранное Богом орудие) понимал под сказанным и что он намеревался сообщить слушателям и (или) читателям своей эпохи;

2) постичь и истолковать более глубокое значение и более полный смысл, подразумеваемый или выраженный имплицитно в словах пророка независимо от того, сознавал ли он его сам[82];

3) довести форму и содержание Библии до людей нашей эпохи.

Непосвященный читатель Библии, как правило, не подозревает о волнующих и вместе с тем тонких проблемах, связанных с оригинальными библейскими текстами. Оригинальные документы (они называются автографами) богодухновенных библейских писателей до нас не дошли, ибо до сих пор ни один из них не был найден. Однако сохранились тысячи рукописных копий Ветхого и Нового Заветов и их частей.

На протяжении многих поколений библейские книги переписывались от руки на недолговечных шкурах животных (пергаменте. — Прим. ред.) или на папирусе, изготовленном из египетского тростника. Такая практика продолжалась до тех пор, пока в ХV в. не изобрели печатный станок.

Сначала мы рассмотрим библейский текст Ветхого, затем Нового Заветов, коснемся их переводов, того, как они переписывались, и наконец, обсудим, каким образом полученная информация связана с пониманием Библии.

Задача восстановления оригинального текста Ветхого и Нового Заветов обычно называется текстовым или низшим критицизмом. Поскольку автографами мы не располагаем, в нашем распоряжении остаются два важных источника, способствующих восстановлению библейского текста: это еврейские и греческие рукописи, восходящие к оригинальным автографам. Близко к ним по значимостистоят древние переводы, называемые версиями, которые испытали непосредственное влияние еврейских и греческих манускриптов. Большую ценность в изучении Нового Завета представляют цитаты из Писания, сохранившиеся в сочинениях ранних отцов Церкви.

Среди рукописей или фрагментов Ветхого Завета нет таких, которые можно датировать ранее 400 г. до Р. Х.[1] Это значит, что невозможно с абсолютной достоверностью выйти на оригинальный текст, написанный богодухновенными авторами. Однако многочисленные свидетельства указывают, что даже до этого времени, т. е. до 400 г. до Р. Х., текст сохранялся адекватным образом. Библия сама говорит о необходимости тщательно хранить Богодухновенное Слово (Втор. 31:9 — 12; И. Нав. 24:25—26; 1 Цар. 10:25), и во всем древнем Ближнем Востоке писцовая практика отражает консервативную позицию.

Выдающийся востоковед нашего века В. Ф. Олбрайт утверждал, что «длительное и глубокое изучение бесчисленного множества соответствующих документов по древнему Ближнему Востоку доказывает, что как священные, так и светские документы переписывались с большей тщательностью, нежели это имело место в писцовой практике греко-римской эпохи»[2].